Дмитрий Дубинин - Золотой иероглиф
Но уснула она раньше меня. А я долго еще лежал на жесткой циновке, прислушиваясь к отдаленному плеску волн и беседе двух дежурных на чужом языке. В голову лезли скверные мысли. Причем было не так даже страшно то, что меня могут пристрелить — нет. То ли я настолько проникся тем самым духом наплевательского отношения к собственной шкуре, пока общался с японцами, то ли еще какая тому причина, но гораздо больше я беспокоился за Таньку, которую ведь можно было не втравливать в эту беду, да еще чувствовал сильнейшую досаду. Вспомнилась восточная притча о шакале и соколе. Та самая, в которой шакал, захотевший полакомиться вишней, висящей высоко на дереве, долго лез туда, весь ободрался, а как только разинул пасть, чтобы слопать ягоду, откуда-то налетел сокол и, схватив вишню, улетел прочь. А упомянутый шакал кое-как начал спускаться, ободрался пуще прежнего и наконец сорвался, горько думая о том, что вишни на деревьях растут вовсе не для таких, как он.
И все же малодушные размышления уступили место более прагматичным. Самым интересным моментом во всей этой истории было то, что Мотояма полагал, будто господам хатамото ничего не известно о тексте из омамори. Очевидно, мне не следовало даже намекать на то, что я осведомлен об истинном положении дел… Современные самураи, безусловно, могли отлично знать текст той легенды и о татуировках (rem — мне кажется, надо оставить множественное число) на теле дочери пирата. Более того, они даже знали ее имя. Значит, они, если не дураки (а это, надо полагать, именно так!), (rem — мог бы поспорить с удалением частицы «то») давно уже в курсе, что Уэнимиру — это затонувший триста восемьдесят лет лет тому назад остров Увасима. Почему же они не перекопали его вдоль и поперек — у них ведь было почти шестьдесят лет, чтобы проделать эту работу!
Мне неожиданно пришло в голову, что клад и жемчужина давно уже выкопаны, а господа хатамото только хихикают, когда получают информацию о том, как якудза и отдельные авантюристы мечутся в поисках информации о кладе Танаэмона. А ведь и Кидзуми, чтобы запудрить бандитам мозги, мог не только дать им ложную информацию, но и совершить харакири, проявив недюжинную твердость духа, как это делали его предки.
Меня даже в жар кинуло, когда я подумал об этом. Но… поразмыслив еще немного, я решил, что далеко не все и в этой версии правдоподобно.
Может быть, сам Такэути работает на хатамото? Подобное допущение многое объясняло, но многое и запутывало. Неужели Мотояма прав, и неосамураи действительно сидят сложа руки в ожидании, когда же эти архаровцы выкопают золото и его можно будет просто отобрать. Ну и что же, что могут быть жертвы? Азиаты все равно куда меньше дорожат человеческими жизнями, нежели европейцы. Зато копать не надо… В грунте сплошь камни и металлические вкрапления от древней вулканической деятельности. Это ж сколько работяг надо сюда пригнать, чтобы вскрыть поверхность острова хоть на два штыка лопаты? Двадцать пять, или около того, квадратных километров… Или двадцать пять миллионов квадратных метров! А если не два штыка лопаты, а больше? А работяги, как известно, тоже люди, и имеют свойство потом болтать о своей работе… Да ведь им еще и платить надо — в Японии, кажется, почти не практикуются каторжные работы, чтобы гонять на подобные мероприятия заключенных… Правда, есть еще и техника. Пара-тройка карьерных экскаваторов… Хотя, нет, экскаваторами клады не добывают. Это кропотливая ручная работа, которой притом должен заниматься весьма ограниченный круг лиц, дабы не привлекать излишнего нездорового любопытства. В этом Мотояма действительно прав — без точных координат тут можно ковыряться годами и совершенно без толку. При этом в конечном итоге о кладе узнают все авантюристы в Японии и России — остров-то поделен почти пополам границей!
Но ведь все это значит, что кроме нас с Сэйго и гангстеров за островом пристально наблюдают и эти самые хатамото! При этом они уже должны знать и содержание документа из омамори, и догадаться о масштабе карты — им-то было лучше нас известно, кто такая Тодзимэ и как выглядит искомый остров! Почему же их здесь нет?
Если даже допустить, что клад зарыт на российской стороне острова (а это, похоже, действительно так!), то будут ли они столь щепетильны, чтобы принимать подобное во внимание? Если уж гангстерам плевать на демаркацию — шастают, понимаешь, по всему острову — то неужели это может стать помехой для тех?.. Или… Или все-таки произошла ошибка, которую допустили как мы с Сэйго, так и якудза, и клада на этом острове нет и никогда не было?
Догадок море, какая из них верна — можно думать до бесконечности, к тому же я догадывался, что и Мотояма несколько озадачен. Ведь он тоже может карабкаться по дереву за лакомой вишенкой, при этом понимая, что сокол где-то рядом, и готов при случае побороться. И это — пока единственно возможный ответ на все вопросы.
К появлению Сэйго Такэути мы начали готовиться с утра. Вернее, не столько «мы», сколько Мотояма со товарищи. Погода была не хуже вчерашней, туман был довольно редким, ветра почти не чувствовалось. Один из бандитов засел с биноклем и рацией на южной «груди». Как только он заметит приближающийся объект, то даст сигнал, по которому мне придется идти на берег… Для того, чтобы Такэути ничего не заподозрил, были предприняты все меры предосторожности, вплоть до того, что повару запретили даже зажигать газ.
Не будь здесь Татьяны, я, может, рискнул бы как-то сообщить Сэйго о том, что на острове угнездились якудза. Но сейчас это было невозможно. Наверняка это понимал и Мотояма.
Гангстер сохранял внешнее спокойствие. Покуривая, он рисовал на чистом листе бумаги карту острова, сверяясь с моей распечаткой. Один из бандитов тем временем куда-то сходил, и вернулся, таща нивелир — делал съемку местности, геодезист, понимаешь ли… На ходу он что-то сообщил Акире, и тот кивнул головой.
Закончив свои труды, Мотояма подозвал меня и дал взглянуть на творение рук своих.
Как топограф, Акира оказался неплохим специалистом. Он довольно точно зарисовал как береговую линию острова, так и снятые отметки высот, которые соединил горизонталями, проведенными через каждые пятьдесят метров. Остров теперь действительно больше напоминал женский торс, нежели «лицо», привидевшееся мне поначалу. Демаркационная линия, проведенная строго с запада на восток под 43°40′ северной широты, пересекала северный склон правой «груди» и левое «бедро». А от вершины левой «груди» до центра кратера-«пупка» Акира провел на карте прямую линию, которую аккуратно разделил пополам. Точка, делившая отрезок, оказалась на территории России. А линию от этой точки, идущей параллельно границе, Мотояма довел до самого берега.
— Клад зарыт на нашей стороне, — сказал я.
— На какой это «вашей»? — поднял бровь Мотояма.
— На российской.
— Тут нет российской стороны, — словно изрекая бесспорную истину, произнес гангстер. — Эта демаркационная линия — не более чем временная условная черта. Все Южные Курилы, включая и этот остров, принадлежат Японии, и то, что по ним ходят без японской визы твои соотечественники — лишь недоразумение. Притом тоже временное. Просто у земель, так же как и у людей, есть своя карма, и карму этих островов не нам переделывать. Все произойдет естественным путем.
Я промолчал, не собираясь спорить. Пусть думает, как хочет.
— Длина этой линии — почти пять километров, — продолжал Акира. — Всю ее перекапывать мы, конечно, не станем. Как ты думаешь, что надо сделать, чтобы соблюсти точный масштаб?
— Надо представить, какое телосложение было у Тодзимэ, — сказал я и даже усмехнулся. — И сопоставить ее габариты с размерами твоего рисунка.
Если бы я знал, что задумал этот тип, то вряд ли стал бы усмехаться.
— К сожалению, хоть у меня и было множество женщин, — начал Мотояма, — я никогда не испытывал желания измерять их тела линейкой или еще чем-либо подобным. А ты?
— Естественно, я тоже никогда этим не занимался.
— Да, боюсь, что и мои ребята никогда не делали такого… Вот, хочу с тобой посоветоваться. Ты давно уже влез в это дело, возможно, даже прочувствовал «ками» — дух давно ушедших… Верно?
Я опять счел за лучшее промолчать.
— Что ты думаешь о внешности дочери Танаэмона, раз недавно овдовевший самурай мог не просто польститься на нее, сделав наложницей, а взял в жены, да еще не стал сразу уточнять, кем в действительности является ее отец?
— Думаю, Тодзимэ была красивой женщиной, — сказал я, прикуривая от зажигалки, которую поднес Мотояма. Совсем вежливым бандит стал, а я, придурок, уже начал едва ли не дружеские чувства к нему испытывать. — Может быть, даже очень красивой.
— Согласен с тобой. О красоте ее лица нам сейчас судить трудно, да и не нужно, поэтому лучше подумаем о теле. Итак, суровый воин потерял голову, а потом, как выяснилось, и лицо… Значит, у нее тело должно быть близким к совершенству, как его понимали в те времена. Тодзимэ была женщиной чуть выше среднего роста японок, не тощей, но и не расплывшейся, с аккуратной грудью, тонкой талией и относительно крупными бедрами…
