Михаил Серегин - Алмазы Якутии
Егор оглянулся. Внизу бежал Вилен Михайлович. Он только что перезарядил свой «зауэр» и теперь метался то к одному, то к другому дереву, выбирая удачную позицию. Нужно хоть на время остановить его. Держась одной рукой за ствол чахлой березки, Родионов рванул зубами рукавицу с руки и вскинул пистолет. Его движение было замечено. Вилену Михайловичу тоже некуда было особенно спрятаться, поэтому, не успев спустить курок, он метнулся к другому деревцу. Егор выстрелил в его сторону и, бросив пистолет в карман, сделал последний рывок и оказался наверху.
Выбравшись из лощины, он оказался прямо на дороге. Теперь Вилен Михайлович достать его не мог. Во всяком случае, пока не мог.
По обе стороны от лощины шел редкий ельник. Кое-где клонилась к земле ива, росла осока. Все говорило о близости реки. В воздухе чувствовалась освежающая влажность. Егор пересек дорогу и побежал вниз по пологому склону холма. Овраг изобиловал березами. Егор поскользнулся и кубарем покатился на дно.
До его уха донесся сбивчиво-глухой, надсадный рев мотора. Егор не стал оглядываться, а вскочил и побежал дальше. Самое главное для него сейчас – уйти от погони.
И тут пространство разорвали два ярых выстрела. Ветер донес до Егора крики. Кажется, это был голос Вилена Михайловича.
* * *Выскочив на дорогу в воинственном настроении, Вилен Михайлович уже хотел было ринуться в овраг за Егором, как услышал приближавшийся шум автомобильного двигателя. Это был не совсем обычный двигатель. Его гул был похож на рев небольшого самолета. Мотор рычал как зверь, глухо и упорно, то и дело ускоряя обороты. В нем чувствовалась мощь, готовая пробиться и сквозь тайгу и сквозь пустыню. Вилен Михайлович стоял посреди дороги с красным, перекошенным от злобы лицом и вглядывался в стремительно увеличивающуюся точку.
Точка приняла очертания машины. Потом уже Вилен Михайлович рассмотрел яркую окраску джипа. Да, это был исполосованный оранжево-черным могучий джип. Огромная цифра «восемь» украшала дверцы и крышу.
Увидев машину, Вилен Михайлович решил прекратить бесплодную погоню за Егором, тем более что уверенности в успехе у него не было. Родионов был явно выносливей его, а он уже начал выдыхаться. Нет, гонки по пересеченной местности – это не для него. Единственное преимущество Вилена Михайловича перед Родионовым было в ружье, которому пистолет сильно уступал в убойной силе и в точности прицеливания.
Но патроны к «зауэру» тоже были на исходе. Поэтому бывшему конвоиру пришла в голову другая идея. Тем более что она просто-таки ехала ему в руки. Дождавшись, пока машина подъедет так, чтобы его было видно на дороге, он поднял «зауэр» стволом вверх и выстрелил.
Пашка вслед за отцом тащился с двумя рюкзаками. Один был у него на спине, а другой он волочил за собой по снегу. Тяжело дыша, он уже начал подниматься вверх по склону, когда джип затормозил перед отцом. Он не видел, что отец держал «зауэр» направленным в лобовое стекло, но водитель джипа видел это слишком хорошо. Еще бы немного, и его усиленный бампер двинул бы Яковенко-старшего в живот, но водитель вовремя ударил по тормозам. Тяжело и грозно урча, джип замер перед Виленом Михайловичем.
– Выходи! – орал Вилен Михайлович, поводя из стороны в сторону стволом «зауэра». – Выходи, сука! Я приказываю!
Из машины выполз долговязый парень в шлеме и ярко-красном комбинезоне. На рукаве была тройная оранжево-черно-белая полоса, такая же полоса проходила по нижней части комбинезона.
– Руки! – закричал Вилен Михайлович, наставляя на парня ружье.
– И ты, и ты тоже! – Вилен Михайлович кивнул в сторону сидевшего на пассажирском сиденье штурмана.
Долговязый что-то по-немецки сказал своему напарнику. Тот сидел с вытаращенными от изумления глазами.
– Давайте, нехристи, выметывайтесь, – злорадно вопил Вилен Михайлович, поняв, что перед ним иностранцы. – На хер из машины, на хер! – с расстановкой говорил он, полагая, что так его лучше поймут.
Неизвестно, что больше напугало немецких спортсменов – «зауэр» или истерическая злоба Яковенко-старшего. Напарник долговязого понял, что от них требуется. Он открыл дверку и спрыгнул с подножки. Он был в точно таком же красном комбинезоне, пониже водителя, крепкий, с веснушчатым лицом простофили.
– Пашка, давай в машину, – скомандовал Вилен Михайлович сыну, который только появился у дороги.
Пашка тяжело дышал, с него градом катил пот. Он подтянул наверх второй рюкзак и бросил его рядом с джипом.
– Быстро в машину, Паша, кому говорю! – рявкнул Вилен Михайлович, видя, что сын несколько замешкался.
– Найн, найн, ноу, нэ-эт, – приблизившийся к Яковенко-старшему долговязый водитель показывал с огорченным видом на часы, пытаясь вспомнить хоть какие-то слова.
– Батя, может, не надо? Ну их к черту! – Пашка растерянно пялился на отца. – Пусть катят отсюда.
– Я, я, нэ нада, – закивал долговязый немец, силясь улыбнуться и продолжая стучать по массивным часам на руке, – мы есть апаздать!
– Вам есть пиздец, – взвизгнул Вилен Михайлович, – отойти от машины к чертовой матери! Хенде хох, фриц швайн! – Он снова направил ружье на водителя.
Тот понял сакраментальную фразу и руки поднял.
– Пашка, садись за руль, – зыркнул на сына Вилен Михайлович. – Иди, сказал! Чего ждешь?!
– Нэ-эт, – замахал руками штурман, – нэ-эт, найн, ноу!
– Ну-ка, не мешайся! – Вилен Михайлович направил на него «зауэр», – знаешь, как бьет! Фьюить – и нету! Немецкая штуковина, кстати.
Он заржал. Немцы недоуменно переглянулись. Пашка, поняв, что отец находится не в том состоянии, когда можно ему перечить, приблизился к джипу. Коренастый немец проводил его долгим непонимающим взглядом.
– Мы не воры, – хохотал Вилен Михайлович, – мы бандиты с большой дороги.
– А они, батя?
– Ничего с этими жлобами не случится, товарищи подберут. Так вот, дорогие нацисты, – презрительно глянул он на стоявших с поднятыми руками немцев, – ваши соревнования подошли к концу. Мы, понимаете ли, тоже опаздываем, не можем ждать.
– Но эта наш, – показал долговязый на джип, старательно подбирая русские слова.
– Был ваш, стал наш, понял, фриц? – усмехался Вилен Михайлович.
– Он нэ эст Фриц, – сказал штурман.
– Да мне насрать, кто он! – победоносным тоном произнес Вилен Михайлович, обходя коренастого.
Забравшись в салон, Вилен Михайлович убрал ружье.
– Давай, Пашка. – Он взял карту, по которой ориентировался штурман. – Да тут ни хрена не поймешь!
Пашка открыл заднюю дверку джипа и увидел легкие теплые куртки с такими же эмблемами, как на рукавах комбинезонов. Он выкинул куртки на снег, а на сиденье бросил рюкзаки.
Потом устроился за рулем и надавил на педаль акселератора. Джип взвыл. Казалось, это конь, почуявший незнакомого седока, хочет вырваться на свободу.
– Ну и силища! – воскликнул Пашка.
– Давай по дороге, там недалеко поворот к реке, – Вилен Михайлович кое-что все же разобрал.
Немцы о чем-то энергично переговаривались, с неарийской пылкостью жестикулируя и показывая на машину. Джип рванул с места, и вскоре спортсмены превратились в два едва различимых на горизонте пятнышка.
* * *Избавившись от преследователей, Егор вздохнул полной грудью. Он не знал, что произошло на трассе, но каким-то шестым чувством понял, что опасность миновала. Он пошел напрямую, сквозь тайгу, которая постепенно начала редеть. В кармане лежала завернутая Туярымой еда. Он решил перекусить, пока совсем не выбрался из леса. Был полдень – Егор определил время по солнцу, стоявшему в высшей точке небосвода.
Пообедав, он зачерпнул ладонью снег и принялся его сосать. Немного утолив жажду, он вынул пистолет и принялся снаряжать магазин патронами, лежащими в кармане россыпью. Когда с этим было покончено, он пересчитал оставшиеся патроны, бросил их в карман рядом с пистолетом, поднялся и быстро зашагал, оставляя солнце с левой стороны.
Глава 29
Пашка гнал джип по дороге, которая становилась все менее накатанной. Но это его не слишком смущало. Он был доволен тем, что не придется снова тащиться пешком, и с удовольствием управлял послушной машиной. Сидящий рядом отец крутил в руках карту, оставленную штурманом немецкой команды, ничего в ней не разбирая. Наконец он опустил стекло и выкинул карту вместе с планшеткой за окно.
– Уроды, – пробормотал он, – ни хрена не разберешь. Не могли по-русски написать.
Он вынул свою карту и принялся ее внимательно разглядывать. Дорога тем временем совсем закончилась. Пашка остановил «Лендровер» и посмотрел на отца.
– Теперь куда? – растерянно спросил он.
– Сейчас, – тот уткнулся в карту, – должно быть, уже недалеко.
Джип стоял посреди открытого пространства, на котором тут и там торчали кочки с оголенными вершинами. Солнце за несколько последних дней успело растопить на них снег, и теперь они, словно головы неведомых чудовищ, чернели среди белого покрывала.
