Финальная бойня - Наиль Эдуардович Выборнов
Слова лились сами собой, сплошным потоком. Я нес какую-то чушь мертвым друзьям, хоть и понимал, что они меня уже не слышат. И никогда не услышат.
Слово-то какое страшное, верно? Никогда.
Говорят, мол, никогда не говори никогда. Но смерть — это навсегда. Максимум, что мы можешь оставить после себя — это чип с голограммой, на которую будут записаны несколько сотен реплик. Имитация разговора для скорбящих родственников, ничего общего с душой.
Да, эта технология уже вышла на широкий рынок, но даже те, кто ее будут покупать, с годами все реже будут доставать чип с полки, на которой он будет храниться. Их дети же забудут про него. И так далее.
После нас не остается надгробий, которые можно посетить. Труп отправляется в переработку, импланты и здоровые органы изымаются для повторного использования, а все остальное идет на удобрения. То, что остается, сжигают в крематориях. Но позволить себе содержать нишу в колумбарии хоть сколько-нибудь долго могут далеко не каждые.
И эти чипы — очередная попытка человечества победить смерть. Но лекарства от этой, самой страшной болезни, так и не изобрели. И, скорее всего, никогда не изобретут, потому что это экономически невыгодно. Количество ресурсов на планете ограничено, особенно сейчас, когда продолжительность жизни выросла в несколько раз.
Но никогда — действительно страшно. Обреченно звучат эти слова. Так же, как и понимание того, что до самого конца моей жизни мне не видать покоя.
— А может быть, и нет. А может быть, нас взяли бы сразу на выходе. И снова пришлось бы убивать. Да, наверное, и теперь придется. Но я буду вас помнить.
Я умру, и кто будет меня помнить?
Мои враги. Разумовский, Темноводов, пиджаки из «РосИнКома», остатки банды Резаков. Они вздохнут с облегчением, когда узнают, что я отправился в переработку. А потом забудут. Некоторые перечеркнут досье красным маркером и отправят его в архив.
Мои поклонники? Князя же помнили. Но он совсем другое, он одиозная личность, и он не умер. Просто пропал. Его искали, и эта тайна будоражила всем мозги. Он был Легендой.
Я тоже умудрился стать Легендой в свои годы. Но родится новая, и она затмит меня.
Мои достижения ничего не стоят на далекой дистанции. Тем более, что они — это всего лишь кровь и боль.
— Пиджаки привыкли вершить судьбы. Пора им напомнить, что они — не боги.
Не Боги. Но заигрались в богов. В нашем мире победившего потребительства и корпоративизма они давно сравнились с правительством. Охренели от своей безнаказанности. Кто-то мечтает попустить их, как слабые умом рокеры, каким я был раньше. Другие наоборот льнут, в надежде поймать хоть немного благ, что им хоть чуть-чуть обломится.
Мы отказались от духовности и застряли в потреблядстве. Так уж получается, что Бога забыли.
— Чех, ты, вроде бы, верил в Бога, — сказал я. — И вот, я хочу к нему обратиться. Бог, ты, вроде бы, нормальный мужик. Я понимаю, что все, что сейчас творится — не по твоей вине. Наверное, мы отказались от тебя, и ты забил на нас. Мы с Чехом творили разную хрень, убивали, взрывали, грабили, похищали и так далее. Но он был порядочным человеком. А Ника — просто девчонка с трудной судьбой. Присмотри там за ними.
Слова этой немудреной молитвы сами лились у меня из уст. Странная фигня, как будто пытаюсь добазариться с высшим существом, по сравнению с которым, я словно муравей. Разговариваю разве что.
Словно не с Богом говорю, а с решалой из Новой Москвы. Привычка — вторая натура.
— Ну ладно, сам смотри. Удачи вам, ребят. А я сам как-нибудь дальше. Попробуем прожить, сколько получится, а там посмотрим.
Я вытащил из подсумка плазменную гранату, выдернул предохранительное кольцо, бросил ее Чеху на грудь. Успел сделать несколько шагов назад и прикрыть глаза от вспышки.
Вовремя. Лицо опалило, меня обдало горячим воздухом. Убрал руку и увидел зеленый шторм, который утих через несколько секунд. На брусчатке осталось только темное пятно. Рано или поздно его смоет дождем.
Вот и все, что осталось от моих друзей. От моих верных спутников.
А мне пора уходить.
Глава 3
Я вернулся в нашу палатку и забрал свою рюкзак. Спокойно вылущил патроны из барабанов, скинул их в найденный тут же мешок, завязал, сами магазины выбросил. Нормально, определенный запас всего необходимого у меня имеется.
По идее можно вернуться на базу в полицейский участок, тем более, что и идти тут совсем недалеко, но что-то подсказывает, что это место для меня потеряно навсегда. Скорее всего, именно там меня и будут ждать. Неважно, кто — частный корпоративный спецназ СТВ или люди Темноводова. Да и Кремль нужно было покинуть как можно скорее. Пиджаки, возможно, еще не в курсе или пока не поняли, что именно я собираюсь провернуть, но ведь не факт, что еще пара групп безумного олигарха не идут сюда со всех ног, чтобы меня достать.
Большой вопрос.
Идти я решил через выход, а не спускаться со стены. Надеялся отыскать еще что-нибудь полезное. Так и сделал, вернулся во двор кремля и пошел через него мимо валяющихся кругом трупов. Участников шоу по сравнению с зомби было немного, что, впрочем, и понятно, ведь до финальной бойни добрались только лучшие. Но их все равно было немало.
Получается, что до Кремля под самый конец добралось никак не меньше тридцати человек. А на площадке за башней нас было всего восемь. Остальные полегли в расставленной шоураннерами ловушке.
Наклонился над одним из тел, заметив кое-что интересное. Это был пистолет-пулемет «Варяг», почти такой же Калашников, как у меня, только укороченный и под пистолетный патрон. Ствол был снабжен глушителем, коллиматорным прицелом, причем не из дешевых. Я не особо их любил, предпочитая голографы, но если на короткой дистанции, то и так пойдет.
Патронов к нему обнаружилось достаточно, с десяток полностью снаряженных тридцатизарядных магазинов. Поэтому я решил прибрать его, скрутил глушитель, снял прицел и убрал все это в рюкзак, запихав туда же запасные магазины.
Лучше уж поберечься. Груз с дрона теперь не закажешь, если кончатся патроны, придется махать топором. Поэтому лишнее оружие лишним не будет. Оно, конечно, менее убойное, чем нормальный автомат, но против зомби пойдет
