Ян Блейк - Эгейская компания
Майор взглянул вниз и отметил, что на земле по-прежнему вспыхивают время от времени огоньки выстрелов, которые теперь сопровождал и характерный треск. Вначале ему показалось, что огонь ведут по удаляющемуся «Галифаксу», пробиравшемуся назад к Кипру, и он еще подумал: «Какие идиоты! Какой смысл тратить патроны впустую». Потом смекнул, что пули летят и в его сторону. Трассы вздымались вверх и изгибались с обеих сторон от парашютиста. Майор стал искать глазами землю и в этот момент вспомнил свой последний визит на Родос. Он прибыл на теплоходе из Бриндизи. Тогда он был студентом и изучал археологию. Это было всего пять лет назад, но казалось, что с тех пор минула целая вечность. Возможно, тот самый итальянец, профессор археологии, который любезно вызвался на роль его гида по Родосу, сейчас руководил огнем по парашютисту, беспомощно зависшему в воздухе над землей.
Неожиданно из тьмы возникла земля и стала приближаться с угрожающей быстротой. Так всегда бывало. Он поджал под себя ноги и напружинился. Времени для выбора места приземления не оставалось, а местность казалась опасно каменистой. Удар при приземлении выбил из него дух и сотряс все тело, хотя он сразу же покатился по земле, как его учили. В бок впился какой-то острый предмет и нечем стало дышать. Порыв ветра надул купол парашюта и со скоростью поезда затащил майора в колючие кусты. Он попытался высвободиться из сковывавших его пут, и это ему удалось буквально за миг до того, как перед ним вырос выступ скалы. Купол парашюта скукожился, и майор вскочил на ноги и стал быстро подтягивать его к себе. Только тогда он понял, что ветер был нешуточный. Люди, которые должны были их встретить, дали неверный прогноз погоды, как всегда. При таком ветре трудно было надеяться, что они приземлились в заданном районе.
Майор подтянул к себе парашют, снял каску и вложил ее в купол, а потом засунул все это подальше в кусты. Надел берет и проверил снаряжение: фляга с водой, кинжал, винтовка с глушителем и запасной обоймой, пистолет, рюкзак с продовольственным пайком, бинокль для ночного видения и самое главное – письмо. Все на месте.
Порыв ветра донес частую дробь полуавтоматического оружия. Какого черта! Куда это они сейчас палят? Он попытался определить по звуку, кто стреляет – немцы или итальянцы, но так и не определил, потому что огонь был спорадическим и слишком плохо было слышно. Майор решил, что кто бы ни стрелял, скорее всего, мишенями были два его спутника. Но вероятнее всего, шла взаимная перестрелка. Его предупредили о возможности схватки между немцами и итальянцами, когда станет известно о капитуляции Италии.
Он начал осторожно продвигаться в сторону, откуда доносился шум боя. Местность была резко пересеченной, изобиловала крутыми подъемами и спусками. Дважды случилось споткнуться и упасть. Приблизительно через десять минут он дошел до гребня, лег на землю и дальше продвигался ползком, чтобы не быть заметным на фоне ночного неба. Теперь он мог видеть трассы пуль повсюду, а потом вверх взвилась ракета, хлопнула, залила все вокруг неверным светом и погасла. Кто-то, по-видимому, вел тяжелый бой. Майор продвинулся чуть вперед к гребню и тут же почувствовал, как его цепко схватили за щиколотку. Он потянулся к кинжалу и сразу же расслабился, заслышав тихий шепот:
– Майор Джерретт, сэр. Это я, Кестертон.
– Что здесь, черт возьми, происходит? – тихо проворчал майор, обращаясь к своему радисту. Кто бы ни стрелял, Кестертон явно не служил для них мишенью. – Они в Долби палят?
– Не знаю, сэр. Если это макаронники, они, скорее всего, палят друг в друга. Можно сказать, что они устроили нам ночь Гая Фокса, того самого, который пытался спалить британский парламент.
Когда глаза привыкли к темноте, майор стал различать движущиеся фигуры. Казалось, они направлялись к гряде скал, где прятались парашютисты. Джерретт знал, что на Родосе было всего около десяти тысяч немцев, в то время как итальянский гарнизон насчитывал 35 тысяч человек. Возможно, итальянцы решили первыми напасть на своих бывших союзников.
Он сфокусировал бинокль на приближающихся фигурках, но до них было слишком далеко. Тогда передал бинокль Кестертону и попросил уточнить, с кем они имеют дело.
– Фрицы? – спросил майор.
– Не знаю, сэр, – ответил радист с сомнением в голосе, отводя глаза от окуляров. – Может, и немцы. Сейчас в основном идет стрельба из винтовок, хотя вначале они пускали в ход тяжелое оружие.
Дальнейшее поведение Джерретта целиком и полностью зависело от того, с кем им доведется встретиться. Это имело для него решающее значение. Он притронулся к письму в кармане. Оно было адресовано адмиралу Кампиони, итальянскому губернатору Додеканесских островов, находившемуся на Родосе, и под ним стояла подпись генерала Мейтленда Вильсона, главнокомандующего вооруженными силами на Ближнем Востоке. Послание было составлено в дипломатических формулировках и выражало стремление британцев к сотрудничеству с итальянским гарнизоном в случае наступления британских сил. Льстивых фраз и выражений по адресу адмирала Кампиони хватило бы на десяток адмиралов. Джерретт не испытывал ни малейшего желания передавать этот документ в руки немцев и прекрасно понимал, что случится, если на острове к тому же окажутся гестаповцы. Они расстреливали парашютистов, не задавая никаких вопросов, и скорее всего уготовили медленную и мучительную смерть для тех, кто попытается склонить к измене бывших союзников фюрера.
Но самое главное – как только немцы догадаются о тайных планах британцев, они способны поставить острова под свой собственный контроль, а Джерретт получил приказ сделать все возможное, чтобы как раз этого и не произошло. В общем, Кампиони придется прожить без льстивого письма. Майор коротко изложил ситуацию радисту, и тот спросил, не скрывая крайнего изумления:
– Так что же получается, сэр, вы его съедите?
– А куда деваться? – недовольно ответил Джерретт. – Сжечь я его не могу, и спрятать его негде.
Впрочем, спустя час их обнаружили все же итальянцы. К тому времени Джерретт с большим трудом проглотил-таки письмо и теперь остро нуждался в глотке из бутылки с кианти, которую ему предложил небритый, но настроенный очень дружественно итальянский капрал.
Адмирал Кампиони внимательно и настороженно разглядывал своих гостей. Если они действительно были теми, за кого себя выдавали, все складывалось не так уж плохо. Лежавший на носилках пожилой мужчина с переломом ноги отлично говорил по-итальянски и, очевидно, знал о капитуляции Италии значительно больше, чем губернатор островов. Кампиони сообщили о подписании перемирия лишь накануне днем. Да и то сведения поступили от жены немецкого офицера, случайно оказавшейся проездом на острове. После чего он заключил с командиром германской дивизии генералом Клеманном соглашение, согласно которому оба приняли обязательство не предпринимать никакой передислокации войск.
Это соглашение как нельзя больше отвечало интересам Кампиони, у которого не было транспортных средств. Однако немцы вскоре нарушили условия соглашения, направив отряды для захвата трех итальянских аэродромов в Марицце, Калато и Каттавии. Это был яркий пример того, как вела и проиграла войну его страна, которую он так горячо любил, мрачно рассуждал адмирал. Никогда не было прочной связи, союзники оказывались предателями, и все друг другу много чего обещали, но редко держали слово.
Он вытер лоб рукавом мундира, густо расшитого золотом, и стал читать телеграмму, поступившую по телетайпу, которую только что принес его адъютант. Послание было на итальянском, пришло из Каира и подтверждало имена и звания трех англичан, а также цель их визита. Кампиони довольно улыбнулся. Майор Джерретт, оказывается, был графом. Если британцы готовы были рискнуть пэром да еще и сыном человека, к которому Кампиони испытывал глубокое уважение, значит, у них были самые серьезные намерения. Явно складывалась весьма благоприятная обстановка, сулившая хорошие перспективы.
– Конечно, – говорил Кампиони, обращаясь к Долби, – если мы получим подкрепление в лице бронетанковой британской дивизии и если воздушно-десантная бригада высадится, скажем, в течение ближайших суток на наших аэродромах, тогда у нас появится возможность перейти в наступление на немецкие позиции.
Штабные офицеры тесно сгрудились вокруг Кампиони и дружно кивали в знак согласия со своим адмиралом.
– Что он говорит? – поинтересовался у Долби Джерретт.
– Он хотел бы, чтобы сегодня к вечеру здесь высадилась с воздуха восьмая армия в полном составе, – усталым голосом пояснил переводчик. – Мне показалось, что он еще хотел бы, чтобы командовал армией не кто иной, как Монтгомери. Естественно, адмирал осуществит верховное командование.
Несмотря на морфий, который впрыснул ему итальянский врач, нога у Долби болела отчаянно. Но ему казалось, что гораздо больший шок довелось пережить, когда его чуть не пристрелил итальянский солдат, первым обнаруживший капитана. Его спасла от неминуемой смерти лишь способность объясниться с солдатом на понятном для него языке.
