Александр Афанасьев - Долгая дорога домой
— Господин адмирал, нужно покинуть комплекс, немедленно. Здесь может быть мина или что-то в этом роде. Это может быть отвлекающим маневром.
— Я никуда не поеду, есаул, это будет позором. Извольте сопроводить меня до трибуны. Целей нет, все нормально. Все нормально. И я хочу видеть… того, кто на меня покушался.
Людей было уже не вернуть и митинг по случаю запуска первой очереди восстановленного домостроительного комбината был сорван… все-таки какого то успеха террористы достигли, выставили нас идиотами и доказали местным, что нас можно испугать. Нехорошо, когда мы становимся посмешищем в их глазах, очень нехорошо. Надо было и в самом деле уезжать — но я не хотел покидать это место, не попытавшись хоть частично отыграть все назад.
На том месте, где проходил митинг — как стадо носорогов пробежало, скамейки были перевернуты, кто-то втоптано в асфальт… помойка, в общем. Два казака подвели бачонка — смуглого, в разодранной одежде, помятого. На нем были старые кроссовки, такие старые, что в России их давно бы выбросили. Бачонок смотрел на меня, и его глаза были похожи на маленькие речные голыши, обкатанные быстрой, проточной водой. Черные, блестящие, неподвижные и ненавидящие.
— Вот… — хорунжий протянул мне агрегат, из которого этот пацан хотел стрелять — извините, господин адмирал. Очень похоже.
Да уж…
Гранатомет, которым пацан целился в трибуну, с которой я выступал — состоял из черенка от лопаты, полуторалитровой пластиковой бутылки и напяленного на нее черного носка. Смешного тут мало — точно так же выглядят самодельные гранатометы, которые в Афганистане клепают в большом количестве, туда в свое время германцы передали производство фауст-патронов, и они производятся там до сих пор, только подпольно, в пещерах. Эта конструкция меньше по размерам, конечно — но пойди, разберись.
Я присел на колени перед пацаном.
— Это твое оружие?
Пацан упорно молчал. Дети, подростки… они жестче взрослых, проще, однозначнее и жестче. Этот — явно пошел по стопам родственников, или отец, или старший брат стал шахидом, и он теперь мстит. Как может. Конечно, тут и без взрослых не обошлось…
Я отдал пацану его оружие обратно.
— Приди к тем, кто тебя послал и скажи: я, князь Воронцов, наместник Его Величества говорю вам — вы не мужчины, если посылаете меня убить бачонка с палкой и бутылкой. Если вы считаете себя мужчинами, достойными уважения — приходите с настоящим оружием. Понял?
Пацан не ответил, но по глазам я видел — понял. Знает русский. И передаст. И не только тем, кто его послал — слух пойдет по всем окрестностям.
— Отпустите его. И поехали. Завтра запускайте комбинат…
Здание САВАК, секретной полиции при шахиншахе, было сожжено дотла и разрушено при штурме города, в том районе, где оно находилось, шли особенно ожесточенные бои. Специальная служба, которая только организовывалась, называлась "Комитет информации" и располагалась на востоке Тегерана, относительно мало пострадавшем, почти у пятого шоссе, разрезавшего город. Здесь был почти что достроен крупный отель — высотка на двадцать четыре этажа. Последние четыре были отданы под Комитет Информации — о чем я и поведал генералу Кордаве в его кабинете на последнем этаже. Кабинет был роскошным по размерам, но очень плохо обставленным, кое-где даже обоев не было. Здесь должны были быть нумера люкс-класса.
— Комитет информации? Довольно необычное название. Он относится к армии или к жандармерии?
Я широко улыбнулся
— Он относится к аппарату Наместника Его Императорского Величества в Персии. Этот комитет создан исключительно по моему указанию и не подчиняется никому кроме меня. Финансирование — по закрытым статьям, выделяется на интеграцию в целом, я уже распределяю. Отчетность — только передо мной.
— Интересно… Получается, что жандармерия и армия…
— Получается вот что, Нестор Пантелеймонович. Вся информация, которая добыта здесь — здесь же и остается, не уходит наверх. Система "ниппель", сотрудничество — мы сами решаем, с кем и в какой мере сотрудничать. Без исключений. У вас есть уникальный шанс — поставить работу так, как нужно ее поставить.
Кордава почесал подбородок.
— Если служба будет замыкаться на вас, господин тайный советник — я хочу знать, чего вы ждете от нас. Как вы видите работу службы?
— Как я вижу работу службы… Скажу вот что. Полиция, жандармерия, военная разведка — все они имеют свои направления деятельности. Не стоит наступать им на пятки. Они играют против. Я хочу, чтобы вы играли "за".
— Простите, не уловил, сударь — после долгого молчания сказал Кордава.
— "За" — это значит, за "террористов". Основных направлений я вижу два. Первый — здесь была отлаженная система спецслужб, политических доносов. Ее ставили не год и не два. Ваша задача — разобрать архивы, восстановить, насколько это возможно, агентурную сеть, понять, что с осведомителями, которых тут — каждый второй. Вторая задача — это дискредитация. Я уверен, что в исламистском подполье, которое действует сейчас против нас — полно тех, кто сотрудничал с режимом. Я хочу знать про этих людей. Наконец, третье — это провокация.
— Провокация?
— Провокация, сударь, провокация. Я хочу, чтобы были созданы террористические организации, воюющие против русских. Шиитская, суннитская, арабская. Я хочу контролировать подполье, контролировать его лично, знать, что в нем происходит. Провокация — если желаете знать — это медицинский термин. Врач вводит в организм больного что-то, что провоцирует переход болезни из вялотекущей в острую стадию. Тогда — можно лечить.
— Здесь — острая стадия может означать мятеж — заметил Кордава.
— Пусть. Пусть, сударь, пусть. Мы готовы. У нас здесь казаки, морские пехотинцы, десантные части, спецназ. Мятеж — подавим, если он будет. Но для меня главное знать: с кем можно работать, кого можно перетянуть на нашу сторону — ведь из грешников получаются самые верные и ревностные слуги — а кого перетянуть на нашу сторону нельзя, кого нужно просто уничтожить. Это можно узнать только изнутри…
Кордава пригладил волосы — как я потом понял, это его непроизвольная реакция, когда нужно принять сложное решение.
— Кому будет доводиться информация?
— Я же говорю, никому. Система "ниппель". Только туда — оттуда ничего. Это правда, у меня достаточно полномочий.
Не думаю, что кто-то когда-то предлагал контрразведчику такие шикарные условия службы. Шикарные не с точки зрения жалования, в конце концов, псу-ищейке достаточно полной миски, теплой конуры и любви хозяина, дай ему это — и он будет верен тебе до гроба. Шикарные с точки зрения блокировки информации. Работа без постоянных проверок, без запросов, с полной ответственностью за агентов, которых не провалят по указанию сверху. Чистая, академически чистая охота, охота на очень крупную дичь — и ничего кроме охоты.
— А, пожалуй… пожалуй, я соглашусь на ваше предложение, Александр Владимирович… — сказал Кордава — система "ниппель", хочется поработать так, как вы сказали.
— В таком случае — добро пожаловать в команду. Временно можете занять гостевую комнату в Хрустальном доме, там удобно, можно по вечерам читать материалы, не испрашивая разрешения на вынос из здания. Потом подыщем вам свободную виллу в Зеленой зоне, там их полно…
— И еще одно…
— Да.
— Первое направление. Разбор архивов. Восстановление контактов с осведомителями. Налаживание сети.
— Я представлю вас одному человеку. Этот человек перс, бывший сотрудник САВАК — но он работает на нас. Завтра. Сегодня — его нет в городе.
20 мая 2012 года
Интерлейкен, Швейцария
Продолжение
— О чем вы?
— Вы знаете. О том самом. Что-то продолжает работать. Настолько успешно, что вплотную подобралось к самому престолу.
Генерал укоризненно посмотрел на меня.
— Вам не кажется, что вы… перегибаете? Конечно… глупо все получилось, но… получилось как получилось.
— Назовите мне имя начальника Дворцовой полиции. Вам не хуже, чем мне, известно, каковы люди, пришедшие оттуда. Как этот человек стал генералом. Нассири работал на нас, вы лучше меня это знаете.
— Вы ведь давно не были в Петербурге…
Я разозлился.
— И что?
Похоже, что Кордава тоже изменился. И сильно. Или это я — изменился.
Генерал молчал.
— Вместо того, чтобы искоренить заразу — мы принесли ее в свой дом. Им удалось проникнуть в святая святых. Вам не кажется, что пора действовать?
— Против воли Его Императорского Величества?
— Вы уверены, что это его — воля?
Кордава пожал плечами.
— Господь знает.
— Вы ведь дворянин — укорил я Кордаву, бросая на стол последний козырь.
— Дворянин… Хорошо — ваши предложения.
