Илья Деревянко - Подельники

– Верно! – успокоенно улыбнулся Вадим Робертович, поднимая бокал. – Делить нечего!

Глава 6

Конец марта 1999 года, Москва

Кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убиту мечом.

После вышеописанных событий прошел год. В России и в мире многое изменилось к худшему. «Демократы-реформаторы» обобрали нашу страну до нитки, попрятали награбленное на зарубежных счетах и теперь злобно облаивали правительство Е.М. Примакова якобы за прокоммунистические настроения, а в действительности за то, что Примаков, будучи умным, талантливым и, главное, честным государственным деятелем (пожалуй, лучшим отечественным премьером со времен Столыпина), не дал окончательно разрушить Россию, чего ужасно хотелось генеральному спонсору «реформаторов» – дяде Сэму[19]. США вкупе с дрессированными европейскими собачонками, гордо именуемыми НАТО, сбросили «цивилизованную» маску и, обнажив свое подлинное звериное мурло, принялись сперва шантажировать, а затем утюжить бомбами суверенную Югославию, отстаивая интересы кучки промышлявших наркоторговлей албанских сепаратистов в Косове. Сербы мужественно защищались, успешно сбивая новейшие натовские самолеты устаревшими ракетами советского производства шестидесятых—семидесятых годов, и не собирались падать на колени перед распоясавшимися агрессорами. Подавляющее большинство русских[20] людей открыто выражали свое негодование, а также готовность вступиться с оружием в руках за православных братьев-сербов. Натовские стратеги пребывали в растерянности, тщетно пытаясь скрыть от общественности военные потери альянса. Между тем сытые, благополучные европейцы медленно, со скрипом, но все-таки начали осознавать – благодаря холуйствующим перед США правителям стран НАТО они уподобились горемыкам, купившим в начале XX века билеты на считавшийся непотопляемым и тем не менее потерпевший страшную катастрофу американский корабль «Титаник»...

Хлыстова с Овечкиным не волновали ни проблемы Югославии, ни проблемы России. Им было глубоко плевать и на гибнущих под бомбами сербских детей и на собственных полуголодных, обворованных «демократами» соотечественников. «Анжелика» сравнительно благополучно пережила августовский кризис, совладельцы фирмы по-прежнему не испытывали недостатка в денежных средствах, однако между самими друзьями-компаньонами наметились определенные разногласия, постепенно переросшие в жесткую конфронтацию. Трения начались во время дележки прибыли. В марте 1999 года «Анжелика» провернула крупнейшую аферу по перепродаже сырья, одновременно ловко уклонившись от выплаты каких бы то ни было налогов. Идея операции принадлежала Овечкину, а в непосредственном ее осуществлении первостепенную роль сыграло личное (недавно обретенное) знакомство Хлыстова с неким широко известным в стране господином, хоть и ушедшим ныне в политическую тень, но по-прежнему имеющим мощное влияние как на коммерческие финансовые структуры, так и на администрацию президента. По завершении аферы каждый из партнеров немедленно заявил – именно ему по праву причитается большая часть «навара».

– Без меня ты б ни в жизнь до этого не додумался! – горячо доказывал Леонид Александрович.

– А ты б без меня ни черта не смог достичь! – пылко возражал Вадим Робертович.

Проще всего было б поделиться поровну, но недаром говорят: «Денег вволю, а еще б поболе»[21]. Овечкин упорно твердил свое, Хлыстов – свое. Короче – нашла коса на камень. Больше недели бизнесмены сварливо препирались и во вторник 30 марта 1999 года, встретившись в офисе фирмы для очередного раунда переговоров, окончательно разругались. Стояло безоблачное весеннее утро. В ярко-голубом небе сияло солнце. На ветвях деревьев, радуясь теплу и хорошей погоде, звонко щебетали птицы, а в «начальственном» кабинете «Анжелики» (том самом, где год назад зародилась мысль о необходимости «заказать» Гаврилова) зловонным фонтаном била черная злоба.

– Зарываешься, Вадим! Чересчур много на себя берешь! – надрывался сизый от бешенства Овечкин. – О-су-ще-ствление! Мозг фирмы – я! Ты же всего-навсего инструмент!

– На полтона ниже, Леня! – угрожающе потребовал Хлыстов.

– По-о-жалуйста! – скорчил ехидную гримасу Леонид Александрович и продолжил ядовитым полушепотом: – Представь себе, Вадик, плотника. Выполняя заказ, он забивает молотком гвозди. Допустим... хе-хе... в гроб! Завершив работу, плотник получает оплату, и тут внезапно молоток оживает да начинает визжать: «Отдай мне львиную долю! Я здесь главный!» Ну, теперь понял свое место?

– Выходит, я «визжащий молоток»? – зловеще сощурившись, поинтересовался Вадим Робертович.

– Фу-у, наконец-то сообразил, – с деланым облегчением вздохнул Леонид Александрович. – Дошло-таки до дебила!

– И еще дебил! – В глазах Хлыстова загорелись недобрые огоньки.

– Ага! – ухмыльнулся Овечкин. – Он самый!

– А ты... А ты... – задохнулся от ярости Вадим Робертович.

– Язычок проглотил, придурок! – подначил Леонид Александрович.

– Ты не мозг фирмы, а присосавшаяся пиявка! Паразит! Чмо! Пидор! Козел! – взорвался Хлыстов, порывисто поднялся из-за стола и вышел вон из кабинета, с треском хлопнув дверью.

– Воняй, мудила, воняй! – выскочив следом, крикнул вдогонку Овечкин. – Все равно будет по-моему!..

* * * Велев персональному шоферу Саше ехать «куда глаза глядят», Вадим Робертович угрюмо нахохлился на заднем сиденье новенького «шестисотого» «Мерседеса». Мысли Хлыстова назойливо, как жирные мухи над падалью, вертелись вокруг склоки с компаньоном. Сердце переполняла нечеловеческая ненависть, пульс участился, в висках свинцовыми молоточками стучала кровь. Дышать с каждой минутой становилось все труднее.

«Нужно срочно проветриться! – решил Вадим Робертович. – Иначе кондрашка хватит!»

Между тем «Мерседес», попетляв по улицам, выехал на Ленинградское шоссе и значительно увеличил скорость.

– Стой! – задушенно приказал шоферу Хлыстов.

Саша послушно затормозил. Вадим Робертович неуклюже выбрался наружу и по мистическому стечению обстоятельств очутился в знакомом парке, неподалеку от метро «Речной вокзал», где год назад совладельцы «Анжелики», встретившись с Ковальским, договаривались об убийстве Романа Петровича.

За прошедшее время тут практически ничего не изменилось. Вот только погода сегодня была хорошая.

– Е-мое! – оглядевшись по сторонам, ошалело пробормотал коммерсант. – Совпадение-то какое! Неспроста это! Ох, неспроста!

Вадим Робертович отчетливо вспомнил свои тогдашние переживания: сперва неистовую ненависть к хозяину «Цезаря», затем «оформление заказа на ликвидацию», тревожное трехдневное ожидание и, наконец, безудержное ликование. Вспомнил он и кошмарный сон, виденный после празднества, начавшегося в «Фанни-хилл» и закончившегося на квартире «старого друга» Лени: падла Овечкин торгуется с Ковальским по поводу стоимости его, Хлыстова, умерщвления. Вадима Робертовича затрясло в ознобе. Ноги ослабели, подкосились. Коммерсант обессиленно плюхнулся на первую попавшуюся грязную, мокрую скамейку.

«Сучий выкидыш Ленька вполне способен меня «заказать», – лязгая зубами, подумал он. – С него, с пидорюги, станется! Выродок! Ублюдок бессердечный! Сволочуга!» (О том, что сам он сволочуга ничуть не меньшая, господин Хлыстов, будучи закоренелым эгоистом, естественно, не помышлял.) Вадима Робертовича охватила паника. Бизнесмену явственно представилась страшная картина: кладбище, разрытая могила, груда траурных венков, гроб. Произносятся прочувствованные речи, а в гробу – он, Хлыстов! Неподвижно вытянувшийся, с восковым лицом... Рядом гад Овечкин, утирая крокодиловы слезы, с трудом сдерживает злорадную ухмылку. Хлыстова прошиб холодный пот.

– Как же быть? – забывшись, вслух воскликнул Вадим Робертович.

– Позвольте спросить! С кем вы, уважаемый, беседуете? – прозвучал над ухом приторно-сладкий голос.

Невольно вздрогнув, Хлыстов поднял глаза и остолбенел. Перед ним, распространяя аромат дорогостоящей парфюмерии, стоял Сергей Игоревич Ковальский собственной персоной – поджарый, в модном пальто, с любезной улыбочкой на губах.

– Если я вам помешал, то извините! – заметив дикий, выпученный взгляд Хлыстова, сказал журналист и повернулся, собираясь уходить.

«Перст судьбы! – внезапно осенило Вадима Робертовича. – Оказывается, неспроста приехал я именно сюда и не просто так появился менеджер киллера. Это знамение!»[22] Все сразу сделалось ясным, понятным.

– Постойте, Сергей Игоревич! – хрипло позвал он Ковальского. – Вы очень кстати! Есть интересное деловое предложение!..

Глава 7

«Пейджер» убийцы забрел в парк случайно, решив, подобно Хлыстову, подышать свежим воздухом, правда, в отличие от бизнесмена, журналист не страдал «расстройством чувств», а совсем наоборот!.. Весь прошедший год жизнь Сергея Игоревича складывалась на редкость удачно. Хозяин выполнил много заказов, добросовестно отстегивая «пейджеру» положенный процент.