Крэйг Томас - Дикое правосудие
Лок замешкался, положив руку на дверную ручку. Волна неизбывной усталости, смешанной с чувством горечи и поражения, прокатилась по его телу, и ему вдруг захотелось сдаться, подчиниться неизбежному. Он вдруг ощутил себя отцом, приехавшим сюда по срочному вызову из-за несчастного случая с его ребенком.
Он предчувствовал встречу со сломанной, изуродованной жизнью, ожидавшей его за дверью. Желание отомстить, которое привело его сюда в безумно-приподнятом состоянии, похожем на наркотическое опьянение, когда абсолютно все кажется возможным, внезапно схлынуло, оставив лишь тревогу, усталость и сомнения. Что может дать ему этот русский полицейский, сам едва выживший после покушения на его жизнь? Какую помощь он захочет или сможет предоставить человеку, которого едва знает?
Лок распахнул дверь. Одну руку мужчины, лежавшего на больничной койке, сковывала тяжелая гипсовая повязка, но другая свободно лежала на одеяле. Голова Воронцова была забинтована, глаза неестественно блестели, пристально рассматривая вошедшего. Лок неопределенно помахал рукой и закрыл за собой дверь.
– Я, э-э… они разрешили мне посетить вас, – неловко произнес он.
Человек в постели явно удивился его появлению, но очевидное дружелюбие Лока немного успокоило его.
– Кто вы такой? – Воронцов прищурился, пытаясь что-то вспомнить. – Вы американец?
Лок кивнул.
– Мы с вами встречались.
В глазах Воронцова неожиданно промелькнуло подозрение.
– Теперь вспомнил: Джон Лок, – его здоровая рука с шорохом заползла под одеяло. – Из госдепартамента, представитель американского правительства.
Спрятанная под одеялом рука сжимала предмет, который мог быть только пистолетом. Локу показалось, что он услышал тихий щелчок сдвинутого предохранителя.
– Да, разумеется, – устало ответил он.
Воронцов полностью разочаровал его. Все заканчивалось, не успев начаться.
Лок без разрешения опустился на стул рядом с кроватью и провел ладонями по лицу. Его тело наконец заставило его осознать, до какой степени он устал. Единственным наркотиком, поддерживавшим его, была жажда мести, но этого оказалось недостаточно.
– Почему вы здесь?
– Моя семья связана… была связана с этим местом – с людьми, которые здесь главные. Моя жена была замужем за ним… – Лок коверкал русские фразы, не замечая этого. – Она умерла.
Воронцов видел опущенные плечи, лицо, поросшее трехдневной щетиной, припухшие и покрасневшие глаза – лицо неудачника или человека, потерпевшего окончательное поражение. Он чувствовал себя так, словно допрашивал какого-то мелкого уголовника, не имевшего даже ясного мотива для совершения преступления. Джон Лок, человек, которого он пригласил когда-то к себе домой – в квартиру, взорванную Тургеневым, с которым он пил водку и беседовал о джазе. Тогда этот человек понравился ему. Лок казался ему таким же анонимным и достойным доверия лицом, как личный адвокат или лечащий врач.
– Но почему вы приехали сюда, Джон Лок?
Некоторое время Лок молчал. Тепло больничной палаты расслабляюще действовало на него, несмотря на напряженность Воронцова.
– Я знал, что могу доверять вам, – наконец сказал он. – Я даже рассказывал о вас моей сестре, – он слабо улыбнулся. – Моя сестра… ее убили.
– В Америке?
– Да.
– Но не американцы?
– Нет. И не по приказу американцев.
Воронцов пошевелился в постели, словно мутный, старческий взгляд Лока причинял ему физическое неудобство. Он вытащил пистолет и положил руку с оружием на одеяло.
– У нас есть… – он прочистил горло. – У нас есть что-либо общее?
– Не знаю.
Это был вопрос о возможности доверия. Воронцов не мог прочесть по лицу американца его мысли и чувства. Пытаться это делать означало обманывать себя. Теперь Воронцов вспомнил: Джон Лок знал Тургенева, был близок к нему. Лок говорил ему об этом, когда они ели китайский обед, купленный в одном из новых ресторанчиков, где торговали на вынос.
Тогда американец ему нравился. Лишь несколько недель назад…
– Кто-то должен начинать, – произнес Воронцов. – Вы?
Немного помолчав, русский спросил:
– Вам что-нибудь нужно от меня?
– А разве вы в состоянии чем-то помочь? – американец не скрывал своего разочарования при виде плачевного состояния Воронцова.
– Следовательно, вам нужна моя помощь? – тихо спросил раненый.
– Может быть.
– И это после шапочного знакомства, разговора за бутылкой водки? Вы готовы довериться мне?
– Вы были моей единственной надеждой, – ответил Лок после длительного молчания. – Я не знаю никого другого в этом городе.
Лок обвел взглядом больничную палату, остановив его на окне, защищенном двойными рамами. Снег летел в мутно-белом сиянии натриевых ламп, факел газовой вышки где-то далеко в тундре казался сигналом бедствия. Потом он внимательно посмотрел на Воронцова, осознав, что решение объяснить русскому причину своего приезда сюда было не таким уж важным. В конце концов, он явился сюда добровольно.
Лок пытался вспомнить слова Воронцова о героиновой проблеме в Новом Уренгое, воскресить в памяти его гнев, его беспокойство. Но память выдавала только рассказ о каком-то инспекторе, чья дочь погибла от передозировки героина.
– Это из-за наркотиков, – сказал он. Воронцов вздрогнул и удивленно взглянул на него. – Я много знаю о них сейчас, но ничего не знал, когда мы разговаривали в прошлый раз. Я даже не слишком ими интересовался. Это была ваша проблема, а не моя. Но теперь она стала моей… – его голос пресекся от воспоминаний, горло мучительно сжалось. Откашлявшись, он продолжал: – Компания «Грейнджер–Тургенев» является прикрытием для перекачки…
– Стоп, – предостерегающим тоном перебил Воронцов. – Пока что ничего больше не говорите.
Лок недоумевающе посмотрел на него.
– Это место – их перевалочный пункт, – пояснил Воронцов. – Склад.
– Господи, они оскверняют все, к чему прикасаются!
– Кто – «они»?
– Тургенев… Мой зять, хотя его уже убили, и его отец, – Лок откинулся на спинку стула и потер лицо, словно снимая толстый слой грима.
– Насколько велик их бизнес?
– Многие миллионы долларов. Вся корпорация «Грейнджер–Тургенев» выросла на прибылях от наркобизнеса.
Глаза Воронцова заблестели, затем встревоженно сузились. Оба услышали стук в дверь, а секунду спустя дверь распахнулась.
– А, это ты, Дмитрий.
– У тебя посетители, Алексей? Кто это? – Дмитрий Горов держал пакет с бутербродами для Воронцова. Из-под мышки у него торчали горлышки двух пивных бутылок.
– Американец… наш друг. Человек, у которого есть веские основания находиться здесь. Те самые наркотики, которые убили твою дочь, повинны и в гибели его сестры. Возможно, не через иглу, но связь такая же прямая.
Лицо Дмитрия, затуманившееся было от воспоминаний, сразу же приобрело заговорщицкое выражение.
– Это случайно не тот американец, которого ты приглашал к себе домой? Дипломат?
– Да.
– Чего он хочет?
– Думаю, он хочет убить Тургенева.
Воцарилась неловкая гнетущая тишина. Единственным звуком было участившееся тяжелое дыхание Дмитрия.
Знание русского языка быстро возвращалось к Локу, как нечто давно забытое, но родное. В московском аэропорту он сбивался на простых фразах. Теперь, когда все мосты за его спиной были сожжены, он странным, но почему-то успокаивающим образом стал почти таким же русским, как эти двое. Он как будто снова изменил свою личность.
– И он хочет, чтобы мы помогли ему в этом, дружище, – наконец сказал Воронцов. – Нам самим пришлось признать, что Тургенев – главная спица в колесе.
Дмитрий хмурился и кивал. Его рука с бутербродом, протянутым Воронцову, неопределенно замерла на полпути.
– Дело гораздо крупнее, чем мы могли себе представить…
– А тебе не кажется, Алексей, что ты слишком доверяешь американцу, который успел лишь войти и поздороваться?
– Послушайте… – начал Лок, но Воронцов перебил его:
– У нас нет времени на объяснения, Дмитрий. Уже слишком поздно.
Дверь снова открылась, и все повернулись к ней. К своему изумлению, Лок увидел доктора Шнейдера.
– Дэйв? Дэвид Шнейдер?
Он поднялся со стула. Выражение недоверия на лицах обоих русских поразило его еще больше, чем неожиданная встреча.
– Джон? Что ты…
Каким-то шестым чувством Лок угадал, что все изменилось и Шнейдер опасается его точно так же, как русские не доверяют Шнейдеру и встревожены тем, что он видел Лока в их обществе.
Лок и Шнейдер обменялись рукопожатием. Воронцов крепко сжал рукоять пистолета. Предохранитель был по-прежнему сдвинут в боевое положение. Конечно, поднимется шум, но при необходимости он застрелит Шнейдера… если Лок перестанет закрывать линию огня. Послышался писк сигнала, и Шнейдер вынул пейджер из кармана своего медицинского халата.
