Сергей Самаров - Умри в одиночку

– Я доложу ваши доводы, товарищ капитан. Сам я нахожу их убедительными…

– По той же причине я попрошу высадить большинство из моей группы, не доезжая до самого посёлка… Они перекроют наиболее вероятные пути подхода к посёлку, отследят появление Берсанаки, пропустят его и предупредят меня.

– А нельзя сразу? Меньше риска…

– Нельзя… Сам Берсанака нас интересует постольку-поскольку, а вот его спутника необходимо захватывать с поличным. И я знаю, как это сделать…

– Как скажете… Если вы командуете операцией, то я готов вам помогать в меру своих сил.

– Отлично. Значит, договорились…

– Мы уже подъезжаем. Если кого-то высаживать, то лучше здесь… Здесь никто не увидит. А я покажу, какими путями можно пройти в посёлок. Давайте вашу карту, товарищ капитан. Тормози…

Последняя фраза относилась к водителю-прапорщику в ментовской форме. Тот приказ выполнил послушно…

При быстром передвижении по лабиринту Берсанака задыхался больше, чем Док Доусон, который, несмотря на боль в ноге, дышал легко и, кажется, совсем не уставал. Сказывалась многолетняя тренированность профессионального разведчика. Берсанака же темп выдерживал благодаря своему характеру и умению терпеть. Так, затратив меньше времени, чем предполагал Гайрбеков ранее, они добрались до выхода из скал в обычную холмистую местность, поросшую лесом. Но здесь уже почва была совсем другого характера, чем на холмах, где они ходили раньше, здесь земля была перемешана с большим количеством мелкой гальки, отчего не раскисала при стаивании снега, и идти было легче, ноги не скользили, да и следов почти не оставалось. Казалось, всё было на их стороне, и сама природа помогает им вовремя до места добраться.

К удивлению полковника, после выхода из скал вокруг стало намного светлее, и близкое ощущение вечера вне скал ещё не пришло.

– До села нам сколько ещё?.. – спросил Док Доусон.

– Если на дорогу выйдем, то километров пятнадцать. Если напрямую по тропам, с десяток… Нога держит?

– Держит…

– Тогда лучше по тропам. На дороге нас издалека будет видно…

– Идём… – полковник даже времени на отдых для ноги просить не стал.

С собой капитан взял только старшего прапорщика Соловейко, младшего сержанта Игумнова и рядового контрактной службы Венчикова. Четверых, согласно замыслу Матроскина, вполне должно было хватить для выполнения основной задачи, а остальные должны были выполнять сторожевые и страховочные функции.

– Не мало людей, товарищ капитан, берёте? – выразил опасения лейтенант Висаров, привычный к тому, что войсковые операции выполняются обычно большими силами, да ещё, как порой бывает, если бандиты где-то в домах засядут, с применением бронетехники.

– А вы считаете, мы должны толпой двоих встречать? – вопросом на вопрос ответил Матроскин. – Куда тогда они отсюда двинут и где их искать? Но мы и свою группу разделим… Есть у вас здесь что-то высокое, откуда всё видно?

Лейтенант плечами пожал:

– Есть только мачта сотовой связи… Наверху площадка…

– Самое то, что требуется. Видно оттуда двор детского дома?

– Двор детского дома? – переспросил лейтенант. – При чём здесь детский дом?

– Берсанака туда пойдёт…

Виса кивнул, понимая.

– С комиссией ПАСЕ хочет побеседовать?

– Именно…

– Площадку видно. Но расстояние около километра. Далеко для действий…

– Владислав? – повернулся капитан к снайперу.

– Идеальная дистанция. Обзор хороший. Можно ловить даже бегущего. Вдвое ближе бегущего уже не поймаешь…

– Отлично. Лейтенант, доставить к вышке двоих так, чтобы никто не видел. Возможно?

– Когда совсем стемнеет… Раньше местные увидят.

– Устроит, – согласился Матроскин. – Стемнеет уже скоро…

– А что оттуда в темноте можно увидеть?

– Тепловизор… – в виде пояснения старший прапорщик погладил зачехлённый прицел винтовки.

– Хорошо оснастились, – согласился лейтенант, но, понимая, что задумал Матроскин, удивился: – Так вы что, собираетесь вдвоём на двоих матёрых медведей идти?

Капитан даже не нашёл нужным на этот вопрос ответить и наблюдал, как расходится разбитый на группы его отряд. У лейтенанта новый вопрос возник:

– А что, отдельные группы солдаты возглавляют?

– А почему – нет? Если я в своих солдатах уверен, то могу им поручить ответственное дело. Каждый солдат спецназа ГРУ – это отдельная и сильная боевая единица, способная в одиночестве выполнять любое задание…

– Наверное, я чего-то недопонимаю в вашей системе… – признался лейтенант.

– Это точно, – за командира согласился старший прапорщик. – Это потому, что у вас солдаты не служат. Поехали?..

– Поехали, – Виса Висаров обречённо махнул рукой, но он со своими советами не лез, потому что вообще не представлял ещё, как проводить операцию. У него не было данных разведчиков, и они не спешили поделиться с ним этими данными. Но и спрос за результат в этом случае тоже будет с военной разведки. Потому лейтенанту не стоило беспокоиться. – Куда сейчас?

– Во двор детского дома… Надо осмотреть окрестности. Детский дом и прилегающую к нему территорию собачьего питомника…

– Что вам всем этот питомник дался? – удивился лейтенант. – Менты им интересуются, вы интересуетесь. Что в нём такого? Дворняжки с голодными носами… И только пара овчарок, которые всем руки лижут… Вот у отца дома собака… С лопаты её кормит, сам, когда кормит, подойти боится… Руку одним движением оттяпает…

– Так и живёт в страхе перед ней? – спросил Соловейко.

– Почему в страхе? Он собаку любит, собака его любит. Только вот когда кормит – это лютый зверь… Никого не подпустит…

– Это, товарищ лейтенант, откровенный признак доминантности, – сказал вдруг Мишка Игумнов, откуда-то вспомнив не слишком понятные другим термины, – такая собака считает себя хозяином, а человек, по её мнению, ей прислуживает…

– Всё, едем, время торопит. Берсанака скоро подойдёт… – сказал капитан. – Меня вот что волнует… Скажи-ка, лейтенант, к приезду комиссии ПАСЕ какие-то особые меры безопасности принимались?

– Принимались… Те же собаки-минёры все подъезды к посёлку осмотрели. Дорога ментами контролируется. Пару снайперов на высотках посадили…

– А двор детского дома?

– Сегодня осматривали. Я с ними был… Меня тоже обязали.

– Значит, суету там люди видели. И нас лишними не посчитают…

– Думаю, нормально воспримут. Если вы там костёр не разведёте и на ночь не останетесь.

– Костёр мы разводить не будем, но на ночь останемся…

– Где?

– Посмотрим… На месте посмотрим…

Как только выбрались из лабиринта скал, путь полого пошёл на спуск. Здесь уже и Берсанака стал дышать легче, хотя скорость они не сбавили.

– Засветло доберёмся? – поинтересовался полковник Доусон.

– Даже если побежим – не успеем. Летом бы – успели… Сейчас бесполезно и пытаться.

– А ночью мы там не заблудимся?

– У медведя глаза видят ночью не хуже, чем у кота… Я этот райцентр хорошо знаю. Там мой джамаат на отдыхе стоял. Я землякам не навредил, думаю, нас даже в некоторые дома впустили бы. Кто не побоится…

– А побоятся не все?

– Большинство не побоится. Наш народ напугать сложно. Ты когда звонить будешь?

– Кому?

– Своему парламентарию. Узнай, вдруг планы переменились и мы зря стараемся. Потом я позвоню.

– А ты кому?

– Старому знакомому. Он – мой должник. Я его на себе раненого из-под ментовских пуль вытащил. Сам пулю в руку схлопотал, но не бросил.

– Пришло время напомнить…

– Как плохо ты знаешь мой народ! У нас про долг, как у всех приличных людей, не напоминают, но всегда про него помнят. Что мне нужно будет, Чопар Хасбулатов для меня сделает.

– А что тебе нужно?

– Пока мне нужно знать, не приехал ли спецназ в посёлок раньше нас и не готовит ли нам засаду. Чопар живёт как раз там, где ему всё будет видно. Мне не хотелось бы потерять тебя раньше, чем ты увидишь, что и как я сделаю, чтобы оценить.

– Почему – потерять меня? – усмехнулся полковник, понимая, что Гайрбеков слегка издевается над ним, подначивает и старается принизить, чтобы себя в собственных глазах возвысить. Обычная тактика человека, который стремится к лидерству, хотя не вполне уверен, что имеет на это законное право.

– Я тебе уже объяснил ситуацию… Ты им не нужен. Тебя застрелят сразу и без уговоров, чтобы со следствием не возиться. А я нужен для показательного суда. Чтобы громкое дело было. Чтобы по телевизору меня показать. Но не расстраивайся. Я тоже живым не дамся. Я предпочитаю жить свободным и умереть свободным, как и Гойтемир…

– Все мы так говорим, пока наше время не подойдёт… – философски изрёк Док Доусон. – А у тебя, по-моему, просто мания величия. Это до добра не доводит…

Берсанака ничего не ответил, только посмотрел на него серьёзно. И полковнику показалось, что на него посмотрел настоящий дикий медведь…