Андрей Орлов - Экипаж. Предельный угол атаки
– Давайте-давайте, – теребил его Витька. – В могиле все равно не понадобятся, а дома новые купите.
– Держи. – Карпатов стащил с запястья свои поблекшие «Командирские». – Удачи тебе, обормот.
Паренек озадаченно смотрел то на часы, то на Витьку, то на приятелей, обступивших его. Обеспокоился Фарид, завороженный мутным блеском в руке подчиненного.
Паренек неуверенно слез с велосипеда. Витька тут же его оседлал, разогнался, резко затормозил, сделал красивый вираж на публику, и та не замедлила отозваться одобрительным гулом. Витькина физиономия распласталась от уха до уха, он закрутил педали, начал кружить вокруг паренька. Тот вертелся юлой, наблюдая за Витькой, пока голова не закружилась. А пленник просто балдел от щенячьего восторга.
– А вот так умеешь? – Он выпустил руль. – Учись, двоечник! – Витька поехал без рук, балансируя как канатоходец.
Талибы радостно загоготали. Они стали восторгаться еще больше, когда Витька не удержал равновесия. Велосипед загулял восьмерками. Чтобы не грохнуться, летчик схватился за руль, выбрался из тяжелого «пике», засмеялся.
Постепенно круги становились больше. Витька как бы ненароком удалялся в сторону зенитки.
– Должно получиться, – прошептал Карпатов. – Работаем, мужики, не стоим. На нас не смотрят.
Серега и Вакуленко стащили заглушку с одной турбины, перешли к другой. Охранники настороженно следили за Витькой. Тот лихо управлялся с велосипедом, курлыкал от восторга, не забывая смотреть на медленно приближающуюся зенитку. Паренек что-то крикнул, дескать, хватит.
– Назад, назад! – спохватился переводчик.
– Сейчас! – заорал Витька. – Еще пару кругов сделаю.
И вдруг он помчался в направлении зенитки! Охранники загалдели, как стая перепуганных ворон, кто-то стащил автомат, пальнул в воздух. Быстроногий талиб бросился за Витькой.
Тот обернулся и заявил:
– Все, мужики, я уже возвращаюсь! Чего вы, в самом деле!
– Что же он делает-то, шальной? – пробормотал Карпатов. – Они же стрелять сейчас начнут.
Летчики с ужасом смотрели, как Витька въехал в щель между бетонными плитами. Велосипед поднялся на дыбы, Витька выпал из него, полетел ласточкой, ухитрился сгруппироваться и упал на бетонку с минимальным ущербом. Он поднялся, виновато улыбаясь, потирая отбитое плечо. Подбежал возмущенный талиб, пнул Витьку по ноге, стал орать.
Тот покаянно что-то лопотал, потом схватил велосипед, глянул на зенитку. Вот она, почти рядом. В кресле стрелка никого не было, просто висели куртка и чалма. Как будто чучело. Да ради такого можно и потерпеть!
Он втянул голову в плечи и пошел к самолету, ведя рядом с собой велосипед. Талиб шагал следом и награждал Витьку тумаками. Охрана расслабилась, потеряла интерес к происходящему. Фарид отвернулся. Навстречу Витьке кинулся счастливый обладатель «Командирских» часов, вырвал у него велосипед, покрутил перед носом крепко сжатым кулачком.
– Витька сияет, – сделал ценное наблюдение Глотов. – Видно, неспроста. Гуляем, командир!
– Все в порядке, Владимир Иванович. – Руки у парня тряслись от чудовищного напряжения. – Нет там никого. Пугало огородное.
Карпатов мысленно прикинул время. Без часов как без рук. Охранники не уходили с поля, хотя пора было. Аллах у них такой терпеливый? Или забыли?
– Не уходят, – озвучил его мысли Глотов. – Почему, Иваныч?
– Не знаю, – пробормотал Карпатов. – Ладно, парни, не будем ждать милости от природы. Все по местам. Заводите машину. А я пока пообщаюсь с товарищами из местного руководства.
Летчики рассаживались по местам, обмениваясь скупыми фразами. Щелкали тумблеры, трещали реле.
– Ой, мамонька!.. – стонал от нетерпения Вакуленко. – Что же это делается? Да когда же?..
– Не стони, – огрызнулся Серега. – Мы и сами уже на взводе. Я сейчас сгорю от этого напряга.
– Что он там возится? – Витька подпрыгивал, высовываясь в окно. – Где же он? Его отсюда не видно.
– Командир знает, что делает, – буркнул Глотов, закрыл глаза, начал приводить в порядок мысли и нервную систему. – Черт возьми, стыдно признаться, мужики, а ведь Карпатов всегда знал, что надо делать! Как мы в глаза ему теперь смотреть будем?
А командир корабля лез из кожи, пытаясь растолковать Фариду и Мише то, чему в принципе не было объяснения.
– Нет, нельзя это. – Миша упрямо качал головой. – Не разрешаем.
– Да как же нельзя? – Карпатов улыбался, хотя и сам не знал, откуда брал силы на это. – Положено. Необходимые действия, понимаете? Так требует должностная инструкция! Необходимо завести все моторы. Они должны поработать, прогреться.
– Зачем? – не понимал переводчик.
– Да как же вы не понимаете? – Карпатов всплеснул руками. – Если не прогреть моторы, самолет выйдет из строя. Сломается. Хароб – понимаете? Хароб самолет. Испортится. Он может взорваться! Весь аэродром уничтожите! Заправщики взорвутся, истребители, вертолеты.
Миша немного побледнел и зачастил с переводом. Фарид нахмурился и внимательно слушал его.
– И кто тогда будет виновен? – нес околесицу Карпатов. – Мы уже нет. Сами понимаете, почему так. Виновны будете вы, Фарид! Потому что не разрешили провести необходимые технические действия. И ты, Миша, будешь виновен. Вас сразу же расстреляют. Смотрите, мое дело предупредить.
Фарид угрюмо размышлял, потом что-то процедил сквозь зубы и отвернулся.
– Иди. – Миша подтолкнул Карпатова. – Делай, что ты говоришь.
Карпатов двинулся к самолету на подгибающихся ногах. Все очень плохо!.. Он чувствовал, что происходило у него за спиной. Оборачиваться было страшно, но Владимир Иванович сделал это. Полным кретином по жизни Фарид, конечно, не был. Он отдал короткую команду, охранники стали подниматься с земли, нехотя потащились в самолет.
Лампочки и табло попеременно оживали.
Серега дрожащим голосом отдавал команды:
– Переключить радио на внутренний режим.
– Есть, – отозвался Витька.
– Запускай ВСУ!
– Ага, – засуетился Вакуленко. – В смысле, есть.
– Включить все системы!
– Да включаю я, включаю, – пробормотал хохол.
– Включить все двигатели!
– Включаю! – Вакуленко бросился исполнять приказ, запустил один за другим все четыре мотора.
Самолет ожил, загудел и вдруг замолк. Лампочки стали гаснуть одна за другой.
– Да мать честная! – застонал Витька.
Вакуленко кинулся теребить клеммы, дергал предохранители, вырыл из-под ног тестер, начал тыкать в проводку, бормоча какие-то страстные заклинания.
– Давай же, заводись, керосинка! – взвизгнул он.
Самолет не заводился. По трапу уже топали ноги. В кабину ввалился взволнованный Карпатов, за ним несколько охранников. Салон наполнился сочным запахом немытых тел.
– Что случилось? – пробормотал первый пилот.
– Аккумуляторы сели, Владимир Иванович, – тихим голосом отозвался Вакуленко. – Все, не взлетим.
– Да тихо ты! – Серега ткнул его локтем.
– Не понял! – прорычал Карпатов.
– ВСУ, – объяснил Серега. – Батареи сдохли. Генератор надо. А где его взять?
Практически не дыша, Карпатов обозрел своих ребят. У Витьки на глазах блестели слезы. Глотов словно лом проглотил. Серега нервно улыбался. Вакуленко облизывал губы, которые синели вместе с жилкой, очертившейся на лице.
Что-то спросил Фарид, растолкав своих подчиненных. Из-за его плеча высовывалась обеспокоенная физиономия переводчика.
– Начальник спрашивать, это… вы долго? – подобрал нужные слова Миша. – Колесо менять и ехать надо. Колесо вы уже поменять.
– Здравствуй, Миша, новый год! – вскричал Карпатов. – А я перед кем сейчас распинался? Генератор надо подогнать. Мотор остыть должен. Потом заведем, поработает минут пять, и все. Порядок такой. Не мы же его придумали!
Миша залопотал, пытаясь что-то объяснить командиру. Фарид поморщился, посмотрел на часы.
– Сколько надо остыть? – брякнул Миша.
– Двадцать минут. – Карпатов показал растопыренными пальцами дважды по десять.
Фарид немного подумал, снова посмотрел на часы и сел в кресло. Талибы расположились в проходе, сунув автоматы между ног.
Глотов побежал к припаркованному «Уралу», возле которого прохлаждался афганец в оборванной жилетке. Летчик начал что-то объяснять, тыкать в самолет, хлопал пальцами по собственному плечу, изображая погоны, иначе говоря, начальство. Талиб не понял, но покинул насиженное место. Глотов забрался в кабину, завел мотор – ключи болтались на рулевой колонке.
Карпатов, затаив дыхание, наблюдал из самолета за происходящим.
– Серега, сразу все движки не врубай. Тут тысяча двести над уровнем моря и температура пятьдесят. Турбины не выдерживают. Заведем хотя бы один. От него – все остальные.
– Черт, Иваныч, они не уходят, – сипло вымолвил Серега. – Ты же говорил, что через полчаса уйдут молиться. Вспомни, ты же сам говорил об этом. А они не уходят!
