Михаил Нестеров - Слабое звено
А послание, показавшееся начальнику отдела зловещим, уже само по себе говорило о скорых неприятностях. Шестаков, находясь в своем офисе, в раздумье побарабанил пальцами по столу, потом подошел к шкафу и взял с полки подарок немецких коллег: миниатюрную книжицу размером со спичечный коробок. «Новый Завет и псалтирь» стараниями немецких умельцев уместился на тонких, едва ли не прозрачных страницах.
Вооружившись лупой, Шестаков, предчувствуя крупные неприятности, все же пошелестел страницами, отыскивая нужные, и прочел то, что получилось.
И как идти с этим «на ковер» к Прохоренко? – подумал он, еще раз перечитав «стихотворную» депешу от Марковцева:
Стих первый: «Господи! Как умножились враги мои!..» Стих второй: «С раннего утра буду истреблять всех нечестивцев земли, делающих беззаконие».
52
Москва, 24 сентября, понедельник
Марковцев, Мезенцев... и «Мегаполис». За последние дни Горохов перегрузил свои мозги, которые не хотели выполнять одну из главных функций – избирательность по отношению к получаемой информации. Голова, как хорошая мясорубка на мясокомбинате, перерабатывала все, что в нее попадало, выходило соответственно. Три "М" – часть готового продукта.
Вышло то, что вышло: Костя благоразумно не явился на «стрелку» с Дугушевым. Задаром сдал дагестанца. Вряд ли они тронут Наурова – старик поступил по закону гор. А если Амиров еще жив? Нет, он скорее мертв, чем жив, нервничал Костя, не замечая новой привычки сцеплять пальцы рук и щелкать суставами.
Больше в таком состоянии он находиться не мог – еще немного, и он сойдет с ума.
Совсем недавно, сдавая Шамиля Наурова, Костя вспомнил мудрую истину: «Не ошибается тот, кто ничего не делает». Но его беда заключалась в том, что он не знал другого изречения на эту же тему: «Умный может совершить ошибку, но он не повторит ее никогда».
* * *До «Мегаполиса» Костя добрался на метро. Трехэтажный, возведенный из облицовочного кирпича банк тем не менее не бросался в глаза, отличаясь от соседних строений утонченностью стиля, молодостью.
Такими же качествами обладали охранники, одетые с иголочки.
Посетитель, оставив справа от себя зал обмена валюты, подошел к застекленной конторке. Бросив взгляд на портативный металлоискатель, обратился к старшему смены:
– Мне нужно поговорить с вашим начальником службы безопасности. Позвоните ему.
– Позвоните вы, – придержался правил охранник, указав на телефон в фойе, стоящий на столике в окружении кожаных кресел. – Там вы найдете список телефонов и фамилии служащих.
Костя кивнул и прошел к столику. Взяв в руки лист бумаги, пробежался глазами по длинному списку. Главу службы безопасности звали Андреем Николаевичем, рабочий телефон – 219. Не мешкая, Горохов набрал номер.
– Да, Овчинников слушает, – раздался в трубке густой баритон.
– Здравствуйте, из фойе вас беспокоят, – как всегда неуклюже начал разговор Костя. – Посетитель. Хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз.
После непродолжительной паузы Овчинников посоветовал:
– Подойдите к дежурному, предъявите паспорт, вам выпишут пропуск. За вами сейчас спустятся.
– У меня нет с собой паспорта.
– Извините, ничем не могу помочь.
– Подождите, не вешайте трубку. Вы знаете Марковцева? Шестнадцатого августа он имел с вами беседу так?
– Ну-у... допустим, – с задержкой ответил Овчинников.
– Нам нужно поговорить, – твердо произнес Костя. – В противном случае я обращусь к другому человеку. – Сбиваясь на Марковцева, на его манеру вести разговор, добавил: – Не обмани клиента, и он придет во второй раз.
– Обойдемся без угроз.
«О чем это он?» – нахмурился Костя.
Овчинников возобновил разговор:
– Сейчас за вами спустятся.
Горохов усмехнулся, опустил трубку на рычаг и сосредоточил взгляд на тускло освещенной лестнице, ведущей на этажи банка.
* * *Овчинников оказался высоким, лысеющим блондином. Одетый в серый стильный костюм и полосатый галстук с большим модным узлом, он едва ли не терялся среди серого пластика кабинета. Даже жалюзи на окнах отдавали мышиным оттенком.
– Слушаю вас.
Горохов уселся в кресло напротив и положил ногу на ногу. Пока он добирался на метро, в его поведении наметились положительные сдвиги. Наверное, все же он подражал Марковцеву, что наглядно показало его высказывание о клиенте, которого не стоит обманывать, брал пример с более сильного и учился у него. Поздновато, но что поделаешь.
– Дела пошли не так, как планировалось нами, – акцентировал Костя окончание фразы. – Соответственно возросли и комиссионные. – Наконец-то он подыскал замену процентам, слову, которое казалось ему обкрадывающим, буквально влезающим в карман. Комиссионные – звучало щедро для одного и заслуженно для другого. – Я предлагаю вам двадцать процентов.
– Двадцать, – многозначительно покивал хозяин кабинета, внимательно разглядывая гостя. – Почему не тридцать?
Сам идя на уступки, Костя предвидел такой оборот дела и ответил сразу:
– Потому что двадцать – потолок.
– От какой суммы, простите?
– От той, – терпеливо пояснил Костя, – что мы взяли в Новоградском аэропорту.
– Не произносите при мне название этого города, – обронил хозяин кабинета. Для того чтобы эмоционально взорвать бывшего командира диверсионной группы, достаточно было сказать: «Шестаков в Новограде».
– Я догадался, кто вы, и вот сейчас, не вставая с места, вызову сюда охрану, чуть позже – милицию.
– Прежде посчитайте, от какой суммы отказываетесь.
– Я посчитаю иначе: лет этак на пятнадцать-двадцать вперед. Меньше на суде не дадут.
«Нет, он не дурак, – подумал Овчинников, – но разговор дурацкий. Да, без Марковцева он никто. И все же решился».
– Почему именно я? – спросил Овчинников, наводя неумелого собеседника на правильную мысль. Практически все делал за него. – Хотите компенсировать ущерб за доставленное мне неудобство?
– Да, можно и так сказать, – немного удивленный, Костя покивал головой.
– У меня одно условие, – Андрей возобновил разговор после довольно продолжительной паузы. – Деньги вы принесете сюда, – и тихонько хлопнул по столу ладонью.
Именно этого и боялся Костя. Но другого выхода, видимо, нет. Положительные сдвиги спровоцировали и такую мысль: «Если я уйду отсюда хотя бы с двадцатью процентами от суммы, можно будет назвать себя счастливчиком».
Стоило ли тогда рисковать, стреляя в товарищей? Отчасти Овчинников оказался прав: Костя не был дураком, но не умел просчитывать ситуацию, не мог прогнать в голове предстоящий разговор, задать несколько вопросов и дать на них столько же ответов, тем направляя его в нужное русло. Марковцев, готовя операцию по освобождению Амирова, действительно за ночь, в чем сомневался Науров, решил труднейшую задачу.
А Костя продолжал учиться у него. Он все-таки задал себе сначала один вопрос, потом другой. «Что сделает хозяин кабинета, в чьем подчинении два или три десятка сыщиков и охранников, когда я выйду из дверей банка? Проследит? Зачем ему двадцать процентов, когда он может забрать все?»
Андрей легко читал мысли собеседника и принял единственно верное решение – успокоил клиента, дабы не потерять его.
– Пятьдесят процентов. И небольшими партиями – по двести-триста тысяч.
Костя согласно наклонил голову. Ничего другого ему не оставалось.
Когда за Гороховым закрылась дверь, Андрей снял трубку и вызвал к себе подчиненного.
– Сейчас от меня вышел человек, ты должен был встретить его в коридоре.
Сыщик кивнул.
– Проследи за ним. Меня интересуют все места, куда он будет заходить: дома, магазины, прочие заведения. Возьми себе в помощники пару человек. Все, иди.
53
25 сентября, вторник
Костя не верил своему счастью. Вес «дипломата» с деньгами уменьшился вдвое, но зато насколько богаче стал его обладатель! Для того чтобы ощутить всю полноту счастья, ему пришлось долго, очень долго ждать в кабинете Овчинникова.
Наконец, когда от ожидания разболелась голова, дверь кабинета открылась, пропуская хозяина. Закрыв дверь на ключ, Андрей поставил на стол «дипломат».
За это время Овчинников проделал огромную работу. В соседнем кабинете; оборудованном по такому случаю скоростным сканером для считывания номеров с банкнот, он пропустил через счетчик деньги. Программное обеспечение с включенным в него списком номеров, предоставленным банкам спецслужбами, реагировало на ту или иную банкноту, и сканирование прекращалось; процесс возобновлялся, когда Андрей убирал купюру и вновь активизировал программу.
Меченых денег за три часа работы набралось двадцать тысяч, двести купюр, две пачки по сто долларов в каждой. Одну он положил в карман, другую передал своему помощнику:
