Максим Михайлов - Властелин джунглей
— Ладно, — подвел итог Бес. — С этим, что-нибудь придумаем. Может, и вправду обойдемся. Завтра я и Самурай отправляемся на разведку к телецентру. Повезете нас Вы, Ирина, если нет возражений. Остальные идут на пляж и по барам прожигать жизнь, мы же как-никак туристы. У этой группы проводником будет Никита. Есть вопросы и возражения? Нет? Ну тогда на этом совещание считаю законченным.
Наручные электронные часы легонько пискнули будильником и тут же испуганно заткнулись, подавившись нажатой чуткими быстрыми пальцами кнопкой. Никита осторожно, по миллиметру, чтобы не дай Бог лишний раз не скрипнуть пружиной, отклеил свое тело от кровати. Постоял, настороженно прислушиваясь к мерному сопению сладко спящего у противоположной стены комнаты Маэстро, сгреб в охапку висящие на спинке стула штаны с футболкой и, бесшумно переваливаясь с пятки на носок, выскользнул в коридор. Здесь торопливо оделся и, прижимаясь к стене, неслышной тенью прокрался к выходу во двор. На улице его тут же плотным ватным одеялом укутала жаркая тропическая ночь, ни малейшего дыхания ветерка, прогретый дневным зноем воздух был влажен и неподвижен. Но, несмотря на духоту, Никиту пробивал озноб, а зубы предательски норовили отстучать барабанную дробь. Не дай Бог, кто-нибудь из этих страшных людей, приехавших сегодня, обнаружит его отсутствие! Они сразу не понравились Никите. Обостренным чутьем наркомана со стажем, которого длительная жизнь на волоске, под противной наркошной статьей Уголовного Кодекса, научила осторожности и уменью разбираться в людях, он почуял за ними кровь, много крови, а по глазам и манере держаться понял, что льют ее они легко, при малейшем поводе, практически не задумываясь о последствиях. И прибить его, Никиту, им так же просто, как ему самому комара прихлопнуть. А повод у них будет… Достаточно лишь, кому-нибудь из них сейчас спуститься во двор…
Подстегнутой этой мыслью, он наконец решился. Чему быть того не миновать, а чем быстрее он сделает, что должен, тем меньше шансов, что его за этим застигнут. Осмотревшись по сторонам, он издал тихий осторожный свист, ему тут же ответили из густых зарослей кустарника с правой стороны дома, и Никита, согнувшись в три погибели, чтобы случайно не заметили из окна, затрусил в ту сторону. Когда до кустов оставалось уже несколько шагов, ветви, чуть правее того места, к которому он бежал, раздвинулись, и в лунном свете из самой гущи ветвей и листьев мелькнула белозубая улыбка, а знакомый голос произнес на ломаном пиджин-инглише:
— Друг, сюда ходить, не туда!
Никита с облегчением нырнул в открывшийся проход и оказался на небольшом пятачке, видимо специально выстриженном среди разросшихся кустов. Заметить его самого и ночного гостя из дома теперь было абсолютно невозможно, и Никита слегка расслабился.
— Ну, принес, давай, скорее.
В ответ вновь сверкнули белоснежные крепкие зубы:
— Мой Марику обещать тебе носить каждый день, значит мой выполнять и приносить.
— Ну так давай, чего ты тянешь?!
— Слишком опасно ходить каждый день. Твой сказать мне, сколько дней быть здесь. А мой завтра принести за один раз сколько надо.
Никиту кольнуло неожиданное подозрение, не пытается ли этот черножопый наркодилер выведать у него сроки начала операции, но это соображение тут же было вытеснено мыслью о том, что если он завтра возьмет сразу на оставшееся время, то ему больше не придется, обливаясь холодным потом от страха совершать эти ночные путешествия.
— Я уеду отсюда через пять дней. Так что еще пять доз ты должен мне принести.
— Точно через пять? Вдруг не пять, а три, а я принесу пять? Твой меня не обманывать?
— Нет точно, через пять. Старший сегодня сказал, что твоему Теодоро через пять дней сектым сделают. Так что дольше я в этой сраной стране не задержусь, хотя неси на всякий случай шесть, мало ли что. Понимаешь, обезьяна? Пять и еще одну на дорогу! Шесть!
— Моя понимать! Шесть! Сектым — что это?
— Не твоего ума дела, завтра приноси шесть. Остальное у Марика спросишь потом, или сам увидишь.
— Ладно, моя принесет шесть. А теперь за сегодня твоя взять.
Маленький бумажный комок перекочевал из черной ладони в белую.
— Все, моя уходить! Бай!
— И тебе бай, макака! Хороших снов!
Сжимая в кулаке свое сокровище, Никита вылез из кустарника. Он чувствовал немалое облегчение, встреча прошла без сучка и задоринки, очередная доза у него в руке, а завтра он получит весь запас героина вперед. На душе было легко и радостно, во всем теле ощущалась небывалая легкость, настроение было приподнятым, сам себе он казался ужасно ловким и предприимчивым. Подходя к дому, он даже начал тихонько насвистывать, какой-то смутно знакомый военный марш. Так безмятежно посвистывая, он и завернул за угол, направляясь к крыльцу, и его горло вдруг стальными тисками сжала невесть откуда взявшаяся рука, а из темноты шагнул навстречу неясный силуэт. На секунду проглянувшая из-за закрывших небо туч луна отразилась в зло прищуренных глазах Маэстро.
На утро, улучив подходящий момент, когда вокруг никого не было, Маэстро подошел к Бесу и в привычной развязано-блатной манере произнес:
— Базар есть, начальник. Пойдем в сторонку побакланим.
И отведя его к забору, коротко и сжато пересказал ночное происшествие.
— Короче, наш наркот встречается по ночам с местным пушером. А эта публика, уж ты мне поверь, стучит властям на перегонки. Так что предлагаю, сегодня ночью этого орла где-нибудь здесь в садике и прикопать. Превентивно, так сказать…
— Тормози, — подумав, осадил его Бес. — Нам еще только с местной наркомафией проблем не хватало. Если этот наркоделец агент Внутренней Безопасности, то там о нас уже все знают, так что убивать его смысла нет, ничего нового он уже все равно не расскажет. А вот проблемы с его дружками, если он отсюда не вернется, могут возникнуть.
— Ладно, убедил, пусть живет, но это еще не все, что этот ушлепок мне рассказал, ты сейчас упадешь. Он мне штуку гринов предложил, если я во время штурма нашу кралю завалю, прикинь!
— Действительно удивил. Она-то ему чем помешала?
— Да ничем. Его кто-то специально нанял еще в Москве, чтобы он здесь ее под шумок грохнул, ну вроде несчастного случая. Шальная пуля и так далее.
— Ну и ты чего?
— Я ничего, согласился и деньги взял. Все сразу, вот дебил, одно слово — торчок.
— Да я не про то, делать что будешь. Реально ее пристрелишь?
— Почему нет? — пожал плечами Маэстро. — Чем она лучше других? Что такую рожу скроил? Или ты баб никогда не убивал?
Бес закусил губу, вопрос попал в цель, действительно, почему бы и нет? Отчего становится так мерзко на душе при мысли, о том, что еще теплое тело Ирины будет грудой брошенных тряпок валяться на расплавленном солнцем асфальте у телецентра? Он сам не мог себе объяснить, что побудило его вдруг попросить совсем по-детски, точно так же как он сопливым первоклассником просил старших ребят во дворе не мучить пойманную кошку:
— Игорь, не надо, а? Пусть живет девчонка… — и тут же самому стало противно от невыносимой беспомощности и жалкой обреченности, прозвучавших в дрогнувшем голосе.
— Ну, ты чего? — Маэстро даже растерялся. — Да пусть, что я, против что ли? Я с тем же успехом могу самого торчка завалить, деньги все равно уже плачены…
Напряжение незримо витало в воздухе, просачиваясь в каждую пору кожи и завладевая мозгом. Они молча сидели в гостиной, делая вид, что чем-то заняты: Кекс уткнулся в местную газету, пытаясь хоть что-нибудь разобрать в тексте на незнакомом языке, Самурай с Бесом смотрели какую-то спортивную программу по телевизору, Маэстро тупо пялился в окно, а Студент, мучительно краснея и заикаясь, пытался завести с Ириной разговор об искусстве эпохи Возрождения, полный скрытых намеков и подтекстов, девушка с обреченным видом кивала головой, пропуская мимо ушей его болтовню. Откровеннее всего вел себя Никита, забившись в дальний темный угол, он, тряся в нервном ознобе непослушными пальцами, лихорадочно листал страницы затрепанной библии, пытаясь выучить какую-то молитву. От предстоящей завтра работы всем явно было не по себе, каждый по своему боялся и в борьбе с самим собой переживал сейчас этот страх. Бесу отлично знакомо было это состояние, в себе и своих людях он был уверен на сто процентов, знал, что подобно ему самому они будут мучиться сомнениями и переживаниями только до сигнала бросающего в атаку. Дальше всю неуверенность как рукой снимет и останется только четко наработанный алгоритм, позволяющий с минимальными затратами и наиболее эффективно выполнить поставленную задачу. Хуже обстояло с Ириной, Никитой и Студентом. Однако он успокаивал себя тем, что Ирина и Никита должны сыграть в предстоящей операции лишь простую, хорошо знакомую им роль, первая — водитель, второй должен только обеспечить трансляцию обращения нового президента. Студент же все время будет под присмотром более опытных бойцов и тоже при всем желании дров особо наломать не сможет. Но, несмотря на эти соображения, группу сейчас все же стоило вывести из задумчивости медитативного транса, в который она медленно, но верно погружалась. Следовало срочно что-то сказать, или сделать такое, чтобы вырвало остальных из пагубной тоски и прервало разрушительный процесс самокопания, приводящий, как хорошо знал Бес, к неуверенности и страху.
