Олег Алякринский - Облава
— Я новый сотрудник, — невозмутимо пробасил Сержант. — Плохо еще ориентируюсь в здании. Куда сейчас?
— К служебному лифту, — неожиданно сменив гнев на милость, ответил свирепый фриц. — Вон туда. Вы из Баварии?
— Да, из Мюнхена, — бросил Юрьев-Пирожков через плечо, поскорее унося ноги.
Пока все шло как по маслу. Попав в служебный лифт, он поехал не на пятый, а на шестой этаж, где находился люкс Меркуленко.
Лифт остановился, Сержант выкатил столик в холл, едва не налетев на негритянку-уборщицу, которая катила ему навстречу тележку с пластиковыми ведрами, швабрами и тряпками. Здесь на этаже было тихо, никого из поселившихся не было видно. Либо спали, как Меркуленко, либо шатались где-нибудь по злачным местам Франкфурта. Благо денег у обитателей этого этажа было достаточно.
— Где здесь люкс? — спросил он уборщицу.
Негритянка окинула официанта взглядом коричневых, как у сеттера, глаз и, собрав кожу лица в тугие резиновые морщины, проворчала с сильным английским акцентом:
— Новенький, что ли?
Видимо, в здешнем отеле держали служащих в такой строгости, что они, вплоть до уборщицы-негритянки, рады были любой возможности помыкнуть новичком в гостиничной иерархии.
Уже почти пройдя мимо него, уборщица наконец соизволила оглянуться:
— Вон туда за угол иди и рядом с центральным лифтом увидишь двустворчатую дверь! Не знает, где люкс!
Сержант, толкая перед собой столик, то и дело застревавший колесиками в пушистом ворсе ковровой дорожки, скрылся за углом. Вот и двустворчатая дверь напротив лифта. Он приготовился постучать в массивную, украшенную тяжелой резьбой дверь, как вдруг услышал рокот работающих моторов лифта. Сержант оглянулся. В этот момент лифт остановился.
Он напрягся. Случайность? Кого это несет? Припозднившийся постоялец из бара? Рука сама по привычке потянулась под мышку, к кобуре, которой сейчас там не было.
Дверцы лифта медленно разъехались. Высокий хмурый мужчина в сером, со стальным отливом, костюме-двойке шагнул в холл, окинув официанта с тележкой внимательным взглядом.
— Это пятый этаж? — сердито спросил он.
— Шестой, — ответил Сержант.
— Промахнулся, а лифтер, сукин сын, опять куда-то подевался, — посетовал мужчина и протянул руку к кнопкам управления. — В лифтах вашего отеля вечно нет лифтеров! Доннерветтер! Нет, это вам не Дрезден!
Пока лифт медленно раскрывал свои зеркальные недра, мужчина в стальном костюме исподлобья проехался долгим взглядом по блондину-официанту, сервировочному столику с шампанским в ведерке и резной двустворчатой двери напротив. «Словно длинной очередью из «узи» прошил, гад», — подумал Сержант, оборачиваясь к двери люкса.
Лицо мужика запомнилось, хотя Степан и не старался его зафиксировать в памяти. После первого двойного стука за дверью по-прежнему было тихо. Официант постучал еще раз — чуть громче и настойчивее. Тишина. Но ему показалось, что из глубины номера донеслись какие-то звуки.
Он постучал еще сильнее. Наконец, уже совершенно отчетливо, послышались шаги. Меркуленко — а если не он? — подошел, осторожно ступая, к самой двери, но не отозвался, а замер по ту сторону. Прислушивается, наверно… Сержант еще раз, уже совсем громко, стукнул.
— Кто там? — спросил голос по-русски.
— Рум-сервис! — бодро отозвался Сержант.
— Я ничего не заказывал, — после некоторого молчания сказал голос за дверью. И добавил по-английски: — Уходите.
Сержант вынул из кармана листок, в который, еще в номере своей гостиницы, записал несколько слов, и, нагнувшись, подсунул его под дверь. Щель оказалась достаточно широкой, и листок легко пролез внутрь. Судя по кряхтенью за дверью, Меркуленко поднял листок.
Отступив на шаг, Сержант ждал. Действительно, через несколько секунд дверь приоткрылась. Меркуленко стоял с бумажкой в руке. Тугой живот, видневшийся из-за распахнутых пол халата, блестел при свете коридорных ламп. Сержант заметил выражение испуганного удивления на лице Меркуленко, который, открыв рот, хотел уже что-то сказать. Но не успел — Сержант резко приложил палец к губам.
— Рум-сервис! — вновь бодро объявил Сержант и, бесцеремонно отодвинув Меркуленко вбок, вкатил столик в номер.
Заметив, что хозяин шикарного номера уже готов разразиться возмущенной речью, он вновь приложил палец к губам, вынул из кармана ручку, взял из руки Меркуленко листок и написал по-русски: «Спускайтесь в бар на первый этаж. Возьмите с собой паспорт. Здесь говорить нельзя».
Переставив с тележки на стол ведерко с шампанским, вазочку с фруктами и тартинки с икрой, Степан вышел в коридор и прикрыл за собой дверь.
Пусто. Он взглянул на часы — четыре утра. Пока все складывалось очень удачно. Все промежуточные фазы операции выполнены без сучка без задоринки. И теперь, можно сказать, он вышел на финишную прямую своего ночного марш-броска из Москвы во Франкфурт.
Вот только одно его смутило. Взгляд Меркуленко. Не сонный, нет, а какой-то очень напряженный и испуганный. Наверное, его вторжение подняло господина Меркуленко с койки. Но почему же у него был такой ошарашенный, такой перепуганный взгляд?
Глава 32
27 сентября
3.05 (время московское)
Когда Сержант, сорвав с себя белую куртку и отшвырнув ее в угол за плевательницу, рысцой побежал к лестнице мимо лифта, невидимые механизмы подъемника внезапно зашипели, и в мозгу вспыхнуло подозрение: за ним наблюдают. Интуиция в очередной раз подала ему сигнал предостережения. Впрочем, и без того он понимал, что недоброжелатели Меркуленко не оставят важного кремлевского чиновника без наружного наблюдения и где-то здесь рядом обязательно дежурит какой-нибудь топтун.
Не встретив ни единой души, Степан по лестнице спустился вниз и направился в бар. Ночь была на исходе, близился рассвет, и бар почти опустел. Редкие посетители досиживали и допивали по разным углам низкой норы, едва освещенной потолочными лампами. Сержант прежде всего подошел к стойке и заказал два бокала «Хайнекена». Потом прошел к свободному столику недалеко от входа, сел лицом к дверям и стал ждать.
Меркуленко, полностью одетый, хотя и без галстука, появился довольно быстро. Нежданный приход «официанта» поднял его с постели, и сейчас его несколько припухшая физиономия выражала тревогу, даже испуг. И он не старался скрыть обуревавшие его чувства.
Войдя, Меркуленко сразу заметил светловолосого крепыша, потревожившего его сон, и направился прямо к его столику. Когда он уже усаживался на стул, в бар лениво вплыл хмурый мужчина в стальном костюме — тот самый, который ошибся этажом. Ни на кого не глядя, он прошел к стойке бара, но Сержант заметил, что перед тем, как взгромоздиться на высокий табурет, немец скользнул в их сторону темным глазом и облизнулся самым кончиком языка. Может быть, внимание немца привлекли вовсе не они. Повернувшись к Меркуленко, Сержант увидел за соседним столиком высокую мулатку, внимательно глядевшую на только что вошедшего посетителя поверх плеча своего спутника-араба.
— Кто вы? Что происходит? Зачем вы меня сюда вызвали? — нетерпеливо зашептал Меркуленко. — Что с Игнатовым и почему он не связался со мной?
— Моя фамилия Пирожков. А происходит много чего, Николай Николаевич, — спокойно начал Сержант, отпивая «Хайнекен», — да вы пейте, пейте свое пиво, на нас смотрят… Игнатов вчера весь день пытался связаться с вами. У него возникли некоторые трудности — но уже все уладилось, и об этом нет смысла говорить. Пиво пейте!
— Какое пиво! — недовольно отмахнулся Меркуленко, но стакан все же поднял и жадно присосался к холодному пенному напитку. — Не отвлекайтесь.
— Ладно, если по порядку, то вот что Владислав просил меня вам сказать…
И Сержант стал рассказывать. Опуская ненужные подробности, он сообщил и о ночной погоне, и о перестрелке, и об убийствах в Москве, которые кровавой петлей затягивались вокруг Варяга, — убийствах всех тех людей, которые реально помогали Игнатову связаться с Меркуленко, а значит, и с самим Мартыновым…
— Так что, Николай Николаевич, в интересах общего дела, а значит, в ваших интересах вам следует немедленно вернуться в Москву. Если встреча с Мартыновым сорвется, то полетит к черту вся та хрупкая конструкция, которую вы возводили много месяцев. Тогда Игнатова обязательно уберут. А может быть, постараются убрать и вас тоже. Не отодвинуть, как вчера вас отодвинули из Москвы во Франкфурт, а убрать с дороги, окончательно и бесповоротно. Вы меня понимаете? Словом, надо немедленно возвращаться в Москву. Без вас Владислав не сможет выйти на Мартынова, потому что… Ну что я вам буду повторять… — раздраженно закончил Сержант свою речь.
— Но я же в командировке! — обреченно протянул Меркуленко. — Я не могу вот так взять и вернуться в Москву. Тут люди, завтра… вернее, уже сегодня днем состоится очередное заседание комиссии… Хотя… — Он запнулся и помрачнел, вспомнив о происшествии в ванной. — Тут со мной такая дикая, странная, непонятная вещь произошла… Вы себе представить не можете что. Вероятно, мне и впрямь лучше вернуться в Москву и написать объяснительную…
