Реквием «Вымпелу». Вежливые люди - Валерий Юрьевич Киселёв
– С этими женщинами мы уже не справимся, – сказал Олег. – Здесь автоматы и рукопашный бой не помогут.
И опять наши мысли совпали. Звуки шагов двигающихся за нашими спинами людей сливались в шум, воздействующий на нас, как шум воды в реке. Достаточно громкий, но не резкий и обволакивающий…
Ночь была удивительно тихой и тёплой. И только горящие свечи говорили о том, что «Рубикон» уже перейдён. А запах воска от горящих свеч сулил большие перемены…
Часть пятая. Чёрный январь – «реквием братству народов»
Повесть о событиях в Баку в январе 1990 года[94]
Посвящается моим братьям: армянам, азербайджанцам, туркменам, русским… служившим со мной в «Вымпеле», не предавшим дружбу, сохранившим человечность и не изменившим Присяге
Посвящается моим боевым друзьям: Валерию Кшнякину, Юрию Инчакову, Юрию Егенмурадову
Здание КГБ Азербайджана в городе Баку в январе 1990 года напоминало осаждённую крепость. Длинные коридоры без окон были круглосуточно освещены белым, неживым светом. Человек, двигаясь по их серым, однообразным прогонам, терял ощущение времени и пространства. Перемещение массы людей вдоль этих коридоров по бесконечным вызовам, сигналам и командам начальства превратило это бессмысленное хождение в нудную забаву: лишний раз кого-то подковырнуть или посмеяться над заблудившимся в поисках очередного экстренного совещания. Огромное помещение современного чекистского логова, возведённого в духе социалистического архитектурного модернизма, как раз напоминало улей. По выражениям западных радиоголосов, «осиное гнездо советской контрразведки в Азербайджане» гудело и не спало уже много дней…
Вконец измотанный начальник моего отдела Валерий Витальевич Розин уже без первоначального энтузиазма и боевого задора собрал подчинённых на внеочередное совещание и разъяснял текущую задачу. Сегодня это было уже не первое такого рода собрание, поэтому и сам Розин, и мы были раздражены…
– Лидер националистического фронта, некий Панахов[95], мутит население, и всё дело идёт к уже неконтролируемым, стихийным беспорядкам и выступлениям против правительства и Советской власти, – обстоятельно втолковывал он нам то, что ему рассказали старшие начальники за полчаса перед нашим сбором. – На фоне межнационального конфликта Панахов собирает своих националистов против армян, вооружает их и организовывает на вооружённое сопротивление правительству. В двенадцать часов дня, то есть через сорок минут, на пересечении улиц, – и он назвал два незнакомых для нас названия улиц Баку, – будет происходить встреча этого самого Панахова с ещё одним антисоветчиком. Группа № 1 выдвигается на задержание…
Я, как командир этой сводной группы, в которой были собраны на такой случай лучшие офицеры, безнадёжно, с унынием посмотрел на своего друга Юру Инчакова. Он тоже, как проверенный и надёжный боец, был в этой сводной группе. Тягучим и многозначительным взглядом Юра смотрел на меня так, как будто бы спрашивал: «Что происходит? Я перестаю понимать смысл происходящего…»
Вчера мы с ним где-то ночью, хотя, наверное, это всё-таки было уже сегодня под утро (день и ночь давно для нас смешались в единое временное пространство), участвовали в задержании другого активиста из националистов… Местные сотрудники оперсостава снабжали наш штаб информацией о том, где, что готовилось и должно было произойти, а мы, получая порой противоречивые, исключающие друг друга команды, метались по наводкам «королей оперативной информации» и пока… впустую.
Это уже становилось злым роком и, по-настоящему, причиной того, что вся деятельность приехавших из Москвы подразделений под названиями «Вымпел» и «Альфа» была бесполезной. Местные опера, то ли специально, то ли по своей некомпетентности давали ложную информацию. Конечно, мы, как порядочные люди, не могли заподозрить своих коллег в предательстве: «Ведь как же так? Это же, как и мы, – лучшие кадры страны: чекисты, офицеры… Нет, они предать не могут! А вот быть неопытными или попросту недалёкими, без сомнения, могут… Ведь не все же люди – хорошие работники?»
Юра говорил мне:
– Втюхивают им, – имея в виду оперов, – дезу по полной программе – хорошо работает этот «фронт»…
– Да никакой дезы нет! – возражал ему Кшнякин, заместитель начальника нашего отдела, который тоже был в сводной группе № 1, – знаю я «этого брата», – подразумевая жителей Закавказья, – они и с агентурой не встречаются. Так, придумывают что-то, приплетают где-то услышанное, а нам… бегай потом. Вся информация высосана из пальца…
Действительно, этот недавний, несколько часов назад, наш налёт на квартиру показал нам всем, что Кшнякин прав. Если сказать, что Валерий Иванович был умным человеком, – это значит, ничего не сказать. Он был опытнейшим офицером разведки. По возрасту, что называется, – в «самом расцвете сил». Не очень высокого роста, кряжистый, как дуб, недюжинной силы, который своими руками легко мог бы согнуть подкову, имел при этом светлую голову. Он ещё отличался неординарным складом ума и неимоверной силой воли. Тот факт, что при прохождении службы на китайской границе в одном из подразделений разведки он самостоятельно, без преподавателей, выучил китайский язык и через полтора года после начала изучения сдал профильный экзамен по языку, вызывал у всех нас уважение. Экзамены по языку у этого самоучки тогда приехали принимать очень привередливые преподаватели, и желание у них было только одно – завалить. Тем более сдавал он экзамены в одиночку и за полный курс, а это – десять семестров кропотливой и длительной работы. Несмотря на придирчивый настрой комиссии, молодой офицер, удивив всех, получил высшую оценку! Нам с Юрой Инчаковым, как его друзьям, всегда было лестно, что мы – рядом с таким человеком. Было любопытно наблюдать, когда Валерий Иванович со своей широкой рязанской физиономией, открытой добродушной улыбкой, выдавал фразы на китайском. Вот и тогда вечером, перед штурмом, он произнёс певучую фразу на китайском языке, а мы с Юрой уставились на него, ожидая перевода. Кшнякин перевёл:
– Если я вам говорю о чём-либо, что совершилось в прошлом, а вы уже знаете, что последует в будущем, значит, с вами можно вести этот разговор… Это – фраза из Конфуция, – пояснил Валерий Иванович. – Они придумывают всю информацию о происходящем, потому что боятся соваться в среду единомышленников Панахова… Пока здесь я не увидел ни одного случая подтверждения их информации. Так у нас бывало на китайской границе в моменты обострения обстановки. Агентура боялась соваться к силам экстремистов. Убить могли! Поэтому безбожно врали, а мы занимались бесполезными операциями. Так и здесь…
– Вот и в эту ночь мы, действуя по всем правилам военного искусства, обложили квартиру в многоэтажном жилом доме, предварительно изучив схему квартиры, используя для этого нижние этажи, обеспечив невозможность отходов через окна, крышу и другие подъезды, в пять часов утра сломали дверь… ворвались в двухкомнатное,
