Клятва - Александр Викторович Волков
— Виталич, не дури, — буркнул Егерь, выглядывая из машины. — Свои.
Силуэт почесал голову, подошел ближе.
— А, Егерь, — понимающе кивнул здоровяк, вес которого не выдерживали пуговицы на военном комбинезоне, — про-ик! Проезжай…
Егерь внимательно посмотрел на охранника: того нехило шатало, а амбре из запаха прокисшей капусты разило на всю округу.
— Пьем, Виталич, — сухо констатировал перевозчик. — Опять?
Охранник пошатнулся, попытался встать по стойке ровно, но получилось это у него скверно.
— Никак не… Еге-ик! — он заткнул себе рот руками, подождал несколько секунд. — Майору не г-ри только… Он же меня вздернет.
Егерь слегка улыбнулся.
— Отворяй ворота, алкаш. Не вздернет тебя никто. Разве что закодируют.
— Что ты! Знаю я, как Док тут кодиру… Ик! Щас все отопру…
Ржавые ворота протяжно завыли.
КРАЗ проехал дальше, а Виталич дальше пошел давить пузырь водки, припрятанный под тумбочкой в КПП.
Девятый пункт сам по себе был небольшим, но в меру оснащенным необходимыми модулями, самым большим из которых была столовая. Огромная по размерам и занимающая добрых десять процентов всего городка. Недалеко от столовой располагались шестнадцать бараков, в которых проживали гражданские. Рядом с бараками ютились еще пару блочных зданий для размещения офицерского состава. Позади жилищного сектора расположились деревянные туалеты и душевые, работающие в лучших деревенских традициях, тобишь, через две здоровых цистерны с водой на крыше. Одну греют от печи, а вторая стоит холодной. Так и поступала вода по двум трубам в смесители. По правой стороне от этой конструкции располагались штабы командования, медпункт, склад для хранения оружия, а вот в самом конце, уже в полностью изолированном секторе, расположился небольшой автодром с побитым временем техникой.
Егерь жил в небольшом гараже, расположенном как раз невдалеке от жилых бараков.
Гараж был достаточно большим, чтобы в нем мог уместиться внушительных размеров КРАЗ, и достаточно уютным, чтобы в нем мог жить человек и его непоседливый питомец.
— Дом, милый дом, — буркнул перевозчик, гася зажигание. — Приехали.
Зевс послушно дождался пока дверь откроется, затем юрко выпрыгнул из кабины и не спеша направился к миске с едой.
Внутри было в меру по-свойски: на слегка отсыревшем потолке ярко горели лампы, работающие от генератора, что стоял на реке, которая разлилась совсем невдалеке. Удивительную штуку может собрать человек если ему припрет! Вроде и собрано из автомобильных запчастей и хлама, а вроде и достаточно мощная мини-ГЭС, способная давать электричество всему пункту. На многочисленных столах и тумбах лежали разного рода инструменты: отвертки, молоток, ключи, трещотки с головками всех размеров, разобранный на запчасти движок — донор от такого же КРАЗа. Невдалеке от мастерского стола стоял закрытый на ключ ржавый сейф, рядом с ним — старый советский холодильник небезызвестной компании «ЗИЛ», переживший уже несколько войн, но до сих пор работающий исправно. Егерь хранил там все, что имел: картошку, мясо, сало, консервы, овощи, кое-где даже завалялась шоколадка, которая в древности могла посоревноваться с самим холодильником.
Пока перевозчик закрывал ворота, Зевс вдруг оторвался от миски, навострил уши и метнулся к проему дверей. В темноте Егерь различил силуэт. Быстро выхватил ПМ, прицелился.
— Ну-ну! Ты еще пришей меня тутова, вот так история выйдет!
Голос у незнакомца был хриплым и сиплым.
Перевозчик опустил пистолет. Выдохнул.
— Чтоб тебя, Тема, — буркнул перевозчик, — я уж думал…
Послышался хриплый, но добрый смех.
2
— Курица — не мясо, слышал? — хохотал Артём. — Другое дело — свинина или говядина. С картошечкой, м-м-м!
Егерь ножом из автомобильной рессоры резанул еще один кусок копченого сала, не церемонясь, тут же проглотил.
— Оно и верно. Но если подумать, курица — мясо птицы, да? Но с тобой согласен.
— За это надо выпить!
— Это точно.
Они ударили здоровенными жестяными стаканами с крепким пивом, проглотили больше половины и даже не поморщились.
Напротив Егеря сидел суховатый мужик, лицо которого посекли десятки морщин. Его густые брови блестели сединой, своей мощью давя на горящие медным блеском глаза.
— О-ох, — протянул Артем, — охрененно!
Он утер с белесой, густой бороды, пенку от пойла.
Егерь в ответ только кротко хмыкнул и подцепил еще сала.
— Как у тебя Данька-то? — прервал повисшее молчание кавказец.
Артем проткнул вилкой кусок говяжей тушенки, затем взял кусок черствого черного хлеба и, соорудив этакий бутерброд, отправил себе в рот.
Тщательно прожевав, ответил:
— Да как? Нормально все, только вот всё огрызается со мной. Дескать, то дядька не так делает, это. Возраст, что с него взять?
Егерь отпил пива.
— Тём, так ему уже восемнадцать. Какой возраст? Че ж ты его раньше не прищучил?
Товарищ махнул рукой.
— Знаешь, Дамир, стар я уже щучить его. Может он и прав. Говорит, понимаешь ли, что мы тут все гнием, в «жопе мира».
Егерь фыркнул:
— Весь мир — одна большая задница, в этом я тебя уверяю.
— Молодость на то и молодость, — вздохнул Артем. — У него ж сердце горит, рвется за оковы. Я это еще с детства у него заметил: всё не сидится ему на месте. А глаза, глаза горят! В лучшее место рваться надо, говорит, а не здесь отсиживаться!
Егерь немного нахмурился, еле заметно вздохнул.
— Но мне-то куда, старику? — продолжал Артем. — Я уже свое отъездил. Хватит.
Перевозчик налил еще. Теперь водки.
— За молодые, горящие сердца! — догадался Артем. — Опа!
Спирт неприятно обжег глотки.
Повисла тишина. Изредка мигала лампочка, как пчела жужжал холодильник, мерно били небольшие часы, расположившиеся у жесткой жестяной кровати.
— Ты с Витькой-то мириться будешь? — серьезно спросил Артем, выдержав паузу.
Егерь вынул из кармана пачку помятых сигарет. Достал зажигалку. Закурил.
— Все собираюсь, — ответил перевозчик, — на самом деле уже и не упомню, почему рассорились… Слишком много воды с тех пор утекло. Так что да, поеду. Навещу пьяницу.
Артем хохотнул, затем опрокинул стакан водки. Слегка поморщился.
— Этыть, тоже давно его не видел. Лет уже как десять… Да, брат, время будто сквозь пальцы проходит. А казалось, мы еще вчера!
Перевозчик заметно помрачнел.
— Коришь себя за те деньки, — снова угадал Артем. — До сих пор.
— Не дает мне жизнь покоя, — вздохнул Егерь, — всё что-то душу ломит. Десять, мать его, лет ломит.
Артем откинулся на спинке скрипящего стула. Улыбаясь, взглянул на товарища.
— Знаю, рану тебе это не излечит, — сказал он, — но есть у меня к тебе предложеньице.
— Это какое?
3
Кабинет начальника девятого пункта Рубахина Виктора Антоновича. Рассвет. Старый, пропахший Советским союзом кабинет со скрипящими от любого шагу полами, треснувшими вдоль и поперек окнами, покосившимся хлипким шкафом и совершенно древним чайным сервизом на потерявшем приличный вид, офисном
