Дмитрий Черкасов - Балканский тигр
И Президенту было обидно.
А тут еще окружение! Вор на негодяе и подлецом погоняет… Нет чтобы дать старому человеку отдохнуть! Лезут и лезут, толкутся у трона, протягивают свои загребущие ручонки к президентскому фонду, тащат на подпись указ за указом, наушничают, кляузничают, пытаются сожрать друг друга. Пропихивают на доходные места тупорылых родственничков, якшаются с преступными авторитетами, насылают на конкурентов команды беспредельщиков, сводят счеты через газеты, перетряхивая грязное белье на людях…
Гады.
И дочь любимая туда же! Ах, доченька, доченька… Не сидится ей на месте. Все крутится, аки пчела, медок в свои швейцарские и американские ульи таскает. А медок-то сладок, почитай двадцать-тридцать туесков в месяц. То есть не туесков, конечно же, а миллионов этих противных зеленых бумажек, с которых надменно таращится ихний Президент. Не оскудевает рука дающих, ох не оскудевает! А по другому никак. Один за квоты поднесет, другой — за льготы таможенные, третий — просто так, за будущее расположение. И попалась птичка, увяз коготок.
И зятьки туда же.
Шустрые зятьки попались: у старшенькой муженек нефтью промышляет, у младшенькой — авиаперевозками. Интересно, а не наркоту ли он бортами возит? Живет больно красиво. Не по средствам. И никак уж не по статусу скромного чиновника. Только кто ж зятя президентского проверить осмелится?
Сволочь эта бородатая, что в Главы Администрации пролез, сопли распускает… Замолил грехи, гадина, в ножки бухнулся, ковер слезами своими оросил. Словно пес смердячий по кабинету ползал, о жене и детках своих орал. Такие же небось вырастут. Маленькие, плешивые и подленькие. Династия, одним словом… «Гомочиновникус», мать их!
Остальные не лучше. Ни на кого положиться нельзя. Одна отрада — жена. Никуда не лезет, ни во что не вмешивается, только слушает внимательно и жалеет. Эх, сбросить бы годиков двадцать! Да на природу, на озерцо с блескучей рыбешкой, подальше от дрязг, разборок, нытья, удушливого галстука, который он ненавидит с юношеской поры, слюнявых и неискренних поцелуев многочисленной родни… Сесть с удочкой и забыться на сутки. А ежели поклевки не будет — не страшно, можно и динамитиком с катера жахнуть! Вот именно, динамитиком! А в озерцо всю чиновную братию предварительно загнать, пущай плещутся! Сволочи, одно слово…
В последние месяцы ему все чаще и чаще приходили мысли о добровольной отставке. Парадоксально, но факт — при всей своей бешеной жажде власти и хватке почище бурого медведя Президент довольно здраво оценивал свои силы и понимал, что в том сумасшедшем ритме, в котором он жил уже десяток лет, ему долго не протянуть. Годы, здоровье, хронические болячки… И он бы передал власть в надежные и крепкие Руки.
Но где их взять?
Не премьеру же вручать символы президентского могущества. Тот либо не удержит бразды правления, либо скатится до братаний с красным сектором в Думе и окончательно завалит страну. В роли «стабилизирующего фактора» внутренней политики нынешний премьер еще как то справлялся, но даже тут не обходилось без накладок. То председатель российского правительства с журналистами чего-то не поделит и своим распоряжением перекроет кислород какому-нибудь телеканалу, то примется вещать о марксизме как о «науке», то начнет неумело вилять, когда встанет вопрос о нечистых на руку членах его кабинета.
Коммуняка со стажем, одним словом. Лез, лез по карьерной лестнице, всегда хотел быть и незаметным, и «предельно правильным» одновременно (чтобы оценили и не забыли), тонко интриговал… А в результате?
А в результате получился ни рыба, ни мясо. Ни демократ, ни марксист, ни дипломат… Так, серединка на половинку. Велеречивый, всегда чуть-чуть погруженный в себя, демонстрирующий окружающим собственную значимость. А копни поглубже — пшик. Осторожность превращается в элементарную трусость, взвешенность — в отсутствие собственных мыслей, мудрость — в ограниченность. Как у Анастаса Микояна: «От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича». Пятьдесят лет «в струю». Тьфу…
Нет, премьер ни по каким статьям на роль преемника не подходит. И экономику завалит, и внешнюю политику, и с раздухарившейся Думой справиться не сможет.
Дал Бог помощников!
Президент до хруста сжал в кулак здоровую руку. Желание физически набить морду ближайшему окружению в последнее время накатывало все чаще. Особенно хотелось дать по харе пресс-секретарю и почему-то садовнику. Хотя бывший гэбист, подстригающий кусты и копавшийся на грядках с клубникой, вроде бы ничем Президенту не насолил. Однако желание смазать его по физиономии не проходило. И даже возрастало… Видать, совсем этот старичок лицом не вышел.
Глава Администрации уместил краешек задницы на кромке стула и подобострастно уставился на мрачного Президента.
— Ну шта… опять, понимаешь, указы притащил? — Скрежещущий голос не предвещал ничего хорошего. Когда Президент начинал скрипеть, словно несмазанный токарный станок, это служило верным признаком приближающегося гнева. Подчиненные в такие моменты прятались по своим щелям и захоронкам, моля Бога, чтобы пронесло. Недовольство Президента обычно прекращалось быстро, но только в том случае, если удавалось поймать за руку какого нибудь несчастного и с треском уволить.
— Тут немного, — заискивающе молвил Глава Администрации, ерзая на неудобном стуле. Недавно он осознал себя иудеем, срочно сделал обрезание и теперь мучился, если приходилось надевать тесные брюки. Ранки еще до конца не зажили.
— Не суетись, — махнул рукой Президент, будучи не в курсе страданий свежеобрезанного чиновника. — Давай, понимаешь, сюда…
Глава Администрации осторожно положил перед седым стариком кипу бланков. Президент нацепил очки и углубился в чтение, изредка хмыкая и прочищая горло.
Пауза затянулась почти на час.
Глава Администрации искоса поглядывал на все еще опасного старца и прикидывал, как бы половчее подать вопрос, ради которого он, собственно, и прибыл к руководству. Указы были лишь прикрытием, их можно подать в любой другой день, хоть через месяц. А можно и вообще не подавать, все равно от них никакого толку.
Истинной причиной приезда чиновника была проблема космической станции «Мир». Его заокеанские друзья из трехбуквенного учреждения в местечке Лэнгли настойчиво требовали прекратить финансирование орбитального проекта и в самое ближайшее время обеспечить затопление станции в Тихом океане. Где их специалисты по глубоководным работам смогут без помех поднять аппаратуру со дна и изучить на военных базах в штате Мэриленд.
Вопрос о «Мире» был щекотливым. Основным препятствием благоприятного для чиновника и его покровителей развития событий являлись расходы, которые должна будет понести Россия, если согласится затопить свою станцию. Ежегодно на обслуживание орбитального комплекса уходило сто миллионов долларов, которые всякий раз выбивались с кровью, но все-таки тратились по назначению. Амбициозная же космическая программа под названием «Альфа», в которой России была отведена роль «принеси, подай и пошла вон!», обошлась бы бюджету в девять миллиардов за три года — неподъемная задача для казны. Президента тщательно оберегали от любого упоминания о будущих тратах, ибо высочайшая виза на документах, обрекавшая страну на работу «за долги», сулила узкому кругу посвященных солидные переводы на именные счета в офшорных зонах.
Мимо семизначной цифры Глава Администрации пройти не мог. Это было немыслимо для закомплексованного профессора математики, волей случая вознесенного к главной кормушке страны. Это вам не мелочь по карманам тырить и даже не липовыми акциями торговать!
Подворовывать бородач начал еще в институте. То лишнюю пачку бумаги спишет, то коробку скрепок домой уволочет, то из библиотеки книгу под плащом вынесет. Подлинный же азарт он испытал, когда из портфеля своего коллеги украл квартальную премию — аж сто восемьдесят рублей. Ротозей доцент бросил свой потертый портфельчик в незапертой аудитории и отправился на лекцию. Как он визжал, обнаружив пропажу! Кричал, что на эти деньги собирался купить пособия своим студентам. И купил бы, вот в чем парадокс! Этот доцент вечно подбирал на улице щенков и котят, выхаживал их, а потом раздавал бесплатно всем желающим. Гуманист хренов! Нынешнего Главу Администрации, тогда простого кандидата наук, доцент не любил. Видно, чувствовал в нем червоточинку.
«Где он теперь? — подумал чиновник. — Небось все там же. Несет в народ знания. Сеет, так сказать, разумное, доброе, вечное. Дурак недоделанный! Так ему и надо. Как жил в своей живопырке, так и живет, как жрал магазинные пельмени, так и давится… На говно исходит, когда меня по телевизору видит. Эх, надо бы в институт родной заехать, в глазенки ему взглянуть. То-то залебезит перед начальством!»
После ухода с кафедры он подвизался на поприще коммерции, соорудил в составе коллектива таких же прохиндеев несколько финансовых пирамид и по протекции одного из «коллег» был заброшен на самый верх бюрократической лесенки, где вцепился зубами в открывшиеся перспективы. Нюх на халявные деньги у Главы Администрации был развит отменно.
