Леонид Влодавец - Шестерки Сатаны
— отсюда и запах окалины — кабина затормозилась. Когда она оказалась на уровне горизонта 54, стержни под действием пружин вошли в четыре отверстия, сделанных в направляющих, и намертво остановили падение.
В общем, это было хорошо. По идее, такая система аварийной остановки должна предусматривать, что люди из кабины будут вылезать через дверь, не через люк в потолке или в полу. Но дверь шахты была плотно закрыта, и не было никаких видимых признаков, что ее можно открыть из кабины. Мы могли бы провисеть тут и сутки, и десять, так и не сумев ее открыть. Потому что единственным инструментом, которым мы располагали, был нож с пилкой, который имелся у Вани. Но им удобно было распиливать решетки, тросы, болты, а не плоские листы, к тому же вдоль вертикальной плоскости. Вот если б удалось пробить стальной лист, просунуть в него нож и запилиться, держа нож горизонтально или под небольшим наклоном… Но, несмотря на всю свою крепость и закалку, трехмиллиметровую сталь нож пропороть не смог бы.
Конечно, у нас в кабине имелось много всякой всячины покрепче, которой можно было разнести не только эту дверь, но и всю кабину. Старый добрый американский гранатомет «М-79» времен вьетнамской войны, советские «РПГ-9» и «РПГ-18» «муха», два подствольника «ГП-25» «Костер» на автоматах «АКС-74» у Вани и Валета, а также «М-203» на моей «М-16А2». Боезапаса тоже имелось до фига: две гранаты к «М-79», два выстрела к «РПГ-9», аж двадцать «ВОГ-25» к «Кострам», распиханных в четыре брезентовые кассеты (все это, естественно, висело на Ване и Валете). Впрочем, и на мне было немало: десяток гранат к «М-203» (три осколочные, две прыгающие осколочные, две кумулятивно-осколочные, фугасная, фугасная объемного взрыва и дымовая) да еще три картечных патрона. Имелось еще несколько ручных гранат. В том числе та самая, фосфорная, которая едва меня не сожгла. Живи да радуйся.
Но ничегошеньки из этого применить было невозможно. Потому что я лично в данный момент не ощущал себя биороботом и не собирался взрываться вместе с кабиной. Выпалив из гранатомета в дверь, мы, возможно, и пробили ее, но вряд ли выжили бы здесь, внутри.
Нет, гранатами не поработаешь. Из автоматов, что ли, попробовать? Но ни 5,45 из «АКС-74», ни 5,56 из «М-16А2» не вызывали доверия. Нет, в том, что они провернут три миллиметра относительно мягкой стали, можно было не сомневаться. И то, что следующие три миллиметра прорвут — это точно. Но они легко меняют направление — слишком легкие… Да и дырочки будут мелкие. Чтобы сделать такую «прорезь», чтоб можно было начать пилить, придется полмагазина расстрелять.
Но тут я увидел стоящий на полу «ПК». Тот самый, с которым Валет оборонял лестницу.
Это мощная, старой закваски пуля 7,62, которая убойную силу не теряет и за полтора километра. Дырки она проворачивает очень солидные, особенно в металле, который не имеет свойства стягиваться над раной, как человеческая кожа. Из-под крышки ствольной коробки, справа, там, откуда выползает отстрелянная лента, торчал совсем короткий «хвостик» с железкой. Из полутора сотен патронов Валет потратил не больше десятка. И потратит полсотни на то, чтоб прострочить круг диаметром в полметра сразу в обоих листах стали, которые сейчас мешают нашей жизни. Правда, делать это придется в темноте… Но тут я подумал, что электрический фонарь, если немного сузить конус света, может дать как раз то, что нам нужно.
— Ваня! — приказал я. — Встань вот здесь, у стенки кабины, наведи луч фонаря на внешнюю дверь и держи его строго на одном и том же месте!
— Принято, — ответил Ваня и выполнил приказ. Конечно, получился скорее эллипс, чем круг, но мне было не до геометрических тонкостей.
— Валет! — объявил я. — Взять пулемет и прострелить дверь точно по линии светового круга, с максимальным приближением одной пробоины к другой.
Бу-бу-бу-бу! Ду-ду-ду-ду! Я сам был не рад, что решился на такой эксперимент. Грохот был такой, будто я попал в клепальный цех Путиловского завода времен первой русской революции. Аж уши заболели. Хорошо еще, что Валет стрелял недолго, чуть больше двух минут. Почти в упор, так, что ствол находился сантиметрах в пяти от двери. Но держал пулемет так, будто это была не тяжеленная бандура, а рейсфедер или циркуль какой-то. Точно по краю эллипса. Все это время Ваня ни на миллиметр не изменил положения светового круга. Просто застыл на месте сам, и пятно застыло, будто фонарь был зажат в тисках, установленных на станине весом в тонну. Меня, обыкновенного человека, одни лишь звуки выстрелов и грохот пробиваемой стали заставляли трястись, не говоря уже о вибрации кабины, а эти мальчики точно исполняли приказ…
Когда пулемет умолк, и я перестал бояться, что в один прекрасный момент услышу визг рикошета (а может, и не услышу, сразу получив в лоб отскочившую пулю), мои глаза отказались верить тому, что увидели. В общем, я не надеялся, что получится так клево.
Правда, Валет расстрелял не полсотни патронов, а все, что оставалось в коробке, то есть больше 100. Но зато получилась замкнутая цепь впритык пробитых дырок, в огромном большинстве соединявшихся краешками.
— Ударь по ней ногой! — распорядился я.
— С какой силой? — уточнил задание Валет.
— С максимальной! — сказал я, зная, что на дураков не обижаются.
Валет чуть подпрыгнул и наподдал каблуком. Думаю, что я, если бы мне так попали в грудь, наверняка не смог бы ходить, да и вообще коньки отбросил. Обе высверленные пулями железяки вылетели из двери, открыв приличную дыру с зубчатыми краями. А юный «зомби» даже не почесался.
— В пулемете что-нибудь осталось? — спросил я, все еще не веря глазам своим.
— Лента израсходована полностью, — доложил Валет. — Можно вскрыть цинк и снарядить ленту.
Только теперь я обнаружил, что у Валета за спиной висит рюкзачок, в котором явно прощупываются контуры цинковой укупорки. Как же они все это таскают, блин? Ну, здор-ровые!
— Сейчас я выхожу на площадку и начинаю вас прикрывать. Потом выходит Валет и начинает принимать от Вани оружие и снаряжение. После того, как все будет выгружено, выходит Ваня.
— Принято, — доложили биороботы.
Самым приятным открытием, которое я сделал, изучая площадку 54-го горизонта — один к одному такую же, как та, с которой мы начинали спуск, — было то, что бронированная дверь, выводящая в 50-метровый бетонированный коридор, оказалась незадвинутой. Если б она была закрыта, не знаю, сумели бы мы с ней справиться так же легко, как с дверью шахты.
Посветив фонарем в глубь коридора, я убедился, что он прямой, пустой и по длине примерно такой же, как тот, что наверху.
Выгрузка прошла благополучно. Ваня совершенно спокойно, не ощущая никакой нервозности оттого, что остается в кабине в то время, как другие уже вылезли, передал Валету всю ту кучу оружия, которую их заставил тащить Сарториус. Потом невозмутимо вылез сам. Я все это время лежал с автоматом у выхода с площадки, посматривая в инфракрасный прицел и прислушиваясь.
Никто, слава Аллаху, в коридоре не появился, да и шумов сюда, на 54-метровую глубину, долетало не так-то много. И сверху, и снизу. Наверху шумели побольше. Даже, кажется, разговаривали, но разобрать, о чем именно, не удавалось. Наверно, если б народ говорил по-русски, Ваня или Валет сумели бы расслышать, но испанского они не знали, а «тигры», поди-ка, беседовали на родном языке. Внизу шума почти не было, только шорохи какие-то, которые могли происходить либо от крыс, либо просто от передвижения воздуха.
Между тем к тому моменту, когда мы все вылезли из лифта, еще не истек срок ожидания, назначенный Сорокиным. Правда, успеть к этому сроку мы смогли бы лишь в том случае, если б сумели выбить дно кабины и спуститься по веревке до дна шахты, то есть еще на 46 метров. Однако веревки такой длины у нас не было. Парашютов тоже, хотя я лично не помню случаев, чтоб они успевали раскрыться при падении с такой высоты. Конечно, более реально было бы спуститься по направляющим рельсам лифта, но у меня не было желания заниматься воздушной акробатикой забесплатно. Тем более что, спускаясь слишком быстро, можно было свернуть себе шею, если лезть не спеша, то можно было не успеть до взрыва, запланированного Сарториусом.
В общем, мы решили попробовать спуститься пешком, не торопясь. Валет даже успел снарядить пулеметную ленту очередными 150 патронами. Его мы поставили в голову колонны и двинулись вперед по узкому туннелю-коридору. Сам я пошел сзади, метрах в десяти, а Ваню оставил позади себя на той же дистанции. При этом мне несколько раз приходила в голову шальная мысль вернуться и все же попробовать ускорить наш спуск. Все время думалось о том, что будет, если впереди нас ждет непроходимый тупик или, например, засада коммандос, если они, допустим, как следует заглянули в шахту и толково вычислили, на каком горизонте мы находимся. Но мне удалось отогнать от себя назойливые позывы вернуться к шахте. Так мы все-таки прошли туннель-коридор и вышли на лестницу.
