Сергей Гайдуков - Стреляй первым
Буквы на мониторе чуть подрагивали, будто подмигивая и поддразнивая Казакова. За окном начинало светать, и это утро было утром самого жестокого разочарования в жизни Казакова. Он разочаровался в самом себе, обладателе носа, из-под которого только что нагло сперли миллион долларов.
И сделал это человек, которого в службе безопасности все, и Казаков в том числе, называли за глаза Лопухом.
Казаков выключил компьютер и тупо уставился в окно. Теперь ему предстояло самое рискованное в мире занятие: сообщить Тарасову дурные новости.
Глава 13
Спустившись в подвал, Казаков первым делом захотел убедиться, что у Тарасова в руке нет бейсбольной биты. И сразу же волосы поднялись дыбом у него на голове: Тарасов держал в руке здоровенный охотничий нож.
На Казакова он пока не обращал внимания, будучи полностью поглощен другим интересным занятием: в сумасшедшем темпе Тарасов бил ножом между растопыренных пальцев пленного. Причем Казаков не был уверен, пытается ли шеф попасть между пальцев или он метит в пальцы, количество крови на столе и на ноже наводило на второе.
Пленный морщился и скрипел зубами, но не произнес ни слова во время всей этой процедуры. И лишь когда Тарасов уморился и откинулся на спинку стула, переводя дыхание, Иван шевельнул головой и отчетливо произнес:
— Мазила е… й!
— Ну извини, — сказал Тарасов. — Это очень т-трудное дело, я же тебя предупреждал… Не вспомнил насчет денег?
— Под зданием Центробанка. Левый угол фасада. Зарыты на глубине шести метров.
— Начинается… — поморщился Тарасов. — Упростим правила игры! Пять п-пальцев — слишком с-сложно для меня. Поэтому…
Он быстро вскочил со стула и подпрыгнул к Ивану. Ухватив его за запястье, Тарасов с гиком взмахнул ножом. Лезвие врезалось в дерево стола с таким звуком, как будто упал нож гильотины. Иван увидел, что его мизинец лежит отдельно от остальных пальцев. А потом он почувствовал боль.
— Ну что? — спросил Тарасов, поиграв ножом. — Что скажешь?
— У меня есть друг, — сказал Иван. — У него три пальца на правой руке, и он мне очень завидует. Теперь наши отношения улучшатся.
— Даже больше, — радостно сказал Тарасов. — Т-теперь ты будешь ему завидовать.
И нож стукнул об стол еще раз.
— Что теперь? — спросил Тарасов. — Что ты скажешь т-теперь?
— Олег Михайлович, — осторожно позвал его Казаков. — Мне кажется…
— Насрать на то, что тебе кажется, — ответил, не оборачиваясь, Тарасов. — Ты не видишь — я занят. Что ты теперь…
— Олег Михайлович, Резниченко…
— Что? — Тарасов застыл на месте. — Что ты сказал?
— Я посмотрел эту дискету, и мне нужно вам кое-что сказать…
— Срочно? — Тарасов смотрел поочередно то на нож, то на Казакова, словно прикидывая, кому отдать предпочтение.
— Очень.
— Подумай хорошенько…
— Очень срочно.
— Черт с т-тобой! — Тарасов воткнул нож в стол рядом с окровавленной кистью Ивана. — Но я еще вернусь!
Увидев, что шеф оставил нож на столе, Казаков облегченно вздохнул. Тарасов подошел к нему и раздраженно спросил:
— И чего т-там?
— Выйдем отсюда, — предложил Казаков.
— Зачем? У меня еще человек н-не обработан…
— Вряд ли он нам понадобится.
— Чего это т-ты такое несешь?
— Я думаю, что Резниченко украл у нас деньги.
— Не понял.
— Я думаю, что все это дело рук Резниченко.
— Ладно, — нахмурился Тарасов. — Допустим, это сделал Резниченко. Хотя ты мне еще должен доказать свою версию. Но это не помешает мне отрезать тому типу еще пару пальчиков, разве нет?
— Но это уже не будет срочным делом, — возразил Казаков. — Сейчас надо думать о другом.
Тарасов задумался, а потом сказал:
— Наверное, ты прав. Я вернусь сюда попозже. А пока я послушаю твои соображения…
Они поднялись на второй этаж дачи, где в рабочем кабинете Тарасова стоял компьютер. Казаков вставил дискету:
— Посмотрите…
— Это все я должен прочитать? — поморщился Тарасов. — Что-то у меня глаза сегодня побаливают. Прочитай мне эту дребедень вслух.
Когда Казаков закончил чтение, Тарасов хмыкнул и сказал:
— Но он не утверждает, что Резниченко свистнул эти деньги. С чего ты вдруг катишь бочки на Лопуха? У н-него и так жизнь не сахар — день и ночь трудится, деньги для нас зарабатывает.
— Вот ему и надоело на нас горбатиться: забрал, что смог, да и свалил на Канары.
— М-мы его найдем даже на Канарах. Но сначала докажи мне.
— Сейчас попробую, — и Казаков изложил ему свои соображения.
— Вроде логично у т-тебя все выходит, — задумчиво произнес Тарасов. — Вот поэтому он был с-странным, готовился, а потом б-бац! С-слушай, а ведь это он п-пришил своего охранника.
— Прошакова? — удивился Казаков. — За что?
— Тот узнал что-то о п-планах Гришки, а тот его и…
— Вполне может быть, — согласился Казаков.
— Вот ведь, р-работаешь с человеком, интеллигентом его считаешь… — разочарование отразилось на лице Тарасова. — А он на самом деле такой же сукин сын, как и мы с тобой… Ох, к-как я разочаровался!
— Ну и что мы будем делать?
— Пока н-не знаю… А как же он деньги-то стащил? Ты представляешь?
— А тот, в подвале, ничего не сказал?
— Говорит, что т-там вообще денег не было…
— Жаль, что нельзя Салбиева за уши вытащить с того света и поспрашивать его обо всем этом ограблении…
— А что, б-болыпе никто ничего р-рассказать не может? Кто там был еще из н-начальства?
— Скалкин был, ему менты синяк под глазом поставили — приняли за бандита. Он там весь день был.
— С т-такой рожей удивительно, как его не пристрелили… Звони ему.
— Сейчас?
— Ну а когда же?
— Шесть утра. Скалкин спит.
— Ты хоть с-соображаешь, что говоришь? У нас сп-перли миллион долларов, а ты б-боишься разбудить какого-то жирного банкира? Д-да я за миллион баксов папу римского с п-постели подниму! Звони!
Казаков набрал номер, а Тарасов притащил параллельный телефон:
— Иван Леонтьевич, доброе утро, — сказал Казаков.
— Да ты сдурел, еще темно на улице! Я еле уснул после вчерашнего…
— В-вот как раз вчерашнее нас и интересует, — вмешался в разговор Тарасов. Голос Скалкина сразу изменился, как будто он мгновенно потерял всякий сон и вытянулся по стойке «смирно».
— Слушаю, Олег Михайлович, что вас конкретно интересует?
— М-меня очень к-конкретно интересует, куда делись деньги из банка? И к-куда ты смотрел, старый пень?
— Я… — замялся Скалкин.
— Олег Михайлович, вы его сейчас до инфаркта доведете, — сказал Казаков. — Дайте-ка я попробую…
— Валяй, — разрешил Тарасов, не отнимая трубки от уха.
— Иван Леонтьевич, расскажите-ка нам подробно об ограблении все, что вспомните. А то нам никто толком ничего не может сказать…
— Сейчас, — приободрился Скалкин. — Я все видел, я все помню…
— Поподробнее, пожалуйста.
— Значит, все было как обычно. Ничего особенного.
А вот после обеда, только, значит, Григорий Александрович уехал, как и началось…
— Какой Г-Григорий? — не выдержал Тарасов. — Резниченко?
— Да, Олег Михайлович. Он самый.
Тарасов и Казаков переглянулись. Одна и та же мысль пришла им в голову.
— А что у вас там Григорий Александрович делал? — продолжал допрос Казаков.
— Вот уж не знаю…
— А ты вспомни, старый хрыч! — завопил Тарасов. — Куда он х-ходил, что он делал, с к-кем говорил!
— Он заходил… Он заходил, — попытался напрячь свою память Скалкин. — Он же ходил к Салбиеву!
— Твою мать! — не сдержался и Казаков.
— Что?
— Продолжайте, продолжайте. И что он там делал?
— Да понятия не имею. Я помню, он пришел и спросил: «Кто есть из начальства?» Ему охранник и говорит: «Салби-ев, вице-президент». Он пошел в кабинет к Салбиеву, минут пять там пробыл, а потом они пошли куда-то по коридору…
— Они — это кто? Резниченко и Салбиев?
— Да нет, они — это Резниченко и Кожин, вы же его знаете. Вот они вдвоем сначала были у Салбиева, а потом пошли туда, где коридор к хранилищу и дальше…
— Долго они там пробыли?
— Я не засекал… Минут пятнадцать-двадцать. А потом уехали, и сразу после этого все и началось.
— Когда Резниченко уезжал, у него была с собой сумка? Или чемодан?
— Вроде бы «дипломат». Как обычно…
— И только они уехали, как началось?
— Да, минут через десять после этого. Сами-то бандиты еще ничего, а вот потом пошли наши на штурм, они мне так прикладом звезданули по морде, что я сразу увидел небо в алмазах…
Казаков и Тарасов одновременно положили трубки.
— Надо же, — сказал задумчиво Тарасов. — Я ни за что ни про что оттяпал этому п-парню два пальца. А Резниченко, оказывается, кинул его точно так же, как и нас. Ты м-мог себе представить, что он т-такой умный?
