Пражский фугас - Александр Александрович Тамоников
К Ремеру вышел шарфюрер Ганс Дебиц.
– Это вы подорвали русского пулеметчика? – спросил лейтенант.
– Так точно!
– Молодец! Вебер определил вам последующую задачу?
– Никак нет!
– Тогда отходите к своим у ДОТа. А оберштурмфюрер, как я понимаю, прочесывает местность?
– Так точно!
– Ступайте!
Сержант Лисенко и красноармеец Захаров отошли от укрепрайона примерно на километр. Потеря крови сказалась на сержанте, он чувствовал слабость.
Захаров достал санитарный пакет, но сержант сказал:
– Это после. Немедленно разворачивай радиостанцию, передавай нашим данные об укрепрайоне.
– А ты за это время помрешь? Успею передать. – Он обработал рану, сделал шину из ветки, замотал руку. – Вот теперь свяжемся с нашими.
Очередь шмайсера прогремела совершенно неожиданно. Пули попали в голову Лисенко.
– Твою мать! Немцы. Гриша? Убили, суки!
Захаров дал очередь из ППШ, вытащил из вещмешка радиостанцию, головные телефоны, ключ, рывком забросил на ветви старого дуба антенну. Рядом рванула граната. Осколки ударили в грудь. Связист, истекая кровью, начал стучать ключом.
Вебер всадил в него половину магазина автомата, повредил радиостанцию. Эсэсовцы перевернули второго солдата, рука которого была привязана к телу.
– Готов!
– Этот тоже.
– Как считаете, герр унтерштурмфюрер, успел русский передать данные об укрепрайоне? – спросил шарфюрер, подошедший к Веберу.
– Нет. Если только несколько слов. Ими ситуацию не объяснить. Мы подошли вовремя.
– А у них не может быть резервного связиста?
– Второй связист, может, и был. Но где ты видел, чтобы в диверсионных подразделениях было по две станции. На фронте у русских их нет в ротах и даже в батальонах. Ладно, всем разойтись, искать следы. Возможно, кто-то из диверсантов отошел.
Но следов эсэсовцы больше не нашли. Их и не было. Вся разведывательно-диверсионная группа «Шмель» полегла в тылу противника.
Эсэсовцы вернулись к укрепрайону и там подсчитали потери. Оказалось, что восемь советских диверсантов положили тридцать семь солдат.
Потрепанная колонна с одним бронетранспортером пошла к трассе Градец-Кралове – Брно. Генерал фон Керман наконец-то получил время на долгожданный отдых. Пехотный батальон майора Гофмана занял четвертый сектор укрепрайона «Морава».
Глава 2
ФРГ, Мюнхен, район Оберзинг, отель «Леонардо», номер люкс. 3 июня 1968 года
Мужчина в безупречном костюме, сидевший за большим круглым столом в гостиной, достал из кармана сигару и специальные ножницы, отрезал конец, чиркнул дорогой зажигалкой, прикурил, взглянул на молодую симпатичную женщину в строгой деловой одежде, сидевшую рядом с ним.
– Кейла, будь любезна, свари нам еще по чашечке кофе, – сказал он.
– Стоит ли нагружать помощницу дополнительной работой, мистер Тернер? – спросил один из двух мужчин, также занимавших место за столом. – Ведь проще простого позвонить из номера в бар-ресторан, и вам принесут любой кофе.
– Э, нет, Гюнтер, – заявил сотрудник ЦРУ Кевин Тернер и улыбнулся. – Моя помощница делает кофе исключительно из зерен, которые я получаю из Эфиопии. Только там есть настоящая, превосходная арабика.
Гюнтер Биккель, старший офицер отдела специальных мероприятий Федеральной разведывательной службы ФРГ, пожал плечами и проговорил:
– Возможно, вы и правы, Кевин. Я не являюсь гурманом, мне все равно, откуда кофе, из Эфиопии, Индонезии или Бразилии. Лишь бы он был по вкусу. Впрочем, я не переношу и сигары. Нет, я ничего не имею против того, чтобы вы курили, просто высказываю свое мнение. – Он извлек из кармана пиджака пачку американских сигарет и попросил помощника, лейтенанта Вейсе: – Герман, будь любезен, открой балконную дверь! Иначе мы здесь задохнемся от дыма.
Лейтенант выполнил просьбу шефа.
Очаровательная помощница Тернера принесла поднос с чашками, от которых по всей комнате разнесся аромат превосходного кофе.
Все взяли по чашке, и Биккель спросил:
– Так я продолжу? Или после кофе?
Тернер снисходительно взглянул на него и разрешил:
– Продолжайте, Гюнтер.
Майор Биккель сделал глоток кофе, затянулся сигаретой, выпустил дым и проговорил:
– Реформисты в компартии Чехословакии начали процесс демократизации настолько незаметно, что и западные аналитики, и руководители стран социалистического лагеря, даже СССР, во многом неправильно истолковали характер развивающегося конфликта. Он имел серьезные последствия. Одно смещение первого секретаря Президиума ЦК КПЧ Антонина Новотного чего стоит. Согласитесь, майор Тернер, вы в ЦРУ тоже не ожидали, что партию возглавит Александр Дубчек. Разве не так?
– Без комментариев, – сказал сотрудник ЦРУ, поставил чашку на стол и прополоснул рот дымом крепкой кубинской сигары.
Биккель улыбнулся и проговорил:
– Понимаю. Вы в Лэнгли никогда не признаете своих ошибок.
– Напомню, Гюнтер, мы ведем разговор о ситуации в Чехословакии, а не делах в Центральном разведывательном управлении США.
– Да, конечно. Итак, первым секретарем в январе нынешнего года стал Дубчек, но Новотного не оставили в покое. В марте он вынужденно подал в отставку с поста Президента ЧССР. На его место по настоянию ЦК КПЧ был избран генерал Людвиг Свобода. Его биография вызывает особый интерес. Находясь в Советском Союзе во время войны, он добился от московских властей разрешения на формирование чехословацкой военной части. Сначала, в сорок втором году, это был батальон, затем бригада, а потом корпус, который воевал под его командованием. Между прочим, Герой Советского Союза, ЧССР и Народный Герой Югославии.
Тернер поморщился и осведомился:
– Майор, к чему такие подробности?
– Я исполняю приказ полковника Арнольда Баума. В нем указано на необходимость доведения до вас полной информации по обстановке в Чехословакии. Ведь вы сейчас, насколько мне известно, активно не работаете по этой стране.
Сотрудник ЦРУ наконец-то затушил сигару и сказал:
– Нам других дел хватает. Война во Вьетнаме приняла полномасштабный характер. Это не какая-то Чехословакия.
– Но вам поручено заняться именно ЧССР?
– Да, и я благодарю Бога за то, что не угодил в джунгли Вьетнама. Здесь все же Европа, цивилизация, но, повторяю, подробностями не следует увлекаться, достаточно общей обстановки и предложений БНД по решению чехословацкого вопроса.
Биккель улыбнулся и произнес:
– Я вас прекрасно понимаю, Кевин. Чертовски приятно находиться в Мюнхене, в сопровождении очаровательной помощницы. Но давайте вернемся к нашей теме. Падение Новотного – результат не только борьбы внутри чехословацкого руководства, но и экономический кризис шестьдесят второго – шестьдесят третьего годов. Кризис – это, конечно, плохо. Однако в нашем случае он имеет позитивные стороны.
– Какие именно?
Биккель с немецкой педантичностью и спокойствием ответил:
– Борьба внутри руководства партии и страны, кризис породили стремление общества к экономическим реформам, недовольство медленным процессом реабилитации репрессированных, открытое инакомыслие студентов. Они, как всегда и везде, являются основной протестной силой. Начались выступления интеллигенции за свободу слова и другие права личности. Побег
