Виктор Доценко - Любовь Бешеного
— Что за «пока»? С чего такой пессимизм? Может, поговорим?
— Да нет, правда все в порядке! — Лариса постаралась взбодриться.
— Просто хандрю. — Она вдруг взорвалась: — Сю-сю-сю! Ля-ля-ля! Милая, родная, единственная! А я, дура, уши развесила!
— О ком ты? — не поняла Розочка.
— О ком, о ком?! Конечно же об отце!
— Что он на этот раз выкинул?
— На Канары улетел!
— Ну улетел, что с того? Вернется!
— Ни слова, ни полслова! Звоню, как дура, ему на работу, прошу отца, а мне в ответ с удивлением: «Как, разве он не сказал, что сегодня улетает на Канарские острова?» Я, как дура, ушами хлоп-хлоп! Позабыла, говорю! А когда вернется? А мне: «Как отпуск кончится!» Во, блин! Родной дочери не сказал, что в отпуск намылился!
— А может, он тебе сюрприз хочет сделать? Позвонит оттуда и скажет: «Дочка, приезжай, тебя ждет номер-люкс!» — Розочка весело рассмеялась.
— Ага, щас! — хмыкнула Лариса, потом грубо бросила: — Ну и хрен с ним! У тебя-то как? Сергей еще не отзывался?
— Нет. Не знаю, что и думать. — Розочка печально вздохнула.
— Не переживай, все будет нормально! Сегодня не позвонил, завтра позвонит! — Лариса вновь ушла в себя, сделала паузу, а потом неожиданно добавила: — Главное, что жив-здоров.
— Может быть, прогуляемся или сходим куда-нибудь? — предложила Розочка, чтобы вывести Ларису из транса.
— Не хочется. Блин! — Она вдруг повысила голос, но, видно, сдержалась и с надрывом бросила: — Как же мне все надоело! Не обижайся, потом поговорим!
Розочка положила трубку и уставилась на нее, словно пытаясь ответить на свои вопросы. Ладно, пусть Лариса побесится немного, это ей даже на пользу. Она взглянула на часы: Господи, уже десять вечера!
«Савушка, милый, ну почему ты молчишь? Неужели адмирал не смог вытащить тебя из тюрьмы?» Она еще раз решила позвонить Джеймсу, но неожиданно телефон взорвался трелью, и Розочка тотчас схватила трубку.
— Говорите, вас слушают! — с волнением воскликнула она.
— Здравствуй, милая!
— Са… — вскрикнула Розочка, но тут же опомнилась: — Сереженька! Ты где?
— Я? — Он чуть помешкал, затем ответил: — Я у Майкла!
— Понятно. Занят, — догадалась она и вздохнула: — Как здорово, что ты на свободе!
— Я тоже рад. — В его голосе послышалось что-то такое, что насторожило Розочку.
— У тебя все в порядке? — спросила она.
— У меня? Конечно! Почему ты спрашиваешь?
— Не знаю, показалось, будто ты что-то не договариваешь…
— В общем, ты права. Просто не знаю, как сказать…
— Не бойся, в обморок не упаду, — заверила Розочка.
— Кроме тебя у Ларисы вроде больше никого нет… — издалека начал Савелий.
— Если не считать отца, с которым она не очень-то ладит… Что-то случилось?
— Случилось… — Савелий вновь ненадолго замолчал, потом чуть ли не шепотом произнес: — Она сейчас нуждается в твоей помощи. Сегодня погиб ее отец.
— Как — погиб? — воскликнула Розочка. — Авиакатастрофа?
— Нет, милая, он погиб в перестрелке. — Савелию не хотелось вдаваться в подробности.
— Ничего не понимаю! — растерялась девушка. — Только что звонила Лариса и сказала мне, что отец улетел отдыхать на Канары, а ты мне говоришь, что он погиб в перестрелке…
— Я говорю правду, — твердо произнес Савелий.
— Господи, да я верю тебе, просто в голове не укладывается!.. Бедная Лариса! Она уже знает?
— Вероятно, впрочем, я не уверен. Так что поезжай к ней, а то еще наделает глупостей.
— Ты позвонишь?
— Конечно!
— Когда?
— Утром!
— Запиши Ларисин телефон: скорее всего, мне придется остаться у нее. Очень рада была тебя слышать, милый!
— Я тоже, малышка! Только не садись сама за руль: пусть тебя отвезет водитель.
— Ты такой заботливый! — воскликнула она, радуясь его вниманию.
— Как же иначе!
— Ладно, езжай! Пока!
— И я тебя целую! — весело бросила Розочка и тут же положила трубку.
Если бы не ужасная весть о гибели отца. Ларисы, то Розочка была бы на седьмом небе от счастья: Савушка позвонил! Он жив, здоров и думает о ней!
— Жив, здоров! — машинально повторила она и вдруг вспомнила, как эти же слова сказала на прощание Лариса: неужели она предчувствовала?.. Нужно торопиться. С ее-то характером она может выкинуть все что угодно! Розочка быстро собралась и спустилась в гараж…
От Майкла Савелий узнал, что власти приняли решение скрыть правду о действительных событиях, происшедших при попытке ограбления банка. Мэр города категорически запретил «марать имя честного человека». Поначалу адмирал хотел открыть всем глаза на этого «честного труженика», но Савелию удалось переубедить его, исключительно ради дочери Комиссара, и Майкл махнул рукой.
Тем более что среди участников ограбления был сотрудник ФБР, да еще и офицер. А Билли Савелий взял на себя. Как говорится, этому делу изначально суждено было занять место среди тех, за раскрытие которых медалей не дают и стараются побыстрее сдать в архив.
В результате быстрого и весьма поверхностного расследования, проведенного спецгруппой с подачи Мэра, был сделан вывод, что Комиссару каким-то образом стало известно о готовящемся ограблении и он решил самостоятельно предотвратить его. Один из грабителей был знаком с дочерью Комиссара, и поэтому отец для отвода глаз якобы улетает отдыхать в отпуск, а сам бросается на место преступления. Но он явно переоценил свои возможности и был убит неопознанным преступником.
Конечно, такая версия порождала множество вопросов, но на них старательно закрывали глаза. Кстати, труп Кена Минквуда фигурировал в деле как неопознанный, а на его счета в банке был наложен арест.
Больше всех потерю Комиссара переживал Мэр города. Алекс Уайт был очень общительным, веселым и весьма надежным человеком, на которого всегда можно было положиться. С кем ему теперь заниматься спортом? С кем проводить дружеские вечеринки по четвергам? У Мэра сложилось такое впечатление, что он остался круглым сиротой. Неожиданно он вспомнил о дочери Комиссара: до сих пор ей никто ничего не сообщил. Судя по всему, горькую чашу вестника беды придется испить ему самому. Он набрал домашний номер Комиссара.
— Квартира Комиссара Уайта! — отозвался женский голос. — Вам кого?
— Лариса дома?
— Лариса дома, но она не хочет ни с кем разговаривать и никого не принимает. А Комиссар в отъезде. Может, что-нибудь передать?
— Скажите Ларисе, что это звонит Мэр…
— Минутку, сэр! Сейчас я доложу ей о вашем звонке. — У горничной даже тон изменился.
— Здравствуйте, дядя Терри! — Отец познакомил их еще тогда, когда она совсем не говорила по-английски и назвала его «дядя Терри». Как ни странно, но это словосочетание понравилось Мэру настолько, что иногда он именно так и представлялся. — А папы нет, он уехал! Вы тоже не знали об этом? — удивленно спросила Лариса.
— А тебе кто сказал?
— В комиссариате. Если у вас к нему дело, вы скажите, и, когда он позвонит, я передам.
— Ты никуда не собираешься, дочка?
— Вы хотите приехать? — Лариса почему-то встревожилась.
— Да, если ты не против.
— Конечно, дядя Терри!
— Тогда через десять минут я буду!
Положив трубку, Лариса удивленно пожала плечами: странно! К ней едет сам Мэр, и так поздно?! Неужели отец забыл что-то сделать до отъезда? Или что-то не сдал: ключи там, документы какие? Лариса подошла и взглянула на себя в зеркало: надо срочно переодеться, стыдно в таком виде встречать приятелей отца! Из-за дурного настроения она даже не причесалась. Девушка набросила на себя атласный японский халатик с драконами на спине, быстро прошлась гребнем по волосам, и в тот же момент раздался звонок у входной двери.
— Еще раз здравствуйте, дядя Терри! — радушно проговорила Лариса, выходя к нему навстречу, но вдруг увидела в его глазах такую боль, что тотчас замерла как вкопанная. — Папа?.. — вопросительно прошептали ее губы.
— Держись, дочка! — голос его дрогнул. — Твой папа погиб… — с трудом выдавил из себя Мэр и опустил голову.
— Что? — непонимающим шепотом проговорила Лариса, потом тихо повторила: — Мой папа погиб… — Смысл этих слов пока еще не доходил до нее. — Что? Мой папа погиб?!! — вскрикнула Лариса и едва не рухнула на пол без чувств. — Не может быть! Ведь он уехал отдыхать на Канарские острова! Скажите правду, дядя Терри!
По щекам Мэра текли слезы. Он не знал, как утешить дочь своего приятеля. Что он ей мог сказать? Какие слова найти, чтобы облегчить боль такой страшной утраты?!
Лариса еле доплелась до дивана, не в силах держаться на ногах. Несколько минут она сидела неподвижно, потом стала медленно раскачиваться из стороны в сторону, негромко стеная, как ребенок, которого обидели и наказали. Мэр сел рядом, обнял Ларису и прижал к груди, ласково погладил по голове.
— Все будет хорошо! Все будет хорошо! — шептали его губы.
— Как он погиб? — спросила вдруг Лариса.
