Евгений Сартинов - Черный риэлтер

— Их посадили?

— Да нет, там сажать было некого. Они там друг друга просто поубивали.

Софья иронично засмеялась.

— Ну вот, а ты говоришь — нельзя купить. А подогнать машину это что, разве не взятка?

— Нет. Это благодарность.

— Как красиво ты это все называешь. Значит, твоя четырехкомнатная квартира — это моя к тебе благодарность? Что еще он любит?

— Баб! Первый ё… во всем отделе. Через его стол прошли все наши более или менее смазливые девицы.

— Даже так?

— Да, ты его не видела? Очень красивый парень! Ему и уговаривать никого не приходиться. Девки к нему сами липнут.

Попов, плешивый и обрюзгший, в свои сорок лет, завистливо вздохнул.

— Счас, правда, он живет с этой, Ольгой из прокуратуры. Ну, так мы еще думаем, он приподняться хочет за счет личных связей. У ней папа — областной прокурор.

— Страшная, поди, как смерть? — предположила Сонька.

— Нет! Красотка еще та. Ей бы в сериалах сниматься. Но, высокомерная! О себе такого высокого мнения! Мужики уж спорят, проживут они еще месяц, или разбегутся. Вот если к ней твое дело попадет — это будет хана. Этой ничего кроме успеха не надо. Она запакована по всем статьям. Ольга все пытается доказать нам, что сама по себе большая величина, и без папиных связей. Такие дела вытягивает, что любой бы сразу плюнул, и прикрыл.

Сонька выругалась, и нервно закурила. Попов решил ее успокоить.

— Да, что ты волнуешься? Подумаешь, пацан на тебя дело завел! У меня все схвачено. Все равно через мою голову он не прыгнет. А прыгнет — по башке получит.

— Точно?

— Ну, ты, что мне не веришь? Завтра же вызову и прикажу прикрыть все. Ты вот что лучше скажи, как там квартира для моей дочки? Свадьба через две недели, а подарка для нее у меня до сих пор нет.

Софья поморщилась.

— Тут сложность вот в чем. Квартира есть, но там нужно срочно пятьдесят косых. Дом в Цыганском поселке купить нужно, переселить жильцов.

Попов не понял.

— Ну и что? Что у тебя, такой ерунды как пятьдесят косых нет?

Софья окрысилась.

— Представь себе, нет! У меня все в ходу. Ты попробуй, подмажь всех, все же бабки тянут, все! От паспортного стола до БТИ. Вот сам займись этим, и посмотри, что у тебя в кармане останется. Деньги у меня будут дней через пять, может, даже позже, так что ничего не обещаю.

Попов досадливо скривился, потом, словно оторвав от себя часть тела, сказал:

— Ну, давай, я тебе дам пятьдесят тысяч. Завтра же дам. Тогда успеешь сделать?

— Тогда да.

— Хорошо. Давай, подъезжай завтра в это же время, я тебе принесу пятьдесят кусков. А по поводу Астафьева не волнуйся — прижму щенка. Пока.

Попов ушел, а Сонька перебралась на переднее сиденье, к Могильщику, и с досадой сказала: — Что-то мне не верится, что все будет так хорошо. Сам говорит, что этот следак волкодав, а потом же еще успокаивает. Поехали домой, поздно уже.

ГЛАВА 6

Соньке было бы еще тревожней, если бы она знала, что на ее след вышел не один Астафьев. Команда Колодникова упорно рыла землю в поисках улик против черного риэлтера. Про то, что в квартире Паршина объявился безвременно похороненный братик, Колодников узнал через два часа после того, как Могильщик увез его в неизвестном направлении. Об этом ему поведала все та же старушка-соседка.

— Посадили они его в машину, и увезли, болезного, — взволнованно говорила она.

— Он сам шел?

— Да какой там, еле ноги передвигал! Как поили они его эти дни, просто страшно. Прямо как Коленьку до этого. Оба они слабы на выпивку то. Все в отца их, Ивана. Добрый такой был мужик, а сгорел от водки. И жена его перед этим повесилась. Тоже пила сильно!

Колодников был готов взвыть от горя.

— Эх, Ольга Николаевна! Вы бы нам раньше позвонили, когда он только пришел! — с досадой скривился Андрей.

— Да как? У меня внучку только сегодня забрали! Телефона то у меня нет. Пошла вот к соседям, а у них он не работает. Наркоманы, говорят, где-то кабель вырезали. А далеко, куда я от внучки уйду? Я от нее ни на шаг. Как привязанная.

— Кто с ним еще пил?

— Ну, как всегда: Надька с тринадцатой квартиры, и Витька с Вовкой со второго подъезда. Трое еще с Цыганского поселка приперлись, бомжи вылитые. Все они с Колькой до этого валандались.

Андрей обернулся к Шаврину: — Запиши на всякий случай эти имена, может, еще пригодятся.

Когда Колодников, Шаврин и Зудов вышли из подъезда, Андрей подвел итог.

— Мне кажется, что мы его больше живым не увидим.

— Да, это точно.

В это время Виктор Демин шел по улице Лермонтова. Это была обычная, деревенская улица на окраине города. Сюда еще не дошел газ, так что домики эти стоили даже по Кривовским меркам сущие копейки. Но и среди этих домишек жилье, куда шел участковый, было сущим убожеством. "Халупа", — только это определение пришло на ум Демину, когда он остановился около калитки под номером пятьдесят два. Собаки, конечно, не было, так что он по-хозяйски прошел в ограду, и, обнаружив, что дом заперт, ладонью постучал в дверь.

— Эй, хозяева, открывайте! Милиция!

Через пару минут стукнул засов, и в дверном проеме показалось заросшего редкой щетиной лицо старика. Особым украшением этого облика была большая бородавка на его длинном носу.

Осмотрев участкового, он хмыкнул.

— В самом деле, милиция. Заходи, коль так.

В домике было холодно, подслеповато, и убого. Со старомодной кровати, под скрежет старорежимных пружин, с трудом поднялась грузная, замотанная в древнее тряпье старуха. Единственное, не забитое окно давало мало света, но и в нем было видно жуткую нищету всей обстановки.

— Да-а, — протянул Демин, — не очень богато вы тут живете.

— Да, какой там живем, подыхаем медленно и все, — ответил старик, усаживаясь за стол.

— Давно вы тут обитаете?

— Второй месяц пошел.

Демин сел за стол, открыл папку, достал лист бумаги.

— Ну, тогда давайте знакомиться. Меня зовут Демин, Виктор Николаевич, я ваш участковый.

— Соболев, Михаил Иванович, — буркнул ветеран.

— А вас как зовут? — Демин обернулся ко второму обитателю дома.

— Монина, Антонина Алексеевна, — прохрипела старуха.

— Вы муж и жена?

— Да, упаси Бог от такого! — Старик даже сплюнул в сердцах.

Демин не понял.

— Как нет, просто так, что ли, сожительствуете?

— Да, какой сожительствуем! — Соболев махнул рукой. — Не те года, чтобы сожительствовать. Свезли нас вот в одну халупу, как в одну могилу, и все. Живите, как хотите, подыхайте как получиться.

Демин поразился.

— Нормально!? То есть, вы до этого не были знакомы?

— Нет, откуда! У ней квартира была на Щорса, двухкомнатная, а у меня на Пролетарской. В другом конце города. Облапошили нас, как дураков, и бросили сюда, подыхать.

— Так, теперь дальше все по порядку. Какая квартира у вас была? — обратился Демин к деду. — Адрес?

— Пролетарская сорок два, квартира шесть. Трехкомнатная, хорошая квартира, теплая, с большой кухней, магазин внизу, рынок рядом, аптека. Благодать! Рай, а не квартира. Бабка у меня год назад умерла, дети еще раньше преставились. Тут, я, честно говоря, — он махнул рукой, — в запой ушел. И как эта курва меня на обмен уговорила, не пойму! Прямо как гипноз какой. Зачем тебе говорит, дед, за лишние метры платить? Давай, махнем на однокомнатную. Я, по пьянке то, и согласился. Документы все подписал, не читая. Какой там читать, я и букв то не разбирал, когда подписывал! И вот, вместо однокомнатной квартиры попал сюда.

— А в милицию потом не пробовали обращаться? — спросил Демин.

— Пробовал. Да он мне сказал, что теперь все бесполезно. Выгнал, как собаку.

— Кто он то?

— Да, участковый наш, Колька. Там, на Пролетарке.

— Копчик?

— А, не, знаю, как у него фамилия, длинный такой, с фиксой во рту. Орал он на меня сильно. Алкаш, кричал, ты все пропил, а теперь хочешь все вернуть через нас! Тебе вернут, а ты опять ее пропьешь! Что ты теперь тут ходишь, права качаешь? Ты никто! Выгнал, как собаку, — повторил он. — Слава богу, нам сюда хоть еще пенсию носят, а то вообще бы загнулись давно.

История старухи была еще страшней. У ней были и дети, и внуки, но все они давно разъехались по разным городам и напрочь забыли о существовании своей родной бабушки. Здесь Зубаревская отличилась особенно.

— Она ведь пришла ко мне, сказала, что из собеса, — обливаясь слезами, рассказывала Монина. — "Что, — говорит, — бабушка, тяжело одной жить? Давайте мы вас в дом престарелых устроим. Но только там берут тех, у кого жилья нет совсем. Давайте, мы вашу квартиру продадим, а деньги за квартиру пойдут государству. За это вам будет потом всю жизнь усиленное питание". Вот так сказала, а вместо этого я вот здесь оказалась. Мне бы до собеса добраться, чтобы наказали ее там за самоуправство. Да ноги у меня сильно болят. До остановки даже дойти не могу.