Виталий Гладкий - Жизнь взаймы
– Это почему?
– Потому что вы не вор, который храбрится только на словах, вы серьезный человек. Очень серьезный и – уверен – злопамятный. Вы отвинтите мне башку даже по истечении десяти лет, проведенных в зоне, если я вас сдам. Кстати, насчет зоны весьма проблематично, так как богатых людей у нас не сажают, а если даже такое случается, то в виде исключения и ненадолго.
– И каков вывод?
– Раз уж вы поняли мою сущность, буду колоться. Но уж не обессудьте, если мои материалы вас маленько травмируют… – Тимошкин как-то нехорошо ухмыльнулся. – Естественно, в моральном плане.
– Ничего, я выдержу.
– Что ж, коли так…
Тимошкин щелчком отправил к Паленому несколько листков, сколотых примитивной канцелярской скрепкой. Этим жестом, скорее всего, он хотел выразить свою независимость – при всем том.
– Читайте и наслаждайтесь, – сказал капитан, закуривая. – Это краткие выдержки, так сказать, эссе. Не мог же я притащить сюда гору материалов из наших архивов.
Паленый прочитал. И вынужден был признать, что Тимошкин – очень умный и опасный человек. То, что капитан по крохам наклевал в архивных загашниках, неожиданно выросло до размеров небоскреба. И когда только успел?
Действительно, сведения были из разных источников. До Тимошкина никто не додумался собрать их вместе и проанализировать. Картина получалась впечатляющей.
Город служил перевалочной базой наркотрафика. Часть зелья, поставляемого из различных районов Средней Азии, оседала в области, но в основном опасные во всех отношениях грузы следовали дальше.
Куда? Дальнейший маршрут наркоты Тимошкину выяснить не удалось. Но для Паленого это было не суть важно.
Главное заключалось в другом – в городе действовала группа лиц, занимающаяся наркоторговлей. Причем оптом. И ее состав Тимошкин запечатлел на бумаге: Виленчик, Тривуш, Щуров и… Князев!
Конечно, Паленый в последнее время ждал чего-то подобного, хотя и не хотел себе в этом признаваться. Но все равно прочитать "свою" фамилию в списке негодяев было весьма неприятно. Не говоря уже о последствиях, которые могут последовать в случае обнародования изысканий Тимошкина..
"Посадят за чужие грехи и отдувайся за муженька Анетт… – с тоской подумал Паленый. – Угораздило же меня найти на свалке именно труп Князева и сунуть в карман его паспорт. Лучше бы я попросил Шуню, чтобы он или его кореша слямзили для меня ксиву у кого-то другого".
– Все это филькина грамота, – сказал он, так же небрежно отправляя бумаги обратно Тимошкину. – Сведения косвенные. Не более того.
– Верно. Многое я домыслил. А кое-что осталось за кадром. Например, донесения моих осведомителей. Их светить я не собираюсь. По крайней мере, пока. Однако общий фон и фамилии в списке остаются. Правда, их должно быть больше, в этом я уверен. Как организаторов наркотрафика, так и исполнителей. Но вычислять их – не моя задача. Для этого есть специальное подразделение. Им и карты в руки.
– Значит, по-вашему я преступник…
– Я этого не сказал.
– Ах, да, я и забыл. Человека можно назвать преступником лишь тогда, когда его таковым назовет наш самый гуманный и справедливый в мире суд.
– Вот именно. А я всего лишь простой мент, опер. Мне ли о таких высоких материях толковать.
– Ладно, обмозгуем сложившуюся на данный момент ситуацию. Во-первых, я потерял память и ничего из своего преступного прошлого не помню. Во-вторых, если я даже и был замешан в торговле наркотиками, то теперь, побывав на само дне жизни, не хочу о них даже думать. С этим покончено. В-третьих, на меня идет охота, и наконец стало понятно, почему, – по какой-то причине я стал неугоден своим подельникам. То есть, в любом случае мне возврата к прежнему занятию нет. Они все равно меня кокнут. Не так ли?
– Ну… возможно…
– Не возможно, а точно. Спрашивается в задаче: будет ли "сверхпринципиальный" мент, капитан Тимошкин, по-прежнему работать в том же русле или начнет мне палки в колеса вставлять, считая меня страшным злодеем, которого только могила исправит?
– Да, логика у вас железная. Я распят, раздавлен, уничтожен. Вы удивительно точно указали мне на мое место. Моя "сверхпринципиальность" в итоге может обернуться для меня большими неприятностями. Это вы хотели сказать? Это, не спорьте. Если я вас заложу, передав материалы, куда следует, меня первого же и потащат на цугундер. Даже если я это сделаю инкогнито, вы не позволите мне остаться в стороне. И отставка будет меньшим из зол. А поскольку у меня "доброжелателей" пруд пруди, они отоспятся на мне по полной программе.
– Тогда будем считать, что мы по-прежнему в одной упряжке. Заметано?
– Хотите начистоту? Ну, как на духу.
– Конечно.
– Я встречал многих… толстозадых и крутовыдрюченных. Да, я терпеть их не могу. Признаюсь. Это отмороженные живоглоты, готовые при всех своих богатствах за копейку удавиться. Но вы исключение из правил. Не сказал бы, что приятное, но исключение. Вы ДРУГОЙ. Я не могу вас понять. Это меня и тревожит, и привлекает к вам.
– Пытаетесь решить еще одну задачку, на это раз из области психологии?
– Возможно. Но, как бы там ни было, а я с вами. Мне пятиться назад нельзя. Это ответ на ваш вопрос.
– Я искренне рад.
– Есть предложение обмыть наш союз. По сотке?
– Это вы в точку… – Паленый чувствовал, что он сильно напряжен и ему не мешает расслабиться. – Наливайте…
День за окном уже звенел обеденными колоколами.
Глава 29
Тимошкин ушел. До вечера еще была уйма времени. Но чем себя занять, Паленый не знал. Впрочем, он подозревал, что и вечером ему делать будет нечего. Наступила временная передышка – как затишье перед грозой.
Уединившись в тренажерном зале, Паленый стал на "бегущую" дорожку и углубился в мыслительный процесс, не очень быстро перебирая ногами. Ему совсем не хотелось думать о материалах, которые раздобыл Тимошкин, но они лезли к нему в голову отовсюду как перья из худой подушки.
У Паленого даже нос зачесался, и он чихнул, представив на миг такую картину.
Он вспомнил свое первое появление среди компании "друзей-приятелей" Анны Григорьевны. Конечно, почти все они сильно удивились – даже остолбенели – и, наверное, сильно обеспокоились. По крайней мере, криминальный дуэт в составе Семена Марковича и Жоржа-винокура – точно.
Что касается Щурова, то он вообще был поражен до глубины души. Поражен и напуган до полуобморочного состояния.
Отсюда напрашивался вывод – устранением Князева занимался Щуров и, скорее всего, по собственной инициативе, возможно даже не поставив в известность всю "честную" компанию. Только он один знал, что Князев не просто по какой-то причине ударился в бега (что в бизнесссобществе не было чемто из ряда вон выходящим), а лежит на два метра ниже уровня почвы.
Конечно, Щуров убил Князева не лично; он нанял киллеров, каких-нибудь отморозков. Возможно даже тех, что недавно напали на него и Анну Григорьевну.
Итак, Князев исчез, канал поставки наркоты был временно заблокирован. Но ненадолго. За дело взялся Щуров, который, видимо, знал, откуда растут ноги в этом деле.
Однако, вся беда была в том, что поставки наркотиков велись через фирму Князева, по ее официальным каналам. А в ней всеми делами начала заправлять Анна Григорьевна, которая понятия не имела, чем занимался ее денежный муженек.
И она – что вполне естественно – отказалась от странных партнеров со Средней Азии, которые ввозили в Россию черт знает что, фирме в убыток. Анна Григорьевна ведь не знала, что официально задокументированный груз – это всего лишь прикрытие других делишек.
Какое-то время ее обували в лапти, пока она не вошла в курс дела, – наверное, среди сотрудников фирмы был человек Щурова (а может, и не один); или Семена Марковича, что одно и то же. Но потом Анна Григорьевна накинула удавку на маршрут наркотрафика и задавила его в корне.
Вот тут-то у компашки и возникла идея избавиться от нее тихой сапой – при помощи кредита, который дал фирме банк Семена Марковича. Кредит не возвращается, – для этого постаралось ООО "Генезис" – происходит по суду смена владельца фирмы, и все становится на круги своя.
Почему такая сложная схема? Не проще ли наладить другой канал?
Нет, не проще. Связи фирмы Князева со Средней Азией давние, не раз и не два апробированные, прочные и главное – вне всяких подозрений. К тому же фирма солидная, не однодневка, работает на рынке добрый десяток лет, у всех на хорошем счету.
А если что и случится, то "компаньоны" останутся в стороне, и отдуваться придется какому-нибудь зицпредседателю Фунту, который сменит Анну Григорьевну на ее посту.
Хорошо, допустим это так. Но почему тогда все вдруг возжелали убрать "воскресшего" Князева? Ведь с его появлением, по идее, все должно было закрутиться, как и должно. Чем он так взбудоражил "общественность"?
Или босс этой криминальной троицы (интересно, кто он? неужто Семен Маркович? возможно…) надумал решить все проблемы одним махом. Кредит не возвращен (кто бы о нем думал во время похорон семьи Князевых? да и после – тоже), а значит, дело передается в арбитражный суд. И так далее…