Сергей Донской - Капитан разведки
– У нас в ГРУ не держат сплетников. И мы никоим образом не контачим с налоговиками и прочими сотрудниками фискальных служб. Кроме того, повторяю, я ручаюсь за сестру. Ты мне веришь?
– Тебе – да, – кивнул Истомин. – И если бы работу искал ты, то я бы взял тебя, не колеблясь. – Он встрепенулся. – Слушай, а ведь и правда, давай ко мне, а? Старая гвардия не подведет, тогда как с доморощенными секьюрити сплошная морока. – Истомин раздавил окурок в пепельнице и скривился, понюхав испачканные пеплом пальцы. – Уму-разуму их учи, одевай, обувай, бирюльки разные покупай ящиками. Себе же дороже выходит.
Хват нахмурился:
– А на мне, выходит, сэкономить можно?
– Да не о том речь, чудак-человек. Я тебе такой оклад положу, что сестренке твоей и работать не придется. – Истомин навалился грудью на стол. – Шефом моей службы безопасности хочешь?
– Нет, – качнул головой Хват.
– Но не в компаньоны же тебя брать, не в партнеры!
– Да, компаньонов из нас не получится, Алексей. Это ты верно подметил.
– А тебе обидно, да?
Истомин погрозил пальцем и захихикал, сделавшись абсолютно не похожим на того пилота, который много лет назад казался вполне нормальным парнем, заслуживающим скупых похвал и дружеских рукопожатий. Смерив его внимательным взглядом, Хват сказал:
– Пожалуй, напрасно я тебя побеспокоил.
– Напротив. Я очень рад нашей встрече. И готов помочь тебе, чем смогу. Но как?
– Я сказал как. Отвечай прямо: да или нет?
Истомин поправил очки таким образом, чтобы его глаза скрылись за непроницаемыми стеклами. Вместо зрачков – два солнечных блика, поди догадайся, что там за ними происходит.
– В принципе, против кандидатуры твоей сестры я ничего не имею…
– Продолжай, – буркнул Хват, оставив попытки разглядеть глаза собеседника. Пришлось сосредоточить внимание на брелоке в его руках, представлявшем собой миниатюрный щит с синим ободком. Внутри красный крест и многократно изогнутый зеленый змей, возможно, тот самый, библейский, но без всякого яблока в пасти.
– Но услуга за услугу, – вкрадчиво произнес Истомин. – Ты, насколько я понял, присягой не связан и службой не обременен?
– Да, – подтвердил Хват.
– Значит, найдешь время выполнить одно маленькое порученьице личного характера. Не бесплатно, разумеется.
– Это зависит от того, что именно ты у меня попросишь.
– Не попрошу, – перешел на шепот Истомин, – а закажу. Слыхал такой термин? За-ка-зать. – Он нервно щелкнул пальцами. – Ну, бывают заказчики, а бывают исполнители… Намек понятен?
– Более чем, – произнес Хват, глаза которого превратились в две смотровые щели.
– Вот и отлично! Ты мне, я тебе. Рука руку моет.
– Какая какую?
– Не валяй дурака, – скривился Истомин. – Ты хочешь пристроить сестру на теплое местечко, а я хочу, гм, чуточку расширить сферу своего бизнеса. Короче, есть у меня конкурент, которого лучше бы не было. Совсем. Я достаточно ясно выражаюсь?
– Достаточно, – подтвердил Хват. – Настолько ясно, что оторопь берет.
– Спецназовца? Оторопь?
– А спецназовцы, по-твоему, не люди?
– Люди, конечно, люди. Но специфической породы…
– Это какой же?
– Ну, есть волки, а есть овцы, – поторопился с пояснениями Истомин. – Первые занимаются тем, что режут вторых. Хищнический инстинкт.
– Кажется, он у меня начинает просыпаться, – признался Хват.
– Так это же хорошо!
– Ты уверен?
Короткий вопрос поставил Истомина в тупик. Заглянув в глаза собеседнику, он подумал, что ничего хорошего там не наблюдается. Волки, они не только овец режут, а и пастухов, людей то есть. Опасный народ. С ними нужно быть начеку.
– Ну вот, набычился, кулаки сжал, желваками играешь! – Истомин укоризненно покачал головой. – Сам же вызвал на откровенность, а теперь злишься. Нехорошо. Никто ведь не насилует ни тебя, ни твою сестру. В третьем тысячелетии от рождества Христова живем. Свобода выбора, Михаил, полная свобода. Хочешь быть преуспевающим, будь им. Нет? Ступай на помойку рыться или на паперть.
– Это ты мне советуешь? – усмехнулся Хват, напоминая, что лично он объедками не питается и с протянутой рукой не стоит.
Смерив его долгим взглядом, Истомин отвел свои очки в сторону.
– Дело хозяйское, – буркнул он. – Будем считать, что разговор не состоялся. Что касается твоей сестры, то у меня есть ее резюме, и если она понадобится, то с ней свяжутся. Но это вряд ли. От желающих устроиться на работу отбоя нет, вот их сколько, выше крыши! – Судя по взмаху ладони, критический уровень проходил над самой макушкой Истомина. – Давай на этом и остановимся.
– Тут вы совершенно правы, господин бизнесмен, – раздался голос, – самое время остановиться, а то как бы чего не вышло.
* * *– А? – Истомин резко, до хруста шейных позвонков, повернулся к человеку, столь бесцеремонно вмешавшемуся в чужой разговор.
Расположившись за соседним столом, тот с удовольствием слизывал мороженое с ложечки и безмятежно продолжал:
– Я говорю, поосторожней на поворотах, Алексей Петрович. Конкурентов нынче заказывать опасно стало, хоть и в третьем тысячелетии от рождества Христова живем, как вы изволили выразиться. Сговор с целью покушения на убийство – это вам не числящийся в угоне итальянский автомобиль с перебитыми номерами. За него и к ответу привлечь могут.
Перехватив ироничный взгляд, брошенный незнакомцем на брелок с эмблемой «Alfa-Romeo», Истомин моментально завелся. С пол-оборота, как мотор его чудесной машины.
– Что за хамство такое! – вскричал он, призывая Хвата разделить свое негодование. – Кажется, мы никого не просили вмешиваться в наш разговор!
Несмотря на высокомерный тон, он чувствовал себя не в своей тарелке. Откуда этому подозрительному типу известно его имя-отчество? Когда он успел изучить двигатель его иномарки? Почему ухмыляется так, словно знает об Истомине значительно больше, чем может быть известно человеку постороннему и совершенно незнакомому? Комитетчик? Чересчур ушлый борзописец из какой-нибудь бульварной газетенки? Или же это лишь прелюдия к тому опасному процессу, при упоминании о котором сердце любого российского бизнесмена невольно уходит в пятки… Неужели наезд?
– Я Реутов, – представился мужчина, как бы прочитав тревожные мысли, проносящиеся в истоминской голове. – Полковник спецназа Главного разведывательного управления Генштаба России. Любить и жаловать не прошу, поскольку вы, Алексей Петрович, никого, кроме себя самого, не любите и не жалуете. Даже тех, кто имел глупость спасти вам жизнь.
– Так вы знакомы? – догадался слегка смутившийся Истомин, переводя взгляд с загадочного полковника на своего ухмыляющегося визави.
– Сейчас проверим… Узнаешь меня, сугубо штатский человек? – С этими словами полковник подмигнул Хвату, пересел к нему поближе и отправил в рот очередную порцию мороженого.
– На склероз пока что не жалуюсь, – откликнулся Хват, уже не просто ухмыляясь, а радостно скалясь.
Внешне они были совершенно разными, но тем не менее оба казались слепленными из одного и того же теста – одинаково обожженные солнцем, обдутые одними и теми же ветрами, повидавшие похожие виды, вынесшие сходные испытания. Зато сам Истомин внезапно почувствовал себя обрюзгшим, неуклюжим и нелепым, чего с ним до сих пор не случалось. Он резко встал. Скрежет отодвинутого стула привлек внимание официанта. Парень, уже давно бросавший неодобрительные взгляды на компанию мужчин, засидевшихся за своими четырьмя бокалами пива, приблизился к ним, чтобы без особой почтительности осведомиться:
– Желаете рассчитаться?
– Еще пива желаем, – безмятежно заявил Хват.
– Что к пиву? – осведомился официант, нетерпеливо гарцующий на месте. В своей полосатой жилетке он чем-то напоминал зебру, готовую припуститься вскачь.
– Что велят, то им и принесешь, уважаемый, – вмешался Истомин, выкладывая на стол две пятисотрублевые купюры. – Угости моих товарищей на славу.
– Убери это, – тихо потребовал Хват. – Мы привыкли пить за свой счет.
– И жить, – добавил полковник.
Губы Истомина сами собой скривились в жалкой улыбке. Вместо того чтобы смерить сидящих высокомерным взглядом, он зачем-то спросил:
– Тогда я пошел?
– Пошел-пошел, – подтвердил Хват. – Мелкими шагами. Я уже давно хотел тебя об этом попросить, да мне все казалось, что передо мной боевой летчик сидит, а не денежный мешок.
В голове Истомина промелькнула мысль о том, что ему ужасно не хочется покидать кафе, а хочется как раз вновь занять свое место под парусиновым тентом, рядом с выжидательно глядящими на него мужчинами. Осушить одним духом бокал пива, можно даже два. А еще лучше тяпнуть водочки, поговорить в хорошей компании о том о сем, предложить Хвату свою бескорыстную помощь, может быть, даже денег дать взаймы, хотя об этом вроде разговора не было… Если бы в ответ на его сбивчивое прощание позвучало предложение остаться, он так бы и поступил, но никто его не задержал, и Истомин пошел к своей дорогой машине, которая впервые в жизни показалась ему не таким уж ценным приобретением. Во всяком случае, гораздо менее ценным, чем та мужская дружба, которой он так и не обзавелся.
