Александр Маркьянов - Ген человечности - 2
— Йес!!! — кто, то не сдержался, не сдержал своих эмоций, выкрикнул совершенно по-детски.
О.Нил огляделся. Солдаты, те кто остался в живых после воздушного налета вскакивали, бежали к вертолету, держа оружие наперевес. Майор только успел подумать, что не стоит бежать к нему всем, не страхуясь — но отдать команду не успел…
Со стороны вертолета закашлялся автомат — и морские пехотинцы накрыли его шквальным огнем. Казалось, что к искалеченному вертолету со всех сторон протянулись алые силовые линии — каждый пятый патрон был трассирующим, для корректировки огня. Морпехи стреляли длинными очередями, ими словно овладело коллективное безумие, желание отомстить и покарать тех, кто еще несколько минут назад сидел в этом вертолете и хладнокровно расстреливал всех, кого видит, словно на какой-то жуткой охоте…
— Прекратить! Прекратить огонь, вы что охренели?! Прекратить! — майор О,Нил ударил сначала по одному автомату, потом по другому — но только когда магазины опустели, морпехи услышали своего командира…
— Прекратить! — О,Нил выскочил на линию огня, закрыл собой вертолет — ё. вашу мать! Прекратить, сказано! Морпехи подавленно молчали…
— Занять оборону у склада! Бегом! Двое — со мной! Не стрелять без команды!
С пистолетом в руках, майор подошел к черной стальной птице, бессильно распластавшейся поперек шоссе. Все стекла в вертолете были выбиты, сам вертолет лежал на боку и напоминал швейцарский сыр. О том, что там мог остаться кто-то живой, не могло быть и речи… Пахло керосином, одна искра и …
— На складе я видел несколько огнетушителей. Принесите один! — скомандовал майор и один из морпехов отправился выполнять поручение. Майор остался стоять метрах в десяти от вертолета…
— Сэр, этот вертолет… Короче… — начал морпех, что оставался с майором.
— Помолчи. И так дел наделали — оборвал майор.
В вертолете точно оставался кто-то живой, даже после такой посадки. Этот вертолет был военным, а военные вертолеты проектируют, в том числе и с расчетом на подобные экстренные посадки. Этого оставшегося в живых и надо было брать живьем, он не мог не знать крайне интересную информацию. Например, откуда прилетают эти вертолеты, что им здесь надо, откуда взялось оружие в таком количестве на складе, и нет ли поблизости еще таких складов. Если на эти вопросы узнать правдивые ответы — можно сделать так, чтобы эти вертолеты больше не прилетали. Теперь задавать вопросы было некому…
Принесли огнетушитель — большой красный баллон с раструбом на шланге. Майор спрятал в кобуру пистолет. Зажал под мышкой баллон, осторожно подошел к вертолету. Пахло не только керосином, пахло чем-то горелым, тяжелый дух горелой изоляции и металла. Вертолет мог вспыхнуть и взорваться в любой момент….
Майор О,Нил направил раструб огнетушителя на двигатели, повернул ручку — и белая струя огнегасящей смеси полилась на черный металл, шипя и пенясь. Обильно залив пеной двигатель, остаток майор слил в кабину — там могла «коротнуть» проводка. При утечке топлива мало бы не показалось…
Обезопасившись от взрыва настолько, насколько это возможно, стали разбираться с вертолетом, и с теми, кто в нем сидел. Троих удалось вытащить, одного зажало так, что без специальной техники это сделать было невозможно. Преодолевая рвотные позывы, майор обыскал всех. Никаких документов, денег тоже нет. Все — европейцы, среднего роста, без особых примет. Обычные летные костюмы, какие используются во всех армиях НАТО, оружие — опять немецкое. У пилотов — пистолеты-пулеметы HK UMP45, у стрелков штурмовые винтовки G36, один пистолет-пулемет и одна винтовка были целыми, остальные — повреждены при катастрофе. В самом вертолете тоже не было ничего особенного — вертолет как вертолет, со стандартной НАТОвской подвеской вооружения. Вертолеты этой модели ограниченно используют специальные силы США, когда нужен скоростной вертолет дальнего действия, размером меньше чем Blackhawk. Но установить, был ли это армейский вертолет, или изначально частный, переделанный под установку вооружения, не представлялось возможным. Окраска черным — явно не армейская. Можно было бы попытаться «пробить» оружие по номерам, выяснить, где и кому оно было продано — но это было возможно, в той, другой, докатастрофной жизни. Сейчас же этот вертолет так и оставался вопросом, на который ни у кого не было ответов…
Катастрофа, день двадцать восьмой
Уоллес, Луизиана
Ночь на 30 июня 2010 года
Нет, ну это просто б…ство какое то…
Машина заглохла. Как-то сразу, неожиданно. Только что мотор работал, фары светили, освещая дорогу, я уже проехал Уоллес и искал место для съезда с дороги. И тут — сначала чихание, будто движку не хватает воздуха, а потом, почти сразу, ровный гул мотора бесповоротно оборвался, сменившись тишиной. Машина еще прокатилась вперед немного, по инерции и застыла на обочине дороги… Свинство полное…
Похоже, пуля таки попала в бензобак и большая часть бензина вытекла через пробитую пулей дыру. Кстати, после любого попадания в бензобак, машины вспыхивают только в кино. На самом деле, поджечь бензобак можно либо бронебойно-зажигательной, либо трассирующей пулей. Либо — если из бака утечка и рядом «коротнет» перебитая пулей проводка. А так — пуля просто пробивает бензобак и все…
Но как бы то ни было — дальше придется топать пешком. Хорошо, что через город проехал, если бы шел пешком — однозначно наткнулся бы на одержимых. А так — с ветерком, можно сказать проехался — пора теперь и ножками поработать…
Пощупал лежащий в кобуре пистолет, чтобы убедиться, что он на месте, в руки взял пулемет — во время езды он лежал у меня на тоннеле между сидениями, чтобы можно было быстро схватить. Приоткрыл дверь, прислушался, присмотрелся — даже принюхался. Темная ночь, почти не видно ничего. И не слышно — самое главное, что не слышно перестрелки (либо это хорошо, либо наоборот — очень плохо). И моторов машин тоже не слышно — значит, нет и погони. Только сверчки в траве сверчат, да ветерок еле подувает. Ничего, до берега Миссисипи — прохладное дыхание реки чувствуется даже здесь — меньше мили насколько я помню. Пойду прямо, минут через тридцать выйду на берег, а там — сориентируюсь.
Вышел из машины, еще раз огляделся и прислушался, дверь закрывать не стал — чтобы не хлопать, не привлекать внимание. Теперь только — Бог ноги дай…
Путь мой должен был пролегать по полю, отделенному от дороги канавой, а от реки — перелеском. Таких перелесков много посадили в тридцатые годы, во время Великой Депрессии — корни деревьев хорошо укрепляли расплывающиеся берега. Тогда это были всего лишь тонкие прутики в земле — сейчас на их месте стояли ряды настоящих зеленых великанов с роскошной кроной…
Осторожно, держа наизготовку оружие, пошел вперед, перепрыгнул канаву. Первые сто метров шел осторожно, после каждых двух-трех шагов на мгновение останавливаясь и прислушиваясь. Но опасности не было, на меня никто не бросался, только подувал ветерок, да противно ныли комары. Успокоившись, пошел быстрее…
И чуть не пропустил нападение. Даже пропустил, если быть честным. Как все-таки быстро, поразительно быстро мы превратились в кровожадных хищников, пусть даже и с помощью искусственно созданного вируса. Или это было в нас всегда, а вирус просто пробудил то темное, что дремало в нас, подавляемое мозгом. Не знаю. Но факт остается фактом — в считанные дни одним из самых опасных хищников на земле стал тот, кто когда-то был человеком…
Одержимый поджидал меня, когда до перелеска оставалось метров двадцать не больше. Стена деревьев отбрасывала на землю густую черную тень, настоящий мрак. Сплошная стена черного без малейших оттенков, в которой невозможно ничего было увидеть. И этот одержимый был опытен, видимо не раз охотился на людей. Он не стал бросаться на меня спереди, он залег на земле, затаился, пропустил меня мимо и только потом бросился.
Нападение я чуть было не пропустил. Почти весь путь до лесополосы я прошел, еще немного и впереди блеснет вода Миссисипи, поэтому я — совсем немного — но расслабился. Реакции хватило только на то, чтобы услышать шорох травы за спиной — совсем близко и — начать падать!
Больше ничего сделать было нельзя. Ни в одном варианте я не успевал уйти с линии атаки. Развернуться и вскинуть оружие однозначно не успевал, прыгнуть вперед тоже. Поэтому, оставалось единственно возможное в этой ситуации — падать.
Одержимый нападал молча. Эволюция этих существ, когда-то бывших людьми шла удивительно быстро, просто молниеносно по эволюционным меркам. Если в самом начале они с криком и воем тупо бросались вперед, на человека с оружием, на автомобили, то теперь — те, кто остался в живых — поумнели и сильно. Атаковали они в одиночку или мелкими стаями, могли оценивать степень опасности человека, есть у него оружие или нет. Могли отказаться от нападения и уйти — если объект нападения выглядел опасным. И если раньше нападающего одержимого можно было услышать по истошному вою-крику, издаваемому им при нападении — то сейчас они часто нападали молча…
