Михаил Рогожин - Богатых убивают чаще
Очевидно, до Ариадны Васильевны только дошло, что жизнь Петелина в опасности. Схватив телефон, она стала дозваниваться до квартиры в Сеченовском переулке.
— Охрана слушает?
— Это Ариадна Васильевна. Где Смеян? Кто у вас старший?
— А в чем дело? — спросил грубый голос.
— В том, что, если что — нибудь случилось с Петелиным, лучше тебе застрелиться сразу! — грозно объяснила старуха.
— Да он спит, по — моему… — изменившимся тоном сообщил охранник.
— У него кто — нибудь был?
— Кира Юрьевна. Полчаса назад уехала.
— Ох и кретин же ты! Никого больше к нему не пускай! Грудью ложись на дверь. Я выезжаю к вам!
— Да как же вы поедете? — удивился Вакула.
— А так! Помоги мне пересесть в коляску.
Вакула подхватил на руки невесомое тело старухи. Она оказалась в теплом спортивном костюме. Усадил ее в кресло — коляску и вывез из палаты. По дороге им попалась Аля.
— Куда? У вас же режим! — забеспокоилась та.
— Молчи. Не до тебя. Приеду к вечеру. Распорядись, чтобы к подъезду подогнали автобус с лифтом. И набросьте на меня плед.
* * *Охранники ждали появления Ариадны Васильевны по стойке смирно. Они были наслышаны о гнуснейшем характере старухи. Даже Смеян против нее ничего не мог поделать. Поэтому как только Вакула выкатил ее в кресле на этаж, они мгновенно распахнули дверь в квартиру Артема.
— Проверили. Он там. Ждет.
— Нет, нет. Я туда не войду, — воспротивилась Ариадна Васильевна, прикрыв рукой глаза. — Егорка, веди его сюда.
Через минуту Петелин предстал перед старухой. Мельком взглянув на него, она приказала:
— Поехали со мной.
В автобусе было решено ехать в офис к Егору Пантелеймоновичу.
— У себя я гарантирую полнейшую безопасность! — убедил тот.
— Лучше бы в банк, — ворчала старуха, хотя в глубине души боялась предательства Смеяна.
Представительство компании «Сибирсо» расположилось в отреставрированном трехэтажном особняке на Чистых прудах. Охранники подхватили на руки кресло с Ариадной Васильевной и одним махом подняли ее на второй этаж. Завезли в комнату, находившуюся рядом с кабинетом Вакулы. В ней он принимал гостей и вел конфиденциальные переговоры. Когда дверь за ними закрылась, Егор Пантелеймонович радушным жестом показал Петелину на стойку бара.
— Угощайся и поухаживай за Ариадной Васильевной. Официантку вызывать не буду.
— Правильно, — поддержала старуха и обратилась к Петелину: — Рассказывай, для чего приезжала Кира.
— Только пиво себе налью.
Петелин держался независимо. Учитывая, сколько он пережил, это не казалось вызывающим.
— Хотела, чтобы я бросил все и уехал, — отхлебывая из бутылки, заявил он. — Предлагала деньги… сто тысяч. Разумеется, долларов.
— Куда уехал? — старуха всем телом качнулась вперед.
— Не знаю. Обещала отдать паспорт. А сама она собиралась, кажется, в Амстердам.
— Звала с собой?
— Нет. Наоборот, сказала, что порвала билет и не хочет получать наследство. Я не понял, но она, кажется, должна стать хозяйкой «Крон — банка»?
— Как бы не так! — вырвалось у Ариадны Васильевны.
В разговор вступил Вакула.
— А для чего это она тебе говорила?
— Боится, что всех убьют. — Кто?
— Вот и я спросил — кто?… Не сказала. Но кого — то она очень боится. Нервная какая — то. А может, что — то знает, да не говорит.
Ариадна Васильевна, закурив, поправила рукой фиолетовые волосы. Через минуту обратилась к Вакуле:
— Сделай мне чашечку кофе. Без сахара. Я поняла, о чем речь.
Вакула включил кофеварку, нажал на кнопку и поставил белую фарфоровую чашку под кипящую струю. Передал чашку старухе. Она пила долго, мелкими глотками. Мужчины почтительно ждали.
— На нее давит Суров. Она полностью в его руках. Нужно немедленно выяснить, улетели они или нет.
— Ничего проще, — заверил Вакула и позвонил Майе.
— Кроме этого, тебя ничего не интересует? — обиженно спросила вдова.
— Ее разыскивает Ариадна Васильевна, — строго объяснил он.
— Хочет дать последнее напутствие?
— Неприятности в клинике. Она что — улетела?
— Нет. Суров ее куда — то увез.
— Хорошо. Еше перезвоню.
И Петелин, и Ариадна Васильевна слышали ответы Майи, так что пересказывать не имело смысла. Старуха допила кофе. Поставила чашку на стол и мрачно объявила:
— Суров — убийца! По его приказу был убит мой сын…
Никто из мужчин не решился усомниться в услышанном или задать вопрос, откуда ей это известно. Петелину было все равно, а Вакула после убийства Волохова уже не исключал такой возможности. Восприняв молчание как подтверждение ее приговора, Ариадна Васильевна продолжила:
— Я — мать, и мое сердце обмануть невозможно. Это дело рук Сурова и Киры. Если бы на кладбище им удалось взорвать меня, то никаких преград для захвата банка уже не было бы. Сейчас они нервничают и наверняка придумывают, как избавиться от меня и Жени. А может, кстати, и от тебя, — она кивнула в сторону Вакулы.
— Вполне возможно, — подтвердил тот.
— Так вот почему она умоляла меня исчезнуть! — вмешался Петелин. Он понял, что настал момент, когда необходимо продемонстрировать старухе полную преданность. — Я пойду с вами до конца! Она никогда не смогла бы рассорить меня с Артемом, и сейчас я не поддамся ни на какие провокации.
— Похвально, — скупо оценила его порыв Ариадна Васильевна. — Больше слов не потребуется. Алексей Суров должен быть уничтожен.
— Как это? — Вакула сделал вид, будто не понял, о чем шла речь.
— Он должен быть убит. Мне некогда ждать правосудия. Слишком стара.
— Но нужны доказательства.
— Кому? Тебе? У меня они есть. Считаю, вполне достаточно.
Говоря это, Ариадна Васильевна изменилась в лице. Скулы, обтянутые сухой потемневшей кожей, заострились. Страдальческая гримаса исказилась дьявольской полуулыбкой. Волосы из фиолетовых стали почти прозрачными. Из живого человека она на глазах превратилась в фурию. Воздух заколебался холодными вязкими волнами, источающими тяжелый больнично — могильный дух.
Чтобы избавиться от наваждения, Вакула бросился к бару, достал коньяк, налил его в фужер и залпом выпил. Некоторое время он стоял неподвижно, заставляя себя адекватно воспринимать действительность. Когда он обернулся, то увидел, что старуха продолжала прямо сидеть в кресле. Перед ней на коленях стоял Петелин. Старческая рука гладила его лысую голову.
— Ты сделаешь это, — приговаривала Ариадна Васильевна, — сделаешь, и я отдам тебе банк. С собой в могилу не утащу. Отдам все. Ты обязан покарать убийц. Сначала Сурова, а потом эту сучку. Не сразу обоих. Пусть она помается… Ты сделаешь это…
— Сделаю, — ей в унисон отвечал Петелин.
— А я тебя сделаю владельцем огромного состояния. Ты продолжишь то, что начал Артем. Сполна расплатишься за него. Смоешь их гнусную кровь и станешь другим человеком. Не тем слюнтяем, просившим милостыню, а гордым, надменным хозяином жизни.
— Я убью их, — клятвенно заверял Петелин, размазывая слезы по пухлому безвольному подбородку.
Глядя на него, Вакула невольно спрашивал себя: «Неужели убьет? Не наложит в штаны, не смотается, не промахнется?»
— Ты стрелять — то умеешь? — спросил он, чтобы перебить затянувшиеся материнские заклинания.
— У меня краповый берет. Спецвойска охраны. Всему научили.
— Зеков охранял?
— Вагоны сопровождал.
— Тогда другое дело.
Вакула вышел из комнаты и довольно быстро вернулся с небольшим кейсом. Поставив его на стол, открыл. Внутри оказалось два пистолета.
— Выбирай. Хочешь «Макаров», хочешь «стечкин». Обоймы полные. Номера спилены. Купил по случаю, а видишь — пригодились.
Петелин поднялся с колен, подошел к столу и со знанием дела занялся пистолетами. Ариадна Васильевна наблюдала за ним с нескрываемым кровожадным восторгом.
— Ты сможешь? Сможешь? — повторяла она.
— Только уж не обманите, — отвечал он, вынимая и вставляя назад обоймы.
— Будешь доволен, — и, придав лицу бесстрастное выражение, старуха переключилась на Вакулу. — Как найти Сурова?
— Думаю, он вряд ли отпустит от себя Киру. А она вернется к Сергею Грачу.
— Почему?
— Собачку у него оставила, — надсадный пропитой голос Вакулы звучал убедительно.
— Вот и отвези Женю туда.
Петелин остановил свой выбор на «Макарове», спрятал его во внутренний карман теплой куртки, которую по заданию Киры ему купили охранники.
— Как же его узнать?
— Егорка покажет.
— Мне не хотелось бы там светиться, — запротестовал Вакула.
— Это твой долг перед Артемом.
— Так, может, мне сразу двоих? Бегай потом за вашей Кирой!
Старуха закурила новую сигарету. Задумалась, прикидывая, стоит ли рассчитаться одним ударом. Нервно дернула головой.
— Нельзя. Сперва она должна официально отказаться от наследства. Иначе может пасть подозрение на меня… или на Егора Пантелеймоновича.
