Эльмира Нетесова - Пасынки фортуны
— Да кто ж у нас возьмет уголовников в прокуратуру? — рассмеялись коллеги.
— А я кем был, когда отбывал в зоне? Меня не товарищем, гражданином Кравцовым звали! Но это по бумагам. А в глаза постоянно — враг народа! Это клеймо похлеще воровского! Если тем срок, нашему брату вышку давали! А знаете, сколько юристов на Колыме сроки отбывали? Сколько умерло — не счесть! Так вот того пахана, когда вернулся в зону, будто подменили, пальцем политических не трогал. И своим кентам запретил. Ну, а торгашей, спекулянтов, работяг не оставил и покое. Тряс, как липку…
— Короче, каким он был, таким остался?
— Да нет. Не совсем так. Что-то переломилось в нем. Поздновато, конечно. Но уже не издевается над мужиками в зоне.
— Он и теперь срок отбывает?
— Да. Седьмая судимость. За побег добавили. Но и теперь в бегах, уже не один. С фартовыми ушел из зоны. Администрация сменилась. Заставила воров работать. Они отказались, в столовой перестали кормить законников по распоряжению начальства. Буза не прошла. Тряхнуть работяг не получилось. Охрана не дала, отбросила. А жить охота. Сбежали… Уже две недели, как на воле. Конечно, промышляют, фартуют, как они говорят. На материк им не прорваться, пограничники и милиция предупреждены. Идут облавы. Но… Сколько крови прольет этот Капеллан, пока его поймают? А ведь все началось в его судьбе с юридической ошибки. Не случись ее, одним вором было бы меньше… Мальчишкой его взяли. Подростком. Убегая из ограбленной квартиры от милиции, воры ненароком обронили, а может, выбросили кожаный кошелек. Пустым он был. Мальчишка поднял. Ему понравилась вещица. Стоял и разглядывал среди улицы. Даже не заметил милицию и подоспевшего хозяина. Тот вмиг за кошелек. Милиция мальчишке — в ухо. Так и не сумел доказать невиновность. Хотя воры отрицали знакомство с ним. Не поверили судьи. И несмотря что пацан, впаяли срок, как взрослому. С теми ворами его и в зону отправили. На исправление и воспитание. Фартовые оправдали надежды. И через десять лет подкинули такого вора на волю, что многие «малины» дрогнули. Уж он милицию не раз крошил. За все сразу. И за свое, пацановское. Да и кто бы из нас сумел выдержать и устоять в его возрасте и положении?
— А сколько раз он вам в руки попадал? Сколько раз вы его дело вели?
— Пока что однажды. Но, кажется, скоро с ним снова увижусь. Сердцем чую, — усмехнулся Кравцов.
— Не опасаетесь этой встречи, Игорь Павлович, честно?
— Нет. Капеллан неприятен мне. За прошлое. Слишком памятен мне этот тип. Но наше с ним положение — неравное. Он — в бегах. А когда будет взят под стражу, тут уж вовсе не до сведения счетов.
— А почему мы так много о нем говорим? Ведь приехали совсем по другому делу. Уж лучше об этом поразмыслим, хоть не впустую. Времени у нас маловато. А воспоминания отложим на будущее, — предложил самый пожилой из следственной группы Евгений Иванович Игнатьев.
— Я не случайно заговорил о Капеллане. И наше нынешнее дело, хотим мы того или нет, впрямую с ним связано. Не удивляйтесь! Нехватка золота — дело рук Капеллана. И ни при чем тут чекисты, бывшие воры, прочие приисковые работники!
Следственная группа онемела от удивления. Кравцов не раз поражал их своими внезапными выводами. Но нынче… Все юристы считали, что золото с прииска украдено самими добытчиками, либо произошла ошибка при подсчетах, либо чекисты, не рассчитывая на повторную проверку, подкинули липовую нехватку.
— А тут — Капеллан!
Евгений Иванович Игнатьев первым оправился от шока и спросил шутливо:
— Ваш Капеллан, надеюсь, ходит на двух ногах, как и все мы, грешные. И несмотря на званье пахана и несчастное детство, летать, оставаясь при этом незамеченным, не научился. Единственный довод в пользу его причастности к хищению, это его побег из зоны. Но и он не доказательство. Вор в бегах наоборот старается залечь на дно, на год иль два, пока его искать перестанут. Тут же — с корабля на бал! И не куда-нибудь, а враз на прииск! Это, мой друг, абсурд!
— Но Игорь Павлович, как я понял, лишь предполагает, а не утверждает!
— Зачем мы говорим, пусть сам Кравцов продолжит. Может, у него есть веские доказательства? Ведь не из пустого же сделаны эти выводы? Верно, Игорь Павлович?
— Конечно, не из предположений! Я слишком хорошо знаю человека, о котором говорю. А потому прошу вас всех без исключения с наступлением сумерек никуда не отлучаться за пределы поселка. Это слишком серьезно. Капеллан, зная, что дело пошло ко мне, будет стараться всячески помешать следствию. Это он умеет делать.
— Ну, а доказательства есть?
— Имеются. Я его почерк знаю. Не раз на него сегодня наткнулся. Удивился живучести, изворотливости пахана. Трижды побывал на прииске, минуя все проверки, без единственного документа! Так надо суметь! — закрыл не без спешки форточку в окне Кравцов. И продолжил — Грузчиком приезжал. С продуктовой машиной. Прямо на территорию прииска. В табачный ларек. Потом дважды в продовольственный магазин. Ящики, мешки носил исправно.
— А золото? — открыл рот Игнатьев.
— Рядом с магазином, вплотную, особый цех по подготовке к отправке золота в Магадан. Там каждый человек на виду. Но люди остаются людьми. И при всей их внешней строгости, имеют свои слабости. На них и рассчитывал Капеллан. Ведь когда в магазин привозят товар, сгружают на глазах мешки, ящики, всякие пакеты шуршащие, да еще в ярких упаковках, женщины с ума сходят. И закрой ты их хоть на семь замков, они все равно через щели просочатся. То же самое случилось и здесь. Женщины не выдержали, вышли из цеха. Капеллан был не единственным грузчиком. Пришел в цех, пригласил остальных женщин в магазин. Сказал, что привез им импортное барахло. Оно так и было. Бабы толпой в магазин кинулись. Он их еще и поторопил. Задержался на минуту. Этого ему хватило. Пяти килограммов золота как не бывало. Но пропажи хватились не сразу, лишь на следующий день. И никто не подумал, не заподозрил весельчаков-грузчиков, щедро угостивших конфетами. А когда пересчитали, взвесили золото, обвинили участок сдачи. Мол, обсчитались. Заработались. Но те свои журналы проверили. Никакой ошибки не нашли. И кто-то сообщил чекистам о случившемся. Тут все и завертелось. О грузчиках вспомнили лишь сегодня. Да и то вскользь, мимоходом. Они и сегодня вне всяких подозрений.
— А почему ты думаешь, что это был Капеллан?
— Нашел машину. Поговорил с водителем. Спросил о грузчиках, напомнил тот день. Он не копался долго в памяти. Подарок показал. Я его у него выменял. На зажигалку, — рассмеялся Игорь Павлович и достал из кармана пиджака финку с наборной рукояткой, на которой зелеными пластмассовыми кубиками было набрано одно слово — Капеллан. — Я эту финку слишком хорошо помню. Ни с какой не спутаю. Два часа меня под нею держал Капеллан.
— Но как же беглец, вор, мог сделать такой подарок? Ведь с финками, как с головой, фартовые не расстаются!
— Тут случай особый. По воровскому обычаю Капеллан обязан был дать водителю его долю — положняк, но тот ничего не знал. А потому Капеллан отдал то, что шоферу понравилось. Выполнил обычай.
— А как они познакомились?
— Капеллан его выследил. Именно тот водитель всегда приезжал на прииск и его не проверяли. Он никогда не заходил в цехи. А грузчики — всегда разные. Людей не хватает, брал тех, кто соглашался заработать. Почти всегда это были свои же, поселковые. И этих он взял прямо с трассы. Принял за сеймчанцев.
— А как они выехали с прииска непроверенными? Ведь машина была пустой?
— Нет, к сожалению! Тарных ящиков полный кузов увезли от магазина.
— А кто был с Капелланом? — спросил Игнатьев.
— Слишком многого хотите, мой друг, от одного дня! — допил кофе Кравцов и долго разглядывал под настольной лампой финач Капеллана.
— А как вышел на тех девчат, на магазин и водителя? — поинтересовался Игнатьев.
— Понаблюдал с территории. Вот и весь секрет, — ответил Игорь Павлович.
— Откуда знаете, что на прииске он три раза побывал?
— Водитель сказал, да и продавец. К тому же не забывайте, Капеллану тоже осмотреться пришлось. Узнать все.
— Игорь Павлович, вы сказали, что не раз натолкнулись на следы Капеллана. Значит, финка не единственное доказательство?
— Нет, конечно. Он спрашивал у женщин цеха, где работает бригада Чубчика. Назвал его своим корешем. Те сказали, что попасть к Сашке нелегко. Работает он не на поверхности. И к нему ни родственников, ни корешей не пустят. Тогда он узнавал у дворника прииска, в какую смену работает Александр. Но старик попался дотошный. Из тех, кто сам спрашивать любит, а отвечать — не спешит. Он и давай сыпать: «А зачем тебе бригадир? Кем ему приходишься? Почему не дома узнаешь, а сюда пришел? Кем здесь на прииске работаешь?» Капеллан понял, что старик вот- вот о документах
спросит. И поспешил уйти. Но дворнику запомнился Это и понятно. Личность неординарная. Есть в ней что-то звериное, жестокое. Как печать, — вспомнилось Кравцову.
