Александр Маркьянов - Ген человечности - 3
Черт, смена караула…
Негра растолкали — судя по звукам, им издаваемым и ругани он был недоволен этим обстоятельством. На его месте, я был бы доволен тем что ему не придумали какую-нибудь расправу: в учебке на спящего часового обычно накидывали одеяло и били. Ругаясь последними словами негр подошел к самому шлагбауму — видно было плохо, но даже так, по едва заметному силуэту можно было понять насколько он здоровый. Постояв около шлагбаума пару минут, негр развернулся и пошел в сторожку чек-пойнта. Досыпать.
Интересно — а что они будут делать если им туда гранату закинуть? Идиоты. Даже дверь с вертушкой, через которую пропускают пеших посетителей не закрыли — а если одержимый?
Прошло полчаса прежде чем мы осмелились двинуться дальше. Очень могло получиться так, что мы не успеем далеко удалиться отсюда, когда наступит утро — не хотелось бы.
Второй часовой в отличие от первого не спал. Он курил. Точно так же сидел в шезлонге — утруждать себя обходом они, по всей видимости, не собирались — и курил. В бархатной тьме ночи распространялся жуткий запах дешевой доминиканской сигары. Каждый раз, когда человек затягивался — сигара разгоралась сильнее.
А нам надо было пройти. В десяти футах от его ног.
Винтовка стояла рядом с шезлонгом — но это внушало лишь слабое утешение. Ему надо просто посмотреть вперед, оторвавшись от созерцания мутного затянутого тучами неба без единой звезды, увидеть две непонятные черные тени прямо рядом со своими ногами и крикнуть — что за черт. Все что требуется. Остальное доделают другие — поднимутся по тревоге, найдут трупы, сделают выводы и загонят нас как оленей.
Дурак что курит. Я бы — не курил. Курение отвлекает, и в темноте даже крохотный огонек сигареты «засвечивает» глаза, лишает ночного зрения. Впрочем — курение имеет массу других отрицательных последствий, таких как запах табака, который опытный противник уловит за тысячу футов, отличная приманка для снайпера — светящийся в ночи огонек сигареты прямо перед твоей мордой, болтовня и компания, которая обычно сопровождает курение, отвлечение внимания — в общем, в серьезных, по-настоящему серьезных подразделениях никто не курил. Но тут — на внешний периметр конечно же посадили худших, наверняка — из зон, питомцев Департамента коррекции. И хотели бы сбежать- но боятся остаться одни в этом новом, жутковатом мире. А службу несут — спустя рукава.
Двигаться по сантиметру. Вымерять каждое движение. Передвинулся — остановись, послушай, не привлек ли ты чье-то внимание. Перед тем как положить куда-то руку — посмотри, не лежит ли там что-то, из-за чего ты нашумишь. И в то же время — нельзя медлить, мы не знаем периодичности смены караульных, мы не знаем, не приспичит ли кому-то пойти поссать, мы ничего не знаем. Только то, что надо пройти.
Прошли. Этот хмырь встал, когда мы уже свалились в кювет по ту сторону дороги. Заодно во что-то и вляпались. Потом он пошел в нашу сторону, мы залегли, приготовившись открыть огонь — но он всего лишь бросил пустую банку и облегчился по-маленькому. Хорошо, что не нам на головы…
Катастрофа, день сорок седьмой
Форт Брэгг, Южная Каролина
Утро 18 июля 2010 года
То, во что мы вляпались — как назло оказалось дерьмом. Эти козлы не нашли ничего лучшего, как облегчаться в ближайшей канаве. Твари. Надеюсь — судьба еще сведет, на одного из британских САСовцев во время патрулирования помочился партизан, прямо на голову — через пару недель он нашел этих партизан, и мочи у него хватило на всех. Впрочем — это старая и бородатая история и я ее слышал в самых разных вариантах.
Ну а пока — мы расположились на наблюдательной позиции, держа под прицелом поле и казармы восемьдесят второй дивизии, здесь дислоцированной. Наблюдательная позиция здесь такая — голое поле, до первого жиденького леска — ярдов триста, нас маскирует подросшая за лето трава. Майор наблюдает через прицел своей М40, у него, кстати на винтовке не морпеховский Unetl, а почему то армейский Leupold, я же обозреваю окрестности с двадцатипятикратным увеличением прибор наблюдения типа М144 фирмы Bausch&Lomb. Дорогая, ценная и довольно тяжелая вещь — но ранние приборы наблюдения были еще тяжелее. Она позволяет обозревать местность даже с сорокакратным увеличением — но мне это не надо, потому что видно и так, а при максимальном увеличении даже малейший тремор руки, держащей прибор сказывается на картинке. Подставки у меня нет, потому что веса в рюкзаке хватает и без этого.
Несмотря на то, что у нас не было намерения открывать огнь, мы просто наблюдали — по настоянию майора я составил стрелковую карточку и засек ориентиры. До ориентира «Вышка» — две сто одиннадцать, до ориентира «Пост», представляющий собой бронированный МРАП с крупнокалиберным пулеметом — одна тысяча сто. Ближе ориентиров нет, но они нам и не нужны. Зато на поле и без этого есть много чего интересного.
Согнанные на зеленку, сплошной стеной стоят танки, в основном старые типа Шеридан — но попадаются и новые Абрамсы. Судя по всему — их согнали сейчас сюда просто так, потомку что только дурак сейчас будет использовать Абрамс с его прихотливой, требующей частого ухода и ремонта турбиной. Собрали, чтобы не досталось никому другому и на самый крайний случай. Кстати — у нас оба танковых завода расположены на севере страны — в Лиме, Огайо и в Детройт-арсенал, в Уоррен, Мичиган. И если они наладят производство или переоснащение танков — один или два движка от больших грузовиков вместо турбины, простые системы наведения и минимум электроники — у нас будут проблемы.
Чуть дальше, как на самом поле, так и рядом с танками собрана самая разнообразная техника, как военная так и гражданская. Ее настолько много, что в некоторых местах просто не пройти — не проехать, по крайней мере, казармы она заслоняет напрочь. Подбиралась с умом — тяжелые грузовики, но не с полуприцепами, а с платформами, с манипуляторами, с кранами — то что нужно, если стоит задача что — то где-то грузить и вывозить, причем в экстремальных условиях. Самые разные армейские Ошкоши, некоторые уже с кустарными доделками — решетки, причем не от гранатометов, а от одержимых, прикрывающие кузов, пулеметы. Как и на любой крупной американской военной базе, здесь была неплохая механическая мастерская и кто-то наладил здесь нужное и полезное дело, переоборудуя транспорт под новые нужны и новые условия применения. Все гражданские машины — подобраны так, что это автомобили девяностых — начала двухтысячных, когда на американских траках еще не было отвечающей за все и вся электроники, зато было много старого доброго, поддающегося примитивному ремонту железа. Легкая бронетехника — но ее на удивление немного, видимо все в разгоне, используется. Люди есть — но их на удивление немного, никто не шляется все при оружии и все явно при деле. Ни патрулей, ни постов — только МРАП и дополнительный ряд колючей проволоки по периметру поля. Видимо — надеются, что внешний забор защитит от всего.
Потом вдруг понял — нет, не надеются! Скорее всего — они не боятся укусов! Знают, что если даже одержимый и успеет укусить перед тем, как сдохнет изрешеченный пулями — все равно заразы не будет. Значит — у них, у тех кто засел на этой базе есть нечто такое же, что есть и у нас! Значит, брат ошибался и его исследования кто-то продолжил.
Или я ошибаюсь и передо мной просто самоуверенные кретины.
Много было и летной техники — заставлено было все поле. В основном — армейские вертолеты типа Чинук и Ястреб, есть два или три легких самолета. Самолеты то как раз и летают — пока мы наблюдали было уже четыре посадки легких самолетов, причем все — гражданские, не ВВС — и ни одного самолета. Возможно — здесь только база хранения, лишний раз не летают, берегут ресурс, который у вертолетной турбины на порядок меньше, чем у гражданского самолетного двигателя. Молодцы!
Два С130, один АС-130, два С27. Вот теперь окончательно становится ясно — могу поспорить на деньги, что АС-130 перелетел сюда с базы Херлберт-филд, и значит — мы пришли туда, куда надо. Кстати — если этот штурмовик взлетит — то шансов уйти отсюда — у нас не будет. Вообще никаких. А людей около него — нет.
Я осмотрел штурмовик — непохоже, чтобы он был разукомплектован или поставлен на техническое обслуживание. И людей рядом нет, соблазнительная цель. Два двигателя по левому борту… тысяча двести с небольшим ярдов. Дотянется?
— Возможная цель — негромко сказал я — тяжелый штурмовой самолет типа сто тридцать. Дальность тысяча двести пятнадцать, левее триста от ориентира Вышка. Два двигателя, на прямой линии огня.
Майор чуть повел стволом винтовки. Самое хреновое — это глушитель и патрон. Глушитель снизит и без того невысокую скорость пули L118. Если стрелять без глушителя — тревога поднимется сразу. Винтовки пятидесятого калибра, как нельзя лучше подходящей для такой задачи — у нас не было. А эта по такой цели…
