Ночь за нашими спинами - Ригби Эл
Хан в Городе четыре года. Он потерпел крушение вместе с кораблем и попался военным. Они не стали его удерживать, чтобы ставить опыты, им негде было его запереть: тюрьмы не было, оставался расстрел, что с Ханом вряд ли бы прокатило. Поэтому Хана предпочли спрятать. Просто скрыть от чужих глаз и использовать здесь, среди нас. Где ж еще такое существо может оказаться к месту? К тому времени с ним подружилась Элм, которую не остановили ни темное прошлое, ни его неприветливость. Ее же тянет к нечисти. А нечисть тянет к ней.
У нашего космического пирата зычный голос, и лучше не слышать, как он орет. Это вполне можно использовать как оружие, наравне с его кулаками, прошибающими стену. При всем своем характере Хан – личность опасная. Ко всему прочему телекинетик средней руки. Удобно: он глянул на человека – человека впечатало в стену. Мы всегда выпускаем его вперед. Если бы не выпускали – все равно бы пер сам.
– Это место вполне может быть неудачным экспериментом ученых: сверхмассивная черная дыра, например. Подобные еще встречаются возле Корданикианских спутников и могут не рассасываться очень долго. Сколько Город существует? – говорит Хан.
– Прилично… – Элм зевает, бросая взгляд в сторону мониторов. – Кстати, первые поселенцы звали его Зоной, в честь какого-то земного места… по-моему, даже в честь тюрьмы. Хотя Город в конце Коридора звучало бы лучше.
Хан выпускает струйку дыма. Думает. И отвечает:
– Тюрьмы, говоришь? В галактике, где у меня был черный рынок, располагалась большая цивилизованная планета Радианна, населенная существами, чем-то похожими на людей. Правда, у них были хвосты и желтая кожа, но это мелочь. Так вот… радианцы достигли высокого уровня развития, стали исследовать космос. Нашли планетку с пригодной атмосферой, ну и, не долго думая, сделали из нее колонию строгого режима. Туда просто ссылали. Как… выбрасывают мусор. Секретный проект.
– Какая гадость!
– Это не гадость. Это безопасность и стабильность. Собственно, к чему я… может, и тебя сплавили в это захолустье? Представь, там, откуда ты пришла…
Элмайра решительно отбирает у него сигарету, но только чтобы закурить самой.
– Я добрая душка, меня не за что было ссылать. Да и если бы сюда привозили на кораблях заключенных, мы бы заметили.
– А если они приходят через Коридор?
– Через него невозможно пройти.
– Но ты же прошла. И Лютер проходил, и…
– Случайность. Если бы это было нормально, Ван не посылал бы солдат…
– Так бы наш Единый Босс тебе все и сказал. У него там, в темноте, свои делишки. Такие же темные, как…
– Заткнись. – В ее голосе звучит напряженное раздражение. – Просто заткнись.
Хан театрально фыркает и снова тянется к пачке.
– Признай: то, что здесь есть люди, даже не верящие в существование Земли, других планет, Иисуса и праздника Хануки, – его вина. Ничья больше. И это не просто так. Тебя дурачат, детка. Нас всех. И…
– Иисусе…
Это произносит не Элм. Я поворачиваюсь. Пират не глядя огрызается:
– Не поминай этого парня всуе, чистюля. Мы с ним не знакомы, но полоскать имя, не веря в того, кто его носит… Фу, клянусь Элвисом, это мерзко.
В дверном проеме стоит Дэрил – с хмурым, насупленным видом «я нарываюсь». Этот вид не сулит ничего хорошего; впрочем, на Хана он не производит никакого впечатления. Как и следующие слова:
– Опять успели где-то накуриться? Как же вы задолбали.
Куда только делось его недавнее игривое настроение? Маска съехала. Заметив это, я невольно усмехаюсь. Обычный семейный вечер, черт.
– Подслушиваешь? – Элмайра поднимает глаза. – Уже позвонил в централку? Может, Ван что-нибудь со мной сделает, м-м-м?
Резким движением она разводит точеные ноги, скрывающиеся под тканью простых грубых штанов из черной джинсы. К слову, у нее идеальный прямой шпагат, на зависть всем любителям порнофантазий.
Ее голос звучит вполне дружелюбно, только взгляд теперь более колючий. Не могу сказать, что Дэрил и Элм ненавидят друг друга… Ненависть не положена по уставу, иначе ты не выживешь. Есть те, кого ты должен убивать, и те, кто должен убивать вместе с тобой. Только попробуй спутать.
Но когда Элмайра и Дэрил в одной комнате, обычно они не разговаривают и не замечают друг друга. Даже шеф не может ничего сделать. Странно, что Дэрил влез в разговор, особенно видя, что Элм не в самом хорошем настроении. Ах да! Прозвучало волшебное слово – Ван. Ван Глински и партия Единства.
Подруга по-прежнему нехорошо улыбается, не сводя с Грина глаз:
– Что скажешь умного, красавчик?
– Вы много трепетесь не по делу. Такая болтовня приводит к проблемам, судя по тому, что случилось с Лютером… Вам не помешало бы чуть больше веры в…
– …победу добра над злом, света над тьмой? – прерывает Хан. – И конфетку каждому ребенку, и золотые горы, и гамбургеры в форме сердечек? Кто еще балуется дурью… Просто наша дурь качественнее. Она не мешает трезво мыслить.
– Партия делает все, чтобы…
Я не слушаю Грина. Я думаю все о том же. О Лютере. Он тоже оттуда и, в отличие от Элм, не забыл прошлое. Он дичился, никого не подпускал и часто смотрел сквозь нас. Он не был любимцем общества, для многих являлся «поганой кровососущей тварью». Но после его гибели что-то разладилось. Почему… кто послал дроидов с таким оружием? Да и вообще… официально у нас нет фабрик роботов. Разработки ведутся в Академии – огромном научном городке, которому вечно не хватает денег. И пока дело стоит на месте, чьи-то роботы уже гуляют по улицам. В дополнение к другим тварям.
Грин идет к камину – погреть руки. Сегодня и правда холодно, скоро зима. Все молчат.
Мы часто говорим о подобных вещах. Когда тебя запирают, возникает желание хотя бы поцарапать дверь или прижаться к замочной скважине ухом, просто чтобы почувствовать себя защищенным. Попытаться что-то понять. В ответ ничего не слышно, и это даже успокаивает.
Дэрил горбится. Элм, наоборот, выпрямляется и триумфально стучит себя кулаком в грудь:
– Я…
Ее прерывает писк со стороны крайнего монитора, показывающего северную часть города. Легкие неприятности: сигнал желтый, низшая степень тревоги. Элм спешно складывает руки на коленях с видом пай-девочки. Сидящий возле экранов шеф разворачивает к нам кресло.
– Вижу, все на месте…
Конечно, он здесь, хотя я, как обычно, его не заметила. Видимо, не только я. Элмайра втягивает голову в плечи: не хочет получить взбучку за то, что поругалась с Дэрилом.
– Вижу, вы заскучали…
Дмитрий Львовский. Шеф. Русский, весьма всеми уважаемый, но почему-то не имеющий врагов. Интересно, как он попал к нам и почему, не обладая способностями, стал вожаком? И почему каждый его поступок напоминает мне тщательно выверенный ход в шахматной партии? Он так любит шахматы…
Гроссмейстер. Считайте так, детки.
В нем чувствуется что-то, что всегда заставляет затыкаться даже Дэрила. Что-то есть в его стальных глазах, военной выправке, седине в русых волосах и низком голосе. Менее властным его не делает даже хромота на левую ногу. Примерно так я представляла капитанов из земных приключенческих книг. Будто в них есть немного льда. В Львовском есть столько, что хватило бы заморозить каждого из нас.
Он оглядывает комнату и отдает приказ:
– Джон и Эшри, отправляйтесь. Думаю, легко управитесь и быстро вернетесь. Элмайра, вы с Дэрилом готовьтесь через полчаса выезжать на патрулирование. И пожалуйста, Элмайра, сегодня без отрезанных голов.
Мои недавние молитвы услышаны. Усмехаюсь и, не глядя на Дэрила, иду к выходу. Джон – за мной, немой невидимой тенью. Уже у двери я слышу:
– Эшри, мотоцикл в норме. Не тарань им больше роботов, он этого не любит.
Эти слова привычно царапают: раньше я могла бы просто полететь, а теперь… Тут же я встречаю ободряющий взгляд Айрина. Он не собирается хлопать меня по плечу, но в голове я отчетливо слышу: «Забудь».
Да в конце концов, к черту. Может, не стоит так расстраиваться: я люблю своего трофейного японского друга. Он достался мне после земной войны, но с новым движком. Ездит с невероятной скоростью. Я так не летала. И не полечу.
