Сергей Донской - Жадный, плохой, злой

Я с готовностью окунулся в этот замкнутый мирок расписных матрешек и павловопосадских платков, дружески перемигивающихся бандитов и милиционеров, шумных иностранцев, невменяемых поэтов, уличных музыкантов и откровенных попрошаек – в мирок, где запросто уживались рядом тощие художники и сытые скупщики золота.

Послушав «Претти вумен» в исполнении симпатичного юноши, который пел в точности как Рой Орбинсон, если бы последнему довелось изучать английский язык в самой средней из всех средних российских школ, я машинально полез за мелочью в карманы чужих брюк и не обнаружил там ровным счетом ничего, даже дырок. А отовсюду валил одуряющий аромат шашлыков, гамбургеров, жареных цыплят и свежей сдобы. Прямо напротив меня, за решеткой, увитой зеленым плющом, находилось уличное кафе. Там учтивые официанты при бабочках накрывали столы белоснежными скатертями, а бизнес-ленч, как гласила вывеска, стоил всего 570 рублей. Я трижды сглотнул слюну, но голод от этого не убавился.

Возврат денег Николаю был красивым жестом, спору нет, но где раздобыть их теперь – вот о чем пора было призадуматься. Крыша над головой, пропитание, бритье, стрижка – все это требовало определенных финансовых затрат, и немалых. Вспомнив об этом, я стал приглядываться к арбатской публике совершенно новым взглядом: оценивающим, изучающим, ищущим. И очень старался, чтобы при этом не казаться окружающим голодным или растерянным. Людей, которые хотят есть и не знают, куда им идти, Москва не любит и слезам их, как известно, не верит. Ей подавай улыбки, пусть насквозь фальшивые, но зато широкие.

Одну сотню долларов я благополучно обменял на рубли, а вторую оставил про запас. С пополнившимися карманами можно было заняться решением жилищной проблемы. Припомнился мне адресок Сани Пасхалова, с которым вместе служили, а потом раз в два года встречались, чтобы водочки попить и повспоминать, что вытворяли в прошлый раз, когда пили ту же самую водочку.

Добравшись на метро до «Петровско-Разумовской», я прогулялся пешочком мимо многолюдного рынка, прикупил сигарет, пару бутылок импортной огненной воды и вскоре плутал среди одинаковых семнадцатиэтажек, вглядываясь в номера домов и корпусов, начертанных на торцах зданий огромными цифрами.

Найдя нужный мне подъезд и поднявшись на седьмой этаж, я легко нашел знакомую дверь и, непринужденно позванивая бутылками в кульке, нажал кнопку звонка. Саня, когда мы виделись в последний раз, трудился ночным сторожем на каком-то здешнем оптовом складе, поэтому я рассчитывал застать его дома, хотя и изрядно заспанного. Это меня вполне устраивало. Выпили бы за встречу и дружно завалились дрыхнуть: он – досматривать сны, я – наверстывать упущенное. Бессонная ночь возле умирающей Ириши давала себя знать все сильнее.

Я слегка опешил, когда на пороге открывшейся двери возникла высокая незнакомая девушка. Несмотря на медовую окраску волос и шоколадные глаза, ничего слащавого в ее облике не было. Очень высокая, с упрямым подбородком и высокими скулами.

– Здравствуйте, – чинно сказал я. – Александр дома?

– Какой Александр? – Она склонила голову к плечу, накрыв его рассыпчатыми волосами.

– Пасхалов. – Я зачем-то значительно кашлянул.

– Не знаю таких.

– Но… вы здесь живете?

– Снимаю комнату, – уточнила она. – Тут их две. Обе сдаются. Но фамилия хозяина Емельянов.

И я ушел. А что мне оставалось? Ночь перекантовался в одном из московских дворов, на гостеприимной деревянной скамейке…

Глава 10

Пошлялся по центру Москвы. Покатался в метро из конца в конец, пока не почувствовал себя так, словно мои лучшие годы прошли в подземных туннелях под шум то открывающихся, то закрывающихся дверей. Станция, на которой я решил выбраться на свет божий, называлась «Тушинской». Одно только унылое сочетание серого гранита с черным мрамором погнало меня по эскалатору наверх, где существовали более приятные глазу цвета и оттенки.

День клонился к вечеру, а я по-прежнему не знал, где преклоню голову на ночь. Денег у меня не было ни копейки. Их следовало раздобыть.

Прямо напротив меня находился пункт обмена валюты, постепенно привлекший мое внимание настолько, что я, прислонившись в сторонке к разогретой стене ларька, стал незаметно наблюдать за круговоротом финансов в природе. Примерно каждые полчаса окошко обменника закрывалось, и тогда возле него возникала вполне приличного вида дамочка, нервно теребящая в руках сумочку. В этот момент кому-нибудь обязательно не терпелось прикупить доллары или обменять их на рубли, и тогда выяснялось, что дамочка тоже очень спешит и желает произвести обмен, не отходя от кассы. Заканчивалось все каждый раз одинаково. Стоило лишь зашелестеть пересчитываемым купюрам, как вдруг на пятачке подле киоска вырастали двое постовых милиционеров плюс некто в штатском с глумливой ухмылкой. Они ненавязчиво брали нарушителей правил совершения валютных операций под локотки и уводили их куда-то за ограду, подальше от посторонних взглядов. В этот период пункт обмена функционировал в обычном режиме, но потом дамочка возвращалась и все начиналось сначала.

Я проторчал в своем укрытии не менее двух часов и выяснил, что деньги незадачливых граждан концентрируются в карманах типа в штатском, который после каждой удачной операции направляется к голубым «Жигулям», стоящим на противоположной стороне улицы. Там, насколько я догадывался, накапливалась дневная выручка бригады. Ее охраняли два молодых мордоворота, время от времени выбиравшихся размять ноги или полузгать подсолнухи. Судя по их ряшкам, это была далеко не единственная потребляемая ими пища.

Прикинув весовую категорию бычков, я подобрал две пустые бутылки. Тип в штатском и двое молоденьких постовых как раз конвоировали за уголок новую жертву, поэтому я спешил воспользоваться их отсутствием.

Экипаж голубых «Жигулей» расположился на газоне в тени клена, продолжая перемалывать семечки, забрасываемые в прожорливые пасти с неподражаемым полублатным шиком. Парни сидели на корточках, как и положено будущим зэкам. Наталкиваясь на них взглядами, прохожие ускоряли шаги, словно видели перед собой двух злобных псов без поводков.

Я пересек улицу, едва увернувшись от иномарки, вылетевшей из-за автобуса, сделал небольшой крюк и остановился за спинами парней. Одну бутылку поставил на асфальт у своих ног, вторую взял за горлышко и, тщательно прицелившись в наиболее широкий затылок, метнул свою импровизированную гранату. Бутылка дважды перевернулась в воздухе, красиво отсвечивая янтарными боками.

Тумп! Получив ошеломляющий удар по голове, парень потерял равновесие и упал на колени, рассыпав перед собой пригоршню подсолнухов. Его боевой товарищ успел вскочить и развернуться ко мне лицом, в которое и врезалась вторая бутылка. Он еще только-только хватался за воздух, надеясь устоять на ногах, когда я подоспел к нему с добавкой. Мой правый кулак вскользь прошелся по его скуле, разворачивая голову в профиль, после чего левому осталось лишь хорошенько поддеть отвисшую челюсть. Его зубы звонко лязгнули, радостно констатируя тот факт, что лузгать семечки в ближайшие несколько дней их никто не заставит.

– Ты чего? – возмутился тот, до которого у меня руки еще не дошли.

Объяснять ему что и почему я не стал, подозревая, что толку от этого все равно не будет. Просто ухватил парня за шиворот, помогая ему приподняться, и, пока он находился в полусогнутом состоянии, совершил с ним короткую пробежку к «Жигулям». Там мы резко притормозили, причем парень собственной головой с размаху протаранил радиатор. Бычок, он и есть бычок. Ему только дай вволю пободаться.

Поскольку пакет с деньгами валялся на переднем сиденье автомобиля, я не стал дольше возиться с его контуженным экипажем. Запрыгнул внутрь, включил зажигание, выжал сцепление и газанул прочь, чудом не сбив одного из милиционеров, бросившегося мне наперерез. Его зацепило зеркальцем заднего обзора и крутануло так, что он все еще изображал живой волчок на проезжей части, когда я сворачивал за угол.

«Жигуленок» явно не стремился увозить меня от своих законных владельцев. Несмотря на все мои пришпоривания, акселератор упорно отказывался наращивать обороты, а коробка передач отзывалась на каждое переключение скорости негодующим скрежетом. Приходилось без конца подкачивать газ, делая искусственное дыхание глохнущему двигателю, и это занятие надоело мне раньше, чем по-ослиному упрямому «жигуленку». После десяти минут таких мучений, бросил я его в первом попавшемся дворе и пошел дальше пешком, шурша на ходу пакетом с щедрым уловом. Когда его содержимое перекочевало в мои карманы, настроение у меня настолько улучшилось, что передвигался я дальше чуть ли не вприпрыжку.

Добравшись на попутке до Беговой, я набил в ближайшем магазине пакет провизией, спустился в метро, а через некоторое время благополучно поднимался по лестнице эскалатора в здание Курского вокзала. Ожидающие, отъезжающие, прибывающие, праздношатающиеся – лавируя между ними, я нашел кучку квартиросдатчиков и выбрал среди них нетрезвую бабенку, предлагающую комнату прямо на Садовом, напротив вокзала. Это устраивало меня во всех отношениях, поэтому, даже не торгуясь, я предложил: