Иван Стрельцов - Ад находится в Камбодже
Временное затишье позволяло майору разобраться с захваченным арсеналом. Автомат, внешне похожий на «калашников», был его зарубежной модификацией, а точнее, судя по арабской маркировке, иракский «Табук». С такими стволами майору доводилось встречаться во время командировок во Вторую чеченскую войну. Оружие было не новым, но в отличном состоянии; даже сохранилось фосфорное напыление на мушке и прицельной планке, облегчавшее прицеливание в темноте. Три запасных магазина были под завязку забиты патронами, в двух подсумках лежало по паре наступательных американских гранат «М-61» яйцеобразной формы. С такими штуками Денису тоже приходилось иметь дело, но то было во время другой командировки. Норов их он хорошо знал; также знал, что освобожденный предохранительный рычаг громко щелкает, и этим можно демаскировать себя раньше времени. Положив перед собой две «М-61», Давыдов пальцами разжал усики чеки; теперь их можно было без труда выдернуть зубами, как это происходит в боевиках.
Ждать пришлось недолго, хотя именно эти пятнадцать-двадцать минут показались морпеху бесконечными, потому что все это время его мозг, словно буром, сверлила всего одна мысль: «А если наши предположения неверны?» Действительно, если они ворвутся в бункер, битком набитый опытными и безжалостными моджахедами, тогда плен для оставшихся в живых превратится в долгую и мучительную, неимоверно мучительную кончину. «Тогда уж лучше быстрая и геройская смерть в бою…»
Противный скрежет открывающейся тяжелой двери вернул Дениса в реальность. Автомат уже висел на шее, а в каждой руке было зажато по гранате, большие пальцы продеты в кольца. Со своей позиции он видел расширяющуюся полосу света, но тут же ее заслонили темные человеческие силуэты.
«Один, два, три, четыре, — фиксировал мозг разведчика. — Прямо по армейскому уставу, смена караула происходит с разводящим».
Душманы о чем‑то оживленно переговаривались, выходя из расщелины на площадку, бронированная дверь оставалась открытой. Моджахеды успели сделать несколько шагов, когда по ним почти в упор плюнули огнем два автомата.
Давыдов боковым зрением зафиксировал, что все четверо боевиков рухнули как подкошенные. Но все его внимание было приковано к входу в бункер. Толстая бронированная дверь дрогнула, пытаясь совершить обратное движение.
Предохранительные чеки морпех вырвал в прыжке, и, едва коснувшись ногами земли, правой рукой запустил под поворотный механизм. Взрыв гранаты отозвался громким эхом по казематам бункера. Дверь замерла, оставив широкий проем. Оказавшись возле нее, Денис забросил внутрь вторую гранату, свободной рукой хватая автомат…
— И что, шакалье дерьмо, ты до сих пор считаешь себя самым умным? — в руке Али, поблескивая воронением, оказался небольшой пистолет. Теперь, глядя на Камаля в упор, он уже не скрывал своей ненависти. — Считал, что у тебя одного есть дополнительный канал связи? Думал, Усама сможет меня приструнить?
— Думал, — честно признался пакистанец.
Он уже просчитал всевозможные варианты и, если бы за спиной Али не маячил Утес, он с мальчишкой справился бы в два счета. А так мог только продлевать собственную агонию. Страх, который его одолевал последние месяцы, исчез; его место заняла усталость, которая хотела одного — покоя. Покоя любой ценой.
— Ты, глупый шакал, возомнивший себя халифом, думал, если с тобой говорил сам Усама, то тебя к груди прижал Аллах? Сын дикого осла, тебя сделали халифом на час. Усама умеет вербовать специалистов, но, как только добивается нужного результата, ставит во главе проекта своих людей. В этом его сила и неуязвимость. А я не просто был приставлен к тебе слугой; мне было поручено изучить и освоить управление всем процессом: от изготовления акул-шахидов до их применения.
— Очень интересно. — Камаль не удержался от саркастической улыбки, что еще больше раззадорило юнца.
— Именно так. Я не слуга, я родной сын Усамы. Мой дед — губернатор центрального округа, в который входил Кабул; он первым объявил войну шурави, когда те вошли в Афганистан. Моя мать — его младшая дочь.
— У Усамы много детей, — продолжал целенаправленно издеваться над Али пакистанец, — и, в отличие от тебя, о них известно всему миру. Они живут в шикарных дворцах, получили престижное образование, занимаются официальным бизнесом и время от времени дают интервью на тему, какой плохой их папашка.
— Да, я не учился в закрытых лицеях Европы или Америки, не живу во дворце. Моими первыми игрушками стали стреляные гильзы, а когда я научился ходить, мне подарили автомат, с которым я не расстаюсь по сей день. Я — воин, и поэтому все достанется мне.
Левая бровь Камаля от удивления выгнулась, как кошачья спина. Он будто впервые посмотрел на афганца: на его физиономии лежала природная маска высокомерия, свойственная восточным сановникам. Али не получил образования, но науке повелевать его обучали с пеленок.
— Вокруг Усамы находятся люди моего деда, которые преданны мне так же, как ему, и когда придет время, он просто исчезнет бесследно, а я отращу бороду, надену чалму и займу его место. После чего займусь своими многочисленными братьями и сестрами. Им не помогут ни десятки телохранителей, ни миллионы на банковских счетах.
— Ты просто больной фантазер, мальчик, — голос бывшего пакистанского разведчика внезапно приобрел жесткость. — На Усаму завязано слишком много людей, чтобы они могли перепутать подлинник с жалкой копией.
С последними словами Камаль ожидал выстрела, но ничего не произошло, вместо этого в кабинете раздался вызывающий глумливый смех.
— Усама слишком пуглив и больше десяти лет прятался от неверных. Все его заявления озвучивали разные люди; теперь сам шайтан не сможет угадать, какой из Усам настоящий. А все его окружение — это мои люди, которые медленно, но уверенно всех сподвижников «террориста № 1» подставляли под спецназ неверных либо уничтожали, объявив, что это дело рук американцев и их союзников. Янки со своими секретными тюрьмами только сыграли нам на руку. Удар «разбойницы» с колоссальными жертвами будет только началом нового наступления моджахедов против сил коалиции и их правительств. Но Усама этого никогда не узнает; он станет таким же символом, как пророк Магомет.
На это откровение Камалю нечего было сказать. Подковерные интриги, борьба за власть никогда не были его сильной стороной. Теперь оставалось только расслабиться и, выдохнув, с легкостью уйти в мир иной.
— И последнее, — раздался щелчок взводимого курка. — Покушение на тебя в Париже оплатил я, а вот в ресторане ты оказался совершенно случайно. Но у страха глаза велики.
Али стал медленно поднимать руку, когда внезапно в глубине базы прогремели один за другим два взрыва ручных гранат. На лице юного афганца не дрогнул ни один нерв, не оборачиваясь, он повелительным тоном скомандовал:
— Утес, выясни, в чем дело!
Гигант вскинул штурмовую винтовку к плечу и, толкнув ногой дверь, вышел, напоследок пробуравив Камаля ненавидящим взглядом. Теперь жертва и его убийца остались с глазу на глаз. «Другого подобного шанса не будет», — внезапно озарило пакистанца. Он рванулся вперед, одновременно хватая правой рукой ствольную коробку направленного на него пистолета и давя на курок большим пальцем. Али надавил на спусковой крючок, но выстрела не последовало, оружие было надежно заблокировано. Высокомерный юноша недоумевающе посмотрел на пистолет, он выглядел растерянным, и это промедление стоило ему жизни. Пакистанец не растерялся, рванул пистолет и следом ударил локтем Али снизу вверх в челюсть. Голова юнца дернулась, хватка ослабла. Камаль перехватил пистолет, приставил ствол к голове и, не тратя время на обличительные слова, выстрелил. За грохотом разгорающейся перестрелки одиночного выстрела в глубине бункера никто не расслышал.
Первым делом Нури одним прыжком подскочил к двери, несколько раз провернул ключ, закрываясь изнутри, затем почти бегом проследовал в соседнюю комнату, служившую кладовкой для ненужных вещей. Здесь находилась шахта одного из вентиляционных колодцев. Когда он впервые оказался на острове, то в первую очередь изучил внутри бункера каждое помещение, лично обследовал каждую галерею — в общем, сунул свой нос во все щели и дыры, и теперь знал это подземелье ничуть не хуже, чем хорошая хозяйка — свою квартиру.
Сняв защитную решетку, Камаль подтянулся и влез в шахту, потом вернул решетку на место. Теперь он находился в относительной безопасности, но это был первый шаг, дальше на тридцатиметровую высоту вела лестница из вбитых в бетон скоб.
Жажда жизни сменила жажду возмездия, и, побывав в двух шагах от вечности, Нури сейчас хотел только одного — выжить. Ему было глубоко плевать, кто штурмует бункер — боевики Усамы, узнавшего о предательстве сына, спецназ коалиционных сил или местная полиция. Главным для него было затаиться, а потом он найдет способ перебраться на материк…
