Рамиль Ямалеев - Свет истины

Николаев встрепенулся — последние фразы были, как соломинка для утопающего.

— А что же вы сразу не сказали? — воскликнул Алексей. — Это же меняет дело. Товарищ полковник, — обернулся он к Тарасову, — разрешите мне заняться этим?

Сурков под столом незаметно, но довольно чувствительно лягнул Николаева.

— И Сурков тоже хочет присоединиться, — как ни в чем не бывало добавил Алексей.

— Он шутит, Иван Иванович! — воскликнул Сурков. — Ты чего, Леха?!

И выразительно погрозил напарнику кулаком.

— Тихо! — прикрикнул Тарасов и обратился к Кучерову, который уже взялся за дверную ручку и хотел покинуть кабинет:

— Подождите… Во сколько они вам назначили встречу?

Глава 4

«Поплавок»

Известный на весь Питер своим ночным стриптиз-баром частный ресторан «Поплавок» принадлежал двум братьям-грекам Константиниди, беженцам из Баку… Известные трагические события в Баку послужили причиной бегства из Азербайджана не только армян, русских и евреев. Столкнулись со своих насиженных мест и поволжские немцы, и крымские татары, и курды, и турки, и даже немногочисленные ногайцы… Словом, все-все-все. Не осталась в стороне и греческая колония, которая веками селилась возле Старого кладбища. Бежали кто куда, лишь бы подальше от постепенно разгорающегося шовинистического костра.

Братья Константиниди выбрали для себя Питер. Они приехали в северную столицу на двух стареньких «Победах», доверху набитых нехитрым скарбом и многочисленным семейством. И ожидало бы братьев незавидное скитание от одной миграционной комиссии к другой, если бы не судьба. Фортуна, улыбнувшись своей ослепительной улыбкой, протянула им руку. Оказалось, что одна из «Побед», на которой они приехали, когда-то принадлежала самому Хрущёву. Это им сообщил известный питерский коллекционер редких авто. И тут же предложил купить у них машину, причём назвал при этом такую гигантскую для беженцев сумму, что те в первый момент не поверили. Не зная что сказать, братья некоторое время молча и глупо переглядывались, затем старшему хватило ума начать торговаться. Через двадцать минут цифра не только увеличилась вдвое, но и — самое главное! — появилась на столе в виде вполне осязаемых долларовых купюр. Константиниди решили больше не искушать мадам Фортуну и тут же ударили по рукам… А на следующий день приобрели за бесценок списанный речной трамвайчик, где решили открыть небольшой ресторан. Над названием тоже долго не думали — кинули в кастрюлю несколько скрученных бумажек, где были написаны подходящие не их взгляд слова и заставили самого младшего Константиниди тянуть. Трехлетний малыш вытянул «поплавок».

И вот теперь ресторан «Поплавок» был навечно пришвартован возле Тучкова моста.

За два часа до начала операции Алексей и Сурков провели разведку местности и все тщательно изучили. Сначала Сурков на чем свет стоит ругал напарника за то, что тот влез в это, на его взгляд, дохлое дело. Но Николаев упёрся и стоял на своём до конца — нужно помочь мужику, и баста!

— Да ты пойми, шпана! — горячился Сурков, и у него от возмущения подрагивали толстые щеки. — Он ведь законченный псих, по нему это сразу видно.

Его нужно связать и, не мешкая, отправлять в Москву, в Кащенко… — А почему обязательно в Москву?

— Потому что у нас в городе никто этого психа лечить уже не будет!

— Ладно, кончай, Сурок… Он не псих, он обычный мужик. И у него серьёзная проблема. И мы просто обязаны помочь. Если не мы, то кто?

— Смирительная рубашка ему поможет! Ты только вдумайся, что он несёт.

«Зомби… Сам под машину кинулся… Гипноз…» Начитался «жёлтой» прессы, вот и несёт все подряд, совершенно не думая!

— Но помочь ему все равно надо!

— Обойдётся!

— А я говорю — надо… так они спорили примерно минут десять, потом Сурков неожиданно уступил.

Делай что хочешь, махнул рукой он, а я за это не отвечаю… Проведя рекогносцировку, они наметили места слежения, прикинули, где можно разместить людей, которые будут блокировать подходы к «Поплавку». После этого показали все это на схеме полковнику Тарасову. Для утверждения.

Иван Иванович довольно долго изучал схему, задавал каверзные вопросы и, наконец, видимо удовлетворённый ответами подчинённых, изрёк:

— Получается, что все вы предусмотрели, все варианты просчитали и все ходы-выходы перекрыты, так, что ли?

— Так точно! — вылез первым толстый Сурков, он всегда любил лишний раз показать начальству, что предан и верен до последнего.

— Ты тоже так думаешь? — обратился Тарасов к Алексею.

Тот пожал плечами. Ему не понравилось, что полковник трижды упомянул слово «все». Это прозвучало так, словно Тарасов знал что-то такое, о чем его подчинённые не догадывались. Это отдалённо напоминало ситуацию, когда учитель, вызвав ученика к доске, ясно видит допущенную им ошибку, видит, но молчит, исходя из каких-то своих подлых педагогических соображений… Николаев помрачнел (он не любил загадок), набычился. В нем вдруг заговорил дух противоречия. Если на него вдруг оказывалось самое малейшее давление, то он тут же «выпускал иглы» — стоял на своём до конца, даже если видел, что его позиция ошибочная.

— А чего тут думать… Трясти надо!

Полковник недовольно хмыкнул. Он в глубине души любил Николаева, справедливо считая его неплохим сотрудником, но внешне старался это не показывать. К тому же ему претила внешняя раскованность Алексея, за которую Иван Иванович его не раз прилюдно называл раздолбаем и шпаной. Николаев на «шпану» не обижался. Он был с Лиговки, а там все парни так себя называли.

— Что ж, добре, хлопцы! Как говорят братья-киргизы — седлайте верблюдов. И смотрите у меня, чтобы без ЧП. Ты, Алексей, не отворачивайся, не отворачивайся, тебя это в первую очередь касается… — Сделаем, товарищ полковник.

— Элементарно, Иван Иванович, — с лёгкостью заметил и Сурков. — Что мы, одного психа не проконтролируем? Запросто!

Но вышло иначе…

Алексей и Сурков приехали минут за двадцать до встречи на старенькой вишнёвой «шестёрке». Машина принадлежала Суркову, он относился к ней бережно и не любил, когда на ней ездят чужие. Алексей это знал и, желая лишний раз поддеть напарника, нарочно хлопнул дверцей, когда выбрался из машины. Сурков сразу же закипел:

— Ты чего, Леха?! Ты дома дверцей холодильника так хлопаешь?!

— А у меня нет холодильника! — засмеялся Николаев.

— Сколько раз я тебе говорил — когда садишься в машину, дверь закрывай мягче, нежно, как будто женщину ласкаешь… У неё замки старые, стёртые, ты разок громыхнёшь, и все — кранты. Мне что, потом дверь проволокой прикручивать?

— Ну и зануда ты, Сурок! Давай кончай!

— Шпана ты, Николаев! Как тебя только на работу в органы взяли?

— Тебя забыли спросить!

— Самая настоящая шпана… — Ага, — легко согласился Алексей, — у нас вся Лиговка из шпаны состоит.

— Да пошёл ты!..

— Вместе пойдём. До ресторана всего два шага.

Негромко переругиваясь, приятели вошли в ресторан и устроились за столиком, который ещё раньше Сурков заказал по телефону. Он специально попросил администратора, чтобы им оставили два места с правой стороны возле первого окна — отсюда прекрасно просматривался не только весь ресторан, но и вход, к тому же рядом в кадке рос небольшой декоративный куст, который скрывал наблюдающих.

Приняв заказ, официант беззвучно удалился, чтобы вскоре вновь материализоваться с огромным подносом. Чего только на нем не было! И пять сортов морских салатов, и трепанги, и мидии, и фаршированная рыба «по-староевропейски» и кальмары из Греции… Толстый Сурков поесть любил, никогда этого не скрывал и всегда напрашивался на такие задания, где значилось «наблюдение за объектом» в ресторане. Вот тут он давал себе волю — порой заказывал столько закусок, что когда в бухгалтерии Управления принимали очередной его отчёт, всегда недовольно ворчали:

— Сурков, скажи честно, ты что, привёл с собой все семейство?

— Да нет, я был один! — оправдывался Сурков.

— Ты в одиночку съел целого поросёнка?!

— Ну он же был совсем маленький… приняв от официанта тарелки, Сурков с ловкостью профессионального фокусника расставил их на столе и сразу же принялся за еду. Спиртное они заказывать не стали, даже пиво себе не позволили. Если бы полковник Тарасов узнал о спиртном!.. нет, лучше лишний раз не рисковать.

— Расслабимся после операции, — произнёс Алексей, стараясь не смотреть, как за соседними столиками весело откупоривали бутылки и разливали по рюмкам фирменную «Метаксу».

— Это точно! — легко согласился Сурков. — Иваныч узнает, башку оторвёт… — Как там наш клиент? — Николаев сидел спиной к Кучерову и не видел, что тот делает.

Сурков быстро и равнодушно взглянул на бывшего прапорщика, после чего вновь вернулся к своему любимому занятию — поесть на халяву.