Сергей Кулаков - Курильская обойма
Чтобы не падать духом, она сделала серию физических упражнений, связав кое-как разрезанную на груди майку. Ту самую, с дурацкой надписью, которую подыскал для нее Роман. При воспоминаниях о Романе, об убитых ребятах ей становилось так нехорошо, что возникала отчаянная мысль шарахнуться виском об угол железного ящика и разом со всем покончить.
Но Наташа гнала эти мысли. Стыдно. Столько вынести, бегая по горам и прыгая по водопадам (были и там приятные до озноба моменты, но эти воспоминания она давила в зародыше, иначе хотелось орать в голос), болтаясь в чужих вонючих трюмах, – и сорваться, не выдержав, может быть, последнего испытания? Нет, так не годится. Она была слишком деятельной и упрямой натурой, чтобы сдаться без боя.
Час, а может, и больше она отжималась, приседала и подпрыгивала на железном полу камеры, болью в мышцах стараясь притупить отчаяние в душе. Частично ей этой удалось. По крайней мере, согрелась и почувствовала спасительную злость. Ничего, не может быть, чтобы ее бросили и забыли. За ней обязательно придут. Или она сама вырвется отсюда.
Однако время шло, ничего не происходило. О ней словно забыли. Хоть бы кусок хлеба принесли.
Она прикладывала ухо к двери, к стенам, пытаясь что-нибудь разобрать. Какие-то звуки улавливались, но они были так далеки и неясны, что не позволяли составить хотя бы приблизительное представление о том, что творится за стенами камеры.
В конце концов она опять легла на ящики и начала забываться тревожным сном. Во сне она все время зябла и подтягивала коленки, стараясь согреться. Тело затекло и одеревенело. Когда двери камеры наконец открылись, она не сразу смогла подняться.
Но, поднявшись, тут же отпрянула назад. Потому что в дверях стояла Сэй и смотрела на нее с тонкой людоедской улыбочкой.
Наташа вжалась спиной в угол между стеной и ящиками. Руки у нее были свободны, и она решила сражаться до последнего. Нет уж, второй раз оседлать себя она не даст, какая там каратистка ни будь. Она тоже кое-что умеет, по крайней мере, одной рукой вцепиться в волосы, а ногтями другой ударить по глазам сможет.
Сэй медлила, как и в прошлый раз. Она изучающе разглядывала пленницу, будто это разглядывание доставляло ей особое удовольствие. Задержалась взглядом на полуобнаженной груди, усмехнулась, облизнула губы. Глаза ее странно застыли, рот приоткрылся, точно у слабоумной.
«А может, попробовать поиграть с ней в ее же игры? – лихорадочно соображала Наташа. – Похоже, дамочка лесбиянка. Приласкать ее, дуру, может, погладить между ног… Противно, но бог с ним, потерплю… А потом, когда она пустит слюни и расслабится, сломать ей шею, на это сил у меня хватит, – и ходу отсюда…»
Соображения Наташи были прерваны вошедшим в камеру японцем. Он поставил на ящики миску с едой, пластиковую бутылку питьевой воды.
– А пи-пи мне куда делать? – спросила Наташа, разочарованная вмешательством третьего лица.
Никто не ответил ей на этот сложный вопрос.
– Послушайте, мне холодно! – Наташа указала на отверстие под потолком. – Видите? Я замерзну…
Сэй сказала несколько слов японцу. Тот молча стащил с себя куртку, бросил Наташе.
Наташа так же молча надела ее на себя. Пахло чужим, едким, но зато сразу стало тепло.
Сэй разглядывала Наташу все с тем же застывшим выражением на лице.
Японец вышел.
– Не оставляй меня одну, – хриплым голосом попросила Наташа, видя, что Сэй также уходит.
Сэй повернулась, высунула длинный кончик языка и быстро-быстро подергала им, как змеиным жалом.
Наташу передернуло. Сэй захохотала, дверь с грохотом закрылась.
– Чертова психопатка, – прошептала Наташа, дрожа от ужаса и омерзения.
Кое-как успокоившись, она немного поела, попила, сделала маленькую лужицу за штабелем и снова улеглась на ящики, лелея надежду когда-нибудь вырваться отсюда и самолично пристрелить эту бешеную сучку.
17 октября, 6.20, в 50 км от мыса Терпения
Темно-серая толща воды постепенно становилась светлее. Наверху шел дождь, высота волн достигала полутора метров. Внизу же, на глубине двадцати метров, было тихо, только чувствовался легкий напор подводного течения.
Группа, покинув мини-подлодку, на которой она благополучно миновала рифовые отмели, подплывала к стоящей на гигантском понтоне нефтяной платформе. Понтон и надводная громадина (по сути, небольшой город), весящая миллионы тонн, удерживались на месте толстыми стальными канатами, надежно прикрепленными якорями к дну.
От понтона, лежащего на воде громадным железным кольцом, наверх шли восемь цилиндрических опор, на которых, на высоте в шестьдесят метров над уровнем моря, покоилась нефтедобывающая платформа. Она занимала площадь примерно в полтора футбольных поля. Сложнейшее оборудование, многоэтажный лабиринт из помещений, переходов, лестниц и труб, разобраться в котором на первых порах было невозможно.
Группа, рассредоточившись, с четырех сторон заходила к платформе. Для успешного начала операции нужно было в первую очередь нейтрализовать подводную охрану. Возможно, Одзаки ее не выставил, но в этом сначала надо было убедиться.
Роман мерно греб ластами, просматривая перед собой пространство не более чем на десять метров. Вода была прозрачной, но еще темной по этому времени суток.
Справа от него, едва заметно выделяясь желтым пятнышком шеврона, продвигался Барс. Других видно не было. Нарочно ли держался командир группы вблизи Романа или так вышло ненароком, сказать трудно. Роман решил об этом не задумываться. Не он руководил операцией, не ему и переживать. Его задача-минимум – найти и освободить Наташу. Все остальное целиком возлагалось на группу.
Внезапно он увидел перед собой какую-то тень. Замедлил движение, мягко продвигаясь дальше. Автомат «АПС» держал в боевом положении. Тень сгустилась, чуть вытянулась и внезапно стала увеличиваться. Секунда – и Роман увидел чью-то маску и вытянутую по направлению к нему железную палку. Он резко двинул левой ластой, метнулся в сторону. Вдоль самого его плеча прошил воду стальной дротик, пущенный из подводного ружья. Еще бы чуть-чуть – и Роман был бы нанизан на него, как барракуда.
Аквалангист стремительно надвигался. Увидев, что промазал, он выхватил кинжал и пошел в атаку.
Роман наставил ствол «АПС», коротко нажал на спуск. Автомат вздрогнув, выпустив очередью три десятисантиметровые стреловидные пули. Две из них ударили в грудь нападавшему, отбросили назад. Он свернулся, хватаясь руками за грудь, выпустил нож. Кровь темными струйками потянулась к поверхности. Аквалангист, дергаясь, начал опускаться на дно.
Роман отплыл в сторону, выискивая в воде новых врагов. Бросил взгляд на Барса. Тот кивнул, дескать, все в порядке. Показал, что надо плыть дальше.
Вскоре показался массивный, закругляющийся бок понтона. Казалось, это туша какого-то гигантского морского животного мерно раскачивается вместе с волнами. Роман поднырнул под кольцо и выплыл в его середине.
Придерживаясь за железные скобы-ступеньки, он выглянул из воды. Хлестал сильный, косой дождь, в кольце вода бурлила и плескалась о железные стенки. На понтоне, через который перекатывались волны, никого не было.
Невдалеке высунулся Барс, тоже настороженно изучил ситуацию. Вот сбоку показалась голова Трубы. Он сделал знак, что у него все чисто, и тут же погрузился обратно. То же самое проделали Клещ, Толстый и Док. Толстый показал, что убрал одного аквалангиста. Стало быть, всех подводных дозорных было двое. Похоже, с охраной Одзаки прогадал. Хотя, если бы под водой было и десять человек, боевых пловцов это бы не смутило.
Барс снял с плеча желтый шеврон, выбрался на понтон, снял акваланг и ласты, начал взбираться наверх. Опустившись под воду и маскируясь ступеньками, Роман оставил над поверхностью только глаза и уши, следя за передвижениями Барса.
Тот ловко карабкался по железной лесенке. Высота опоры была с двадцатиэтажный дом. Вскоре плотный Барс стал казаться муравьем на слоновьей ноге.
Пока все шло чисто.
Вдруг сверху послышался резкий окрик на японском. Барс что-то ответил и в прежнем темпе продолжал подъем. Роман, который после окрика часового ушел под воду, снова потихоньку высунулся. Барс был уже под самой платформой.
Вот он одолел последние ступени и исчез в квадратном люке. Потянулись самые тяжелые секунды. Если он справится с теми, кто дежурит на нижнем этаже, самое сложное останется позади.
Барс молчал. Роман напряженно ждал. Ждали и остальные бойцы, попрятавшись под воду по всему внутреннему периметру понтонного кольца.
– Внимание, – послышался в наушнике спокойный голос Барса. – Все ко мне.
Бойцы мигом очутились на понтоне, сбросили акваланги и поползли по ближним к ним опорам наверх. Через несколько минут все стояли возле Барса.
Роман, с трудом переводя дыхание, огляделся. Двое убитых охранников лежали в разных позах. Значит, уже на четверых бойцов у Одзаки стало меньше.
