Вячеслав Денисов - Трибунал для судьи
Мне сто тысяч не надо. То есть – очень надо, но не за кормежку милиционеров подножным кормом. Я сдам Гурона и Ступицына им. Но живьем. Или – телами, поштучно. Как получится – выбор за искомыми. Но лучше – живьем. Потому что мне нужны их глаза, тоскующие за решеткой по воле.
Как бы то ни было, имя судьи Струге во вчерашнем инциденте не фигурирует. А когда всплывет, будет уже поздно. Зря Лукин отказался от пари…
Глава 9
– Хочу предложить тебе небольшую прогулку по Тернову.
Сытый и довольный Пащенко переворачивал полки в шкафу в поисках чистых носков. Ему не везло в жизни с женщинами, и в этом отношении он шел по моим стопам до того момента, пока я не встретил Сашу. Он так же, как и я, женился сразу после выпуска из института. Как принято писать в исковых заявлениях о разводе, которые я последнее время рассматриваю, «не сошлись характерами». На самом деле все было гораздо прозаичнее. Он повторил мой подвиг. Его вторую половину, как и мою бывшую, интересовали лишь купюры и курс рубля по отношению к доллару. Вот здесь они и не сошлись. Вадим несколько долгих лет пытался наладить отношения, сохранить семью и изменить отношение к истинным ценностям у жены. Однако тяга к совершенству у той оказалась гораздо сильнее человеческих отношений. Поэтому пять последних лет Вадим Пащенко стирал и готовил себе ужины сам. Где-то в глубине души он, безусловно, переживал по этому поводу, однако всем казался счастливым в своем одиночестве. Желающих обрести в лице Пащенко спутника жизни было предостаточно, но пока Вадим предпочитал браку долгий поиск чистых носков в шкафу.
Вряд ли под «прогулкой» он имел в виду бесцельное брожение по улицам, поэтому я подключился к поискам, и через минуту мы уже одевались.
Улица встретила нас легким морозцем. С удовольствием глотая свежий воздух, я шел по тротуару и думал о том, что скоро рядом со мной будет и Саша, и пес. Уверен, что они подружатся. Мысли о проблемах на работе я гнал прочь. У меня еще есть три дня до Нового года.
Мы переходили улицы и двигались в направлении, которое выбирал Вадим. Я невольно подчинялся ему, как ведущему. Раз идет – значит, знает, куда идти. Тем не менее все-таки интересно. Перебивая его рассуждения об отвратительном выступлении сборной России на чемпионате мира-2002, я спросил:
– Ладно, ладно, Ковтун-Онопко… Куда идем, прокурор?
– А я разве не сказал? – Пащенко очень хорошо помнит, кому и что говорит. Поэтому, когда он с таким глупым лицом задает этот вопрос, я знаю – тянет время. – В ГУВД. В отдел «Р».
Отдел «Р» занимается борьбой с преступлениями в сфере радиосвязи, незаконным прослушиванием разговоров и прочей дуристикой. Когда власть не хочет, чтобы кто-то, помимо нее, вмешивался в чужую личную жизнь и бизнес, она создает отдел «Р». Работают там одни «ботаники», сиречь – люди, продавшие свою жизнь компьютерному дьяволу. Умники и умнички со своим, отличающимся от нормального, словарным запасом и сленгом. Если ты решил поговорить с «ботаником» из отдела «Р», то сначала возьми их словарь и запомни, что дисплей на сотовом телефоне именуется «мордой», «опсос» – это оператор сотовой связи, а «пчелофон» – это телефон, подключенный к «БиЛайн». Поэтому, если кто-то из них тебя спросит: «Ты вапишься?», не пугайся. Тебя не склоняют к мужеложству. Просто «ботаник» интересуется, пользуешься ли ты WAP-режимом.
Вадим Пащенко выучил их язык быстро, пообщавшись с ними всего день. Это было в прошлом году, когда его пугал по телефону арестованный им и отпущенный судьей под подписку вагонный вор. Но пугать Пащенко – это все равно, что угрожать терновскому ОМОНу. Он съездил в отдел «Р», и через сутки дракона задержали. Пащенко позвонил судье, и делать глупость с подпиской во второй раз она не решилась.
Встретили нас, как родных. Точнее, не «нас», а Пащенко.
– Ребята, – обратился Вадим к одному из компьютерных гениев, – нам бы местонахождение одного нехорошего гражданина выяснить.
– Официально или как?
– «Или как».
– Двухлитровка «Очаковского».
– Нет проблем. Точнее, у двоих человек сотовые телефоны…
– Две двухлитровки. – Спец деловито прижал очки к переносице.
– И снова нет проблем.
– Тогда поехали. Что у него за «труба» (мобильный телефон)? «Лыжи» (LG), «банан» (Nokia)?
– Я не знаю, – сознался Пащенко. – А какая разница?
– Одна дает, другая – дразнится. Номер «кривой» (федеральный) или городской?
– Городской.
Парень подключил «моторолу» Пащенко к какой-то приладе и, как волшебник, стал щелкать кнопками и гонять окна на экране монитора. Бросив напоследок: «Если у него не «мертвяк» (неработающий телефон), или они не «отвязались» (перепрограммировали телефоны), сейчас все узнаем», он велел Вадиму набирать номер. Через пять долгих секунд из компьютерных динамиков раздался глухой голос:
– Да…
Настроение Ступицына хорошим назвать было нельзя. Спец напротив, надев наушники, показал большой палец – пошла фиксация местонахождения абонента. Я взял у Вадима телефон.
– Ступицын, здравствуй, дорогой. Это я, Струге.
По тому, как переглянулись спецы «Р», я понял, что мою фамилию они знают достаточно хорошо. Неприятное чувство змеей заползло под рубашку.
– А-а… – отозвался Ступицын. – Кристально чистый судья? Чем обязан?
По тому, что Ступицын со мной разговаривает, а не отключает связь, становилось ясно – парень полностью изолирован от какой бы то ни было информации. Разговор со мной мог дать хоть какое-то удобрение в почву для размышлений.
– Как насчет – в плен сдаться? Я уже не в том возрасте, чтобы за тобой, молодым, бегать. Шилкова убил, Челпанова убил, в следователя прокуратуры стрелял. Сутенерством с вымогательством занимался. На судью не единожды покушение организовывал, человека похищал. Ты, как бывший опер, должен знать, что такое никогда не прощалось. Особенно тем, кто погоны носил. Явка с повинной облегчит твою участь. Это я тебе как судья говорю.
– Не понимаю, Струге… О чем ты говоришь? Какой Шилков? Какое вымогательство? Ваша Честь, у вас мания преследования!
– Не осли, Ступицын. Твоего «букета» статей вполне хватит для острова Огненный. В камере, соседней с Чикатило, уже провели дезинфекцию. Приди, покайся. Гурова с собой захвати. А то получается, что ты никак не можешь раскаяться в содеянном. Твоего будущего судью этот факт насторожит. Судьи очень не любят, когда подсудимые не просят отпущения грехов. Мы ведь, Ступицын, как батюшки. Слезу покаянную пусти на скамье, мы сразу плывем, как парафиновые.
– Ты чего такой разговорчивый, Струге? – В голосе Ступицына прозвучало откровенное подозрение. О том, что его «ведут», он сейчас догадается. Своим умом он уже блеснул при мне. Тогда, когда догадался, что я «увел» Пермякова с балкона.
Я едва открыл рот, чтобы произнести очередную тираду, выигрывающую по времени еще секунд пятнадцать, как Ступицын отключил связь. Он понял. Одновременно с этим спец в наушниках снова поднял большой палец.
– Район стадиона «Динамо».
– А точнее? – спросил Пащенко, вынимая из гнезда своего телефона штекер. – В площади ворот?
– А точнее – нужно было дальше тянуть разговор. Мы не волшебники, мы только учимся.
Звонить Гурону не имело смысла. В том, что они вместе со Ступицыным, я был уверен. А раз так, то никто не ответит. Понял это и Пащенко.
Поняв, что нам здесь больше делать нечего, мы стали прощаться. Уже в дверях я спросил:
– Ребята, а кто давал вам команду слушать мой мобильный телефон?
Любитель пива снова прижал очки к носу. На этот раз уже смущенно:
– А вот здесь мы вам ничем не можем помочь…
Пообещав к вечеру доставить две двухлитровые бутылки пива, мы вышли из отдела. Широко шагая по коридору, Вадим набирал номер. Я знаю, куда он звонит. Начальнику городской ГАИ.
Так и вышло. Стадион «Динамо» – на окраине города. Там наш «Океан» рубится во второй лиге. Рубится уже двадцать лет, с момента создания команды. Но в первую лигу он выйдет, наверное, тогда, когда сборная России выиграет Кубок мира. Школа-то одна… На этот стадион я дойду с закрытыми глазами из любой точки города.
Начальник пообещал дать патрулям ориентировку на «BMW» Гурона. Только что это даст? Машина наверняка укрыта от людских глаз, а заглядывать за каждый угол «гаишники» не станут. А наши «друзья» сейчас постараются как можно резче покинуть спортивное сооружение. Если, конечно, они отсиживаются внутри. Ведь «район стадиона «Динамо» – понятие весьма относительное. Вокруг – спальные районы, учреждения. Если Ступицын на самом деле понял смысл нашего звонка, то они в любом случае покинут этот «район». Черт возьми! А он все-таки умен, этот Ступицын…
Однако нужно уметь ценить то, что есть. До прокуратуры мы доехали на такси, а там пересели в «Волгу».
Пащенко гнал машину так, что я стал бояться за окружающих. «Волга», как гоночный болид, едва вписывалась в виражи, визжа колесами на поворотах. До стадиона мы доехали за десять минут. И тут случилось невероятное. На стоянке, перед стадионом, стоял «BMW» с искомыми номерами! Значит, двое пилигримов на самом деле прибыли на стадион? Что общего может быть у туберкулезника Гурова с данным спортивным сооружением?! Может, это связи Ступицына их сюда привели? Что-то я не видел раньше здесь этого милиционера, хотя на стадионе я частый гость.
