Александр Афанасьев - Жертва особого назначения
В отличие от остальных, Чеме в Ираке официально появляться было нельзя. Совсем нельзя. Так что он шел очень долгим и очень сложным путем. Прибыл в Карачи, отправную точку многих специальных операций ЦРУ, город, где жили тридцать миллионов человек, и как минимум треть из них – в ужасающей нищете. Там он сменил документы и явился в один из многочисленных офисов, которые вербовали людей на работы. Пакистан, некогда создавший самостоятельно (почти) атомную бомбу и задумывавшийся в семидесятых об исламском варианте социализма[10], теперь если что и экспортировал, так это гастарбайтеров во все страны Залива. Чема явился в офис, где набирали гастарбайтеров на работу в Тегеран, – он был маленький, смуглый, отрастил бороду и никак не походил на белого кяфира. Да там и не разбирались: гастарбайтер – он и есть гастарбайтер. Через Белуджистан их на автобусах повезли в Иран и так довезли до Тегерана. Не обыскивали – Исламская республика Иран нуждалась в дешевом труде, поэтому полицейским и стражам на границе было предписано не вмешиваться. Поработав два дня на стройке небоскреба, Чема сбежал, в нужном месте, в тайнике, нашел еще один комплект документов, деньги и поймал машину, идущую в Ирак. На границе тоже не досматривали: смысл?
Так Чема оказался в Багдаде на полулегальном положении и со скверными, если учитывать поставленную русскими работу контрразведки, документами – но все же оказался…
Главным среди всех был Меликян, его путь был самым простым, и он прибыл в Багдад первым, потому и занимался обустройством группы. Первым делом он снял два дома, один – в районе Аль-Хамра, второй – в Аль-Вазирии, недалеко от Тигра, в противоположном районе города. Больше снимать не стал, мало ли. Контрразведка может следить и за этим и сделать выводы. Еще он снял номер в отеле «Палестина», куда и заселился. Потом два дня потратил на рекогносцировку: путешествия по городу с двумя камерами, одной обычной и одной скрытой. Скрытая была вмонтирована в оправу очков, она снимала постоянно и передавала отснятое изображение в память мобильного телефона, точнее – мобильного коммуникатора, лежащего в кармане. Вторая камера была самой обыкновенной, «Сони», и ею он снимал то, что могло заинтересовать туриста.
Вторым прибыл Мамука. Он снял себе виллу в довольно богатом районе Новый Багдад – на юг от Багдада на правом берегу Тигра. Подписывая договор, он удивился – здесь эта вилла была как бы для среднего класса, в то время как на его отчаянно нищей родине такую могли себе позволить только богачи. Вроде как они жили правильно, вступили в НАТО, правда, в качестве ассоциированного члена (это значило, что за них НАТО впрягаться не обязано), и стали кандидатами на вступление в Евросоюз. Но жили бедно, в горах даже и недоедали, годами не видели мяса. В то же время здесь, при диктатуре и нарушении прав человека, жили богато, и это не говоря о России. Была в этом какая-то глобальная несправедливость.
Чема и Кевин прибыли последними и ничего не сняли. Потому что контрразведка не может не интересоваться теми, кто снимает жилье, особенно если они откровенно не местные. А если не контрразведка, то заинтересуется полиция. И они запалятся с самого начала…
Затем Мамука и Меликян начали покупать автомобили. Их в Ираке было полно, торговали ими примитивно, как в Штатах, но много. Обычный дилерский центр в Ираке представлял собой засыпанную щебнем площадку, огороженную «ураганным забором», или, по-простому, сеткой рабицей, и там же был вагончик с торговцем. Ирак до недавнего времени не имел собственного автопроизводства и таможенных пошлин на ввоз машин – потому подержанных авто в стране было полно: китайские, корейские, американские, встречались и русские. Машины и бензин были очень дешевы, их мог себе позволить и студент, и бомбист-самоубийца. Они купили два микроавтобуса («Санг Йонг» и китайскую копию старой «Тойоты»), два китайских пикапа, микролитражку «Датсун», которую можно было перекрасить под такси, и тяжелый, иранского производства, «Ниссан» – единственную машину, за которую они заплатили заслуживающие внимания деньги. Затем Меликян и Чема взяли по машине и отправились на поиски авторемонтной мастерской, где могут вварить короб, достаточный для того, чтобы в нем мог бы спрятаться человек, – такая просьба в Ираке никого не удивляла и без проблем выполнялась – плати деньги, и вообще не будет никаких проблем. Кевин и Мамука взяли китайскую «Тойоту» и отправились в город, где Мамука сторговал на оптовом складе некоторое количество самого дешевого и непритязательного детского китайского шмурдяка[11]. Проблем с этим не было – за пределами Тбилиси практически все одеваются на стихийных рынках в шмурдяк, потому что денег нет. Этот шмурдяк, пахнущий мерзкой китайской химией, они загрузили в машину и отправились дальше…
Они поменялись местами – теперь за руль сел Кевин. Молча тронул машину с места.
– Куда мы?
– В одно хорошее место…
Кевин бывал в Багдаде и знал, что оружие здесь купить не проблема, скорее наоборот. Почти каждый владелец продуктовой лавки, торгующий оптом рисом и мукой, продает и оружие: в мешках его проще провозить через посты. После того как американцы разгромили открыто торгующие рынки, торговля стала децентрализованной. Ее подпитывало и то, что иракские полицейские и военные в то время, едва подкормившись и получив некие навыки, убегали, прихватив с собой оружие, и толкали его налево. А курды и вовсе считали себя самостоятельными, без возражений со стороны войск Коалиции покупали себе оружие и потом большую его часть нелегально сбывали. Американцы думали, что курды строят государство в европейском понимании, а на самом деле те просто зарабатывали на всем, на чем могли, не имея ни грамма совести.
Он читал досье по обстановке в стране перед тем, как сюда отправиться, и знал, что сунниты находятся в вооруженной оппозиции, а шииты и курды – у власти. Значит, в суннитские лавки можно не заходить, а вот в шиитские или, еще лучше, курдские – добро пожаловать. Власти должны были прижимать нелегальную деятельность суннитов, но не трогать шиитов и курдов. Друзьям – все, остальным – закон, так живет весь Восток. А опасности для государства в том, что шииты и курды торговали оружием, не было – суннитам они и так не продадут. На самом деле не продадут – кто же продаст оружие тем, кто будет стрелять из него в них же? Так что в шиитской лавке он мог рассчитывать найти то, что ему нужно…
Такую лавку он нашел на левом берегу Тигра. Судя по стоящему перед лавкой новенькому русскому «КамАЗу» и размерам самой лавки, хозяин отнюдь не бедствовал.
С «КамАЗа» выгружали мешки. Кевин подошел, прикрывая лицо куфией, поздоровался.
– Ас-саламу алейкум. Где хозяин?
– Мюдюрь[12]? – переспросил один из грузчиков и указал на здание: – там, там…
Этерли вошел в здание. Мешки располагались на примитивных, но прочных стеллажах, сваренных местными по образцу таких, какие применялись американцами в своих логистических центрах. Хозяин – коренастый, бородатый, с глазами-маслинами, с планшетником в руке (примета нового времени) – настороженно посмотрел на вошедшего.
– Ас-саламу алейкум.
– Ва-алейкум.
– Мое имя Кусай. – Кевин переименовал себя арабским именем. – Мир вашему дому и удачи вам в делах. Пусть Аллах приведет в порядок дела ваши и не оставит он вас своей щедростью.
– И тебя, незнакомец, да не оставит своей милостью Аллах Всевышний, пусть он поможет тебе в пути. Что ты хочешь купить?
– То, чего нет на полках…
– Таким мы не торгуем…
Этерли усмехнулся.
– Да что ты говоришь. Может, позовем полицию и проверим, а? Мне надо купить, мужик. Не заставляй меня ждать.
Хозяин как-то воровато оглянулся. Страх и жадность – два спутника торговли, два верных слуги шайтана, толкающие человека на путь греха. Этого он не знал, и он явно был не из их народа, и скорее всего не багдадец вообще. Хоть и говорил, как говорят местные. Но товар был, его надо было продавать, иначе торговля не покроет издержки. А он недавно получил новую партию товара, и надо было ее сбыть. Пока не нагрянули.
– А у тебя есть деньги?
– Есть ли у меня деньги? Это ты меня спрашиваешь?
Хозяин понял, что вопрос в самом деле глуп. Это контрактник, или наемник, или еще кто. В любом случае – не араб. И деньги у него есть.
– Иди за мной.
Они прошли в закуток в углу склада. Хозяин выгнал дежурившего тут мальчишку.
– Что тебе надо купить?
– «АК-47» есть?
Теперь настала очередь покровительственно улыбаться хозяина.
– Ты задаешь глупый вопрос, незнакомец, здесь они есть у всех.
– Какие?
– Можно русские. Можно румынские. Можно египетские. Можно эфиопские. Можно китайские. Русские дороже всего…
– Покажи…
– Покажи сначала деньги, чтобы я знал, что с тобой можно иметь дело.
Этерли достал тонкую пачку банкнот, пробежался пальцами по краю. Банкноты поддались, как колода игральных карт, – что и неудивительно, материал-то почти тот же.
