Владимир Моргунов - Серый кардинал
— Костя, — укоризненно произнесла Анжела, — ведь встречались с вами в подъезде моего дома. Не знаю, что там делали вы, там ли живет ваша тетя, которая так неожиданно заболела, но вообще-то у меня сложилось впечатление… Словом, так уходят от любовницы при наличии законной супруги.
Смех, вырвавшийся у Ненашева, с полным основанием можно было назвать нервным.
— Анжела, у вас прямо-таки… сверхразвитое воображение.
— Нет, — она взяла Ненашева под руку. — Скорее всего, профессиональное.
— Профессиональное?!
— Не пугайтесь. Могу спорить, что вы сейчас подумали, то я путана. Ситуация, достойная быть зафиксированной анекдоте… Нет, я психолог — по образованию.
— Ого!
— Вот вам и «ого». Я даже стажировалась за границей. И где-нибудь, а в Юнайтед Стейтс. Правда, стажировкой в строгом смысле слова это нельзя было назвать — обычный студенческий обмен. Их студенты ехали в Совьет Раша — это ведь еще при Союзе было — в МГУ, а я, соответственно, в университет, основанный когда-то монахом Гарвардом. Ах, как давно это было, я уже такая древность.
— Вы?!
— Ну да, ведь мне уже целых двадцать три года.
— О, в таком случае вы, безусловно, правы — относительно древности.
— Иронизируете?
— Наверное. Анжела, а как же тогда ваш итальянский?
— Какой там итальянский? Кухонная латынь, две-три сотни слов и десятка два расхожих фраз. Блажь все, как вы догадываетесь. И потом ведь вы же первый начали. Ко мне еще никто не приставал… извините, не знакомился со мной так оригинально. Вам этот язык, наверное, нужен профессионально. Впечатление «крутого» бизнесмена, катающегося в Италию каждую неделю, вы не производите. Значит, вы какой-нибудь Джеймс Бонд — действующий или в отставке.
— Пербакко! — изумился Ненашев. — Нет, это у меня складывается впечатление, что вы — современная Мата Хари. Иначе зачем вам сейчас работать стюардессой?
— Чтобы не помереть с голоду, — просто ответила она. — Не продавать же мне жевательную резинку с лотка, не говоря уже о работе по основной специальности. Психология в этой стране еще не скоро будет востребована. Конечно, будь у меня чуть более развитые авантюрные способности, я бы запросто могла заделаться целительницей-прорицательницей типа Джуны Давиташвили или Тамары Глобы. Но шарлатансгво в больших дозах, знаете ли, претит мне. Ну вот, мы и пришли. Моя квартира на восьмом этаже, в лифте мы с вами не встречались, отсюда я могу сделать вывод, что вы были в квартире, расположенной на одном из нижних этажей. Не бойтесь, Костя, дальше вторгаться в вашу личную жизнь я вовсе не намерена. Я вообще мало интересуюсь жизнью, окружающей меня. В этой квартире я живу около десяти лет — исключая, конечно, годы учебы в Москве — но практически ничего не знаю даже о жильцах на своей площадке, разве что только имена.
Лифт остановился, двери разъехались. Ненашев чувствовал себя неловко — даму следует впустить первой, он поплетется следом, потому что не знает, в каком направлении она пойдет. Он сейчас искренне сочувствовал всем альфонсам.
Но Анжела сразу взяла его за руку и повела за собой к двери, обитой гофрированной медью. Не дверь, а произведение искусства. Полоски образовали «елочку», но были так искусно подогнаны друг к другу, что создавалось впечатление, будто швы вообще отсутствуют,
— Это отец постарался, — объяснила Анжела. — По его утверждению это прочно, создает хорошую звуко- и теплоизоляцию. Может быть, я в этом мало понимаю. Но сейчас цветные металлы в огромном дефиците, и я опасаюсь, как бы дверь в отсутствие нашей семьи не ободрали.
Она отомкнула замок, отрыла дверь.
— Вы обратили внимание на то, что здесь нет возможности сделать общий коридор с соседом? — спросила Анжела.
— Обратил, — кивнул Ненашев, Еще бы он не обратил на это внимание, для них данное обстоятельство было вопросом выживаемости.
— Костя, да входите же вы, хватит вам разыгрывать роль светского человека. Вы у меня в гостях. Помните, как в правилах хорошего тона: «как вести себя на футболе». — И только одна фраза: «Недопустимо пырять судью ржавым ножом.»
— Вы и это помните? — поразился Ненашев.
— Я много чего помню. Ставьте свой кейс, куда хотите. Я его не украду, раз не сделала этого раньше. Вон там ватерклозет, рядом дверь в ванную. Вы что-то еще хотели спросить? Догадываюсь: где мои родители? Их нет и не будет в любом случае сегодня и завтра. Они в Грейт Бритен. Мой папа — директор завода. Зарубежные партнеры, понимаете?
— О да, понимаю, — кивнул Ненашев.
— Впрочем, я сама в этом мало что понимаю. Костя, если вы при даме стесняетесь пройти в туалет, то пройдите хотя бы в ванную, вымойте руки. А если не хотите мыть руки в ванной, вымойте их на кухне, только ведите себя пораскованней, а то у меня самой, глядя на вас, ноги начинают цепляться одна за другую. Вот тапочки, отцовы. Возможно, они вам подойдут. Нет, маловаты. Ну да ладно, почти что в самый раз.
На кухне она быстро накрыла на стол. Закуска была изысканная, что и говорить: свежие помидоры, паштет из гусиной печенки, красная рыба, сыр.
— Послушайте, Анжела, может быть, я того… смотаюсь? — начал было Ненашев.
— Куда и зачем? — деловито осведомилась она.
— В магазин за выпивкой,
— И что вы там возьмете?
— Что будет…
Она быстро пошла в соседнюю комнату и вернулась с бутылкой «Бифитера» и «Лонг Джона».
— Вы найдете что-нибудь получше?
— Нет, но…
— Вы думаете, нам на двоих не хватит?
— Н-ну, я не знаю…
— Тогда и говорить не о чем. Садитесь.
Ненашеву больше ничего не оставалось делать.
— Давайте-ка, как водится, сначала за знакомство, — предложила Анжела.
— Уфф, — сказал Ненашев, выпив стаканчик джина и зажевав его долькой шоколада. — Дивно все, на сказку похоже. Неладно тут что-то, наверное…
— Почему же неладно? — улыбнулась Анжела.
— Потому что потрясающе красивая девушка пригласила к себе домой, поит изысканными — слово какое-то пошловатое, правда, Анжела, «изысканными»? Но другого вроде бы не придумали — поит, значит, изысканными напитками. Так не бывает. Или я через пять минут рухну под стол, чтобы очнуться через несколько часов в уютной камере, где офицер какой-нибудь «Интеллидженс сервис» или «Сюртэ женераль» станет уговаривать меня поделиться секретами выживания в постперестроечных условиях. Или же я окажусь где-то в Чечне, скованный по рукам и ногам, чтобы до конца дней своих влачить существование раба — говорят, у них такое практикуется. Или вообще не очнусь, так как буду аккуратно разделен на «запчасти» для пересадки последних богатым дядям, у которых отказывают печень, почки или что-то еще жизненно важное. Относительно печени должен сразу предупредить — пока она меня не беспокоит, но в последнее время я слишком много пью.
— Ох и воображение у вас! — восхитилась Анжела. — Ни первого, ни второго, ни третьего я вам не обещаю. Возможно, вы очнетесь в чужой постели, если не испугаетесь и не сбежите через полчаса. А пока давайте лучше выпьем на брудершафт — так это называется, верно? Вот так руку, пье-ом, теперь целуемся.
Ненашев ощутил ее мягкие губы и странным образом успокоился — словно Анжела взяла все его заботы и тревоги на себя. Теперь он наверняка знал, что находится в гостях у друга.
— Забавный и незнакомый вы народ — вои, рагацци да оджи, то есть, нынешняя молодежь, — покачал головой Ненашев.
— Ты, конечно, к разряду современной молодежи уже не относишься? — понимающе кивнула Анжела.
— Наверняка не отношусь. У меня и мозги в другую сторону повернуты.
— А в какую же сторону они у тебя повернуты конкретно?
— Не знаю. Что в другую — верняк. Вы удивительно решительные ребята. Вот взять тебя — пошла в стюардессы. Не в секретарши, а в стюардессы. А ведь самолеты — тьфу-тьфу в сторону, конечно — сейчас чаще бьются, чем раньше.
— По мне, что секретарша, что путана — одно и то же. В настоящее время. А протянется это настоящее время неопределенно долго.
— Хорошо. Но ты могла удачно выйти замуж и жить сейчас где-нибудь в Швейцарии, Франции, Италии. Венгрия на худой конец сойдет.
— Ты наверное, вместо «удачно» хотел употребить термин «выгодно»? То есть, выгодно продать свои шестьдесят кило мяса, костей и требухи?
— Уфф! Уфф! Уфф! Так выражаются североамериканские индейцы в тех случаях, когда их что-то очень уж поражает. Я повторяю: уфф, уфф, уфф! Иных слов у меня не находится.
— Разумеется, — она вновь деловито наполнила стаканчики, — нет ничего плохого в том, чтобы выйти замуж за иностранца. Но ведь он, кроме наличия паспорта ненашей страны, должен обладать еще и определенным набором других качеств. Он должен понравиться мне. Если такой встретится, то…
— Угу, — понятно, — кивнул Ненашев. — Тенгиз тебе понравился? А ведь он — иностранец.
