Пётр Разуваев - Путь самурая
Указанная им улица была мне знакома, молодой человек проживал в XIX районе, невдалеке от площади Сталинграда. Не самое удачное место в Париже, особенно для отпрыска богатой фамилии. Меня сильно насторожила фраза насчёт грядущего вручения орденов. Жаждущий славы Николя мог по молодости лет и не знать о том, что было хорошо известно мне: бесплатными пирожными кормят только на презентациях, а в реальной жизни «искателям приключений на свою задницу» достаются в лучшем случае сами приключения, а в худшем – полная задница, если пытаться охарактеризовать это состояние образно. Куда же влез этот дурачок?
– Давно уехал месье, оставивший эту записку? – поинтересовался я у Гаспара.
– Сорок четыре минуты назад, – чётко ответил консьерж, протягивая мне какие-то газеты: – Ваша почта, месье.
Машинально взглянув на пачку вечерней прессы, я заметил лежавший поверх остальной стопки знакомый конверт, украшенный затейливо выписанным иероглифом. Снова счёт из «Золотого Дракона»? Так и есть, только на этот раз сумма оказалась вполне приемлемой, всего сто восемьдесят девять франков. Стрекалов забыл сообщить мне что-нибудь важное? Вполне возможно. Посмотрев на часы, я понял, что сегодня мне уже не удастся отдохнуть. Половина шестого вечера, пока я доберусь до «Золотого Дракона», пока то да сё, затем свидание с Николя, а ведь я ещё планировал посетить «Эклектику»… Жизнь моя просто била ключом, причём ключом разводным-гаечным, то и дело норовя попасть по голове. Вернув стопку макулатуры замершему в ожидании Гаспару, я посоветовал ему:
– Заведите большой мусорный ящик у чёрного входа. Если так пойдёт и дальше, нужно будет сказать почтальону, чтобы он доставлял все эти газеты и китайские счета прямо туда.
– Слушаюсь, месье, – по-военному чётко ответил Гаспар. – Месье собирается провести эту ночь дома?
– Месье понятия не имеет, где он собирается провести эту ночь, – честно ответил я, выходя на улицу. Начать, пожалуй, лучше с китайцев. А уж чем закончится этот день, знали только Весёлые Боги.
– В таком случае, месье, желаю вам доброй ночи, – сказал Гаспар, закрывая за мной дверь.
* * *Памятуя о том ажиотаже, который был вызван появлением новенького «Порше» на захолустной улочке, в этот раз я оставил автомобиль на бульваре и уже пешком углубился в недра китайского квартала. Впрочем, сугубо китайским этот район назвать было сложно, поскольку рядом с китайскими лавками мирно уживались вьетнамские, турецкие, иранские и тому подобные заведения. Просто китайцев тут пока проживало больше, чем всех остальных «французов». Навстречу мне попалась развесёлая компания, состоявшая из мальчишек лет девяти-десяти, среди которых были и китайцы, и негры, и арабы. Детям, живущим на одной улице, до определённого момента не важно, какого цвета кожа у их приятелей. Главное, чтобы человек был хороший, а всё остальное придумали глупые взрослые, чтобы усложнить себе жизнь. Жаль только, что со временем их взгляды меняются. В Париже, как и во всех европейских городах, молодёжные банды по прежнему строились на этнической основе, и семнадцатилетние китайцы самозабвенно лупили по физиономиям своих вчерашних приятелей-иранцев, если этого требовали «интересы национальной безопасности».
Зайти в гости к господину Ван Линю мне не удалось. Ещё издали, не доходя метров ста до «Золотого Дракона», я заметил плотную толпу людей, скучившуюся возле магазина, и несколько полицейских машин, замерших у самых его дверей. Особенно мне не понравилось присутствие машины «скорой помощи», которую я разглядел, уже подойдя почти вплотную. Дверцы микроавтобуса были закрыты, и, судя по спокойствию сидящего в кабине человека в голубом халате, медицина здесь оказалась бессильна. Такое возможно лишь в двух случаях: когда все здоровы и когда лечить уже некого. В сочетании с полицейским оцеплением ситуация явственно склонялась ко второму варианту. Протолкавшись поближе, я поинтересовался у оказавшейся рядом молодой китаянки, что здесь произошло? Девушка не слишком хорошо говорила по-французски, но уже довольно скоро мне удалось понять, что случилась самая банальная в этом мире вещь – вооружённое ограбление. Хозяин магазина и продавец попытались оказать грабителям сопротивление, и те их просто пристрелили, после чего скрылись на машине, в которой поджидал их сообщник. Полицейские, как всегда явившиеся сразу же после того, как необходимость в них отпала, в данный момент опрашивали многочисленных свидетелей.
Выбравшись из толпы зевак, я развернулся и побрёл в обратную сторону. По всему выходило, что лежавший сейчас в моём кармане счёт оказался последним. Интересно, кому могла помешать вялая коммерция господина Ван Линя? Побывав один раз в «Золотом Драконе», я ни секунды не сомневался в том, что «ограбление» являлось не чем иным, как искусно сработанной инсценировкой. В этом магазине просто не могло оказаться денег, заслуживавших внимания вооружённых грабителей, да и сам Ван Линь со своим помощником не произвели на меня впечатления лёгкой добычи. Странная и весьма подозрительная история.
Дойдя до бульвара, я остановился у открытого прилавка, на котором были разложены восточные сладости, закурил, задумчиво оглядывая липкое изобилие, над которым восседал пожилой и усатый не то турок, не то иранец. Мне и в голову бы не пришло покупать, а уж тем более есть эту дрянь, но стоять возле прилавка было как-то уместнее, чем просто застыть посредине тротуара. Отчего-то сегодня мне лучше думалось стоя, а не на ходу. А поразмыслить было над чем. Китаянка, рассказавшая мне о произошедшем, назвала грабителей «турками». С её слов получалось, что, уже выходя из магазина, один из них забыл надеть маску, и все свидетели отмечали явно восточные черты его лица. Это могло оказаться простым совпадением, но в последнее время у меня сложились отвратительные отношения именно с «лицами восточных национальностей», а о моём сегодняшнем визите могло стать известно кому-то ещё…
– Месье Дюпре? – тихо окликнул меня человек, несколько секунд назад остановившийся рядом с «моим» прилавком. Ещё в тот момент я отметил, что это был молодой китаец, но не стал обращать на него внимания. Теперь же знакомый голос заставил меня резко обернуться.
Думаю, Весёлые Боги радовались от души, отмочив очередную удачную шутку, потому что сейчас в двух шагах от меня стоял не кто иной, как Чэн, разносчик «китайской еды» из брайтонской забегаловки. Аккуратно подстриженный, одетый в скромный деловой костюм, который удачно дополнялся дорогим галстуком, нынешний Чэн ничем не напоминал того разбитного малого, которого я знавал в Англии. Модная оправа очков и светлый английский плащ делали его похожим на удачливого бизнесмена, выгодно торгующего китайскими электронными свистульками со всем европейским сообществом.
– Не нужно удивляться, месье Дюпре, – тихо сказал китаец, и я машинально отметил, что этот парень оказался настоящим полиглотом. По-французски Чэн говорил без малейшего намёка на акцент, то есть так же хорошо, как и по-английски.
«Однако хороших шпионов стругают в Поднебесной», – подумал я, отводя взгляд.
– Будьте добры, месье, заверните мне вот эти… колечки, – попросил я просиявшего усатого продавца, указывая на ярко-жёлтые круглые «пончики», даже на вид состоящие из одних калорий. Наблюдая за действиями усача, торопливо набивавшего огромный пакет облюбованными мною сладостями, я тихо заметил, обращаясь к Чэну: – Если ты думаешь, что всё это мне – ты сильно ошибаешься. Я ещё не забыл твоей «китайской еды», дружище. Всю эту дрянь придётся съесть тебе, если ты сейчас же не объяснишь, какого чёрта здесь делаешь.
– Очень смешно, – сухо заметил китаец, на всякий случай быстрым взглядом оценивая размеры пакета. – У вас по-прежнему отменное чувство юмора. Здесь за углом есть вьетнамский ресторанчик, через десять минут я буду ждать вас там. Кухня у них отвратительная, но это всё же лучше, чем то, что вы сейчас купили.
Один «пончик» я всё же рискнул попробовать. Приторная дрянь склеивала зубы почище иного клея и, отойдя подальше, я с лёгким сердцем выкинул в урну весь пакет. Не стану же я, в самом деле, насильно кормить китайского разведчика «восточными сладостями»? Войдя через десять минут в ресторан и с трудом отдирая нижнюю челюсть от верхней, я попросил официантку принести большую бутылку воды. Чем скорее, тем лучше. После чего с независимым видом уселся за столик, где Чэн деловито расправлялся с каким-то салатом.
– Рекомендую, – сказал он, ловко орудуя палочками, – салат-латук, острый зелёный перец и королевские креветки. Если всё это залить рыбным соусом, то получается совсем недурно.
– Кофе, пожалуйста, – распорядился я, почти вырывая у официантки вожделенную бутылку с водой. – Я уже сыт по горло вашими азиатскими изысками, Чэн. В том числе и кулинарными. Тебе был задан простой и понятный вопрос: какого чёрта ты здесь делаешь? Либо ты отвечаешь на него, либо через тридцать секунд я допиваю свою воду и отстреливаю тебе яйца, потому что таинственные незнакомцы начинают меня утомлять.
