Андрей Дышев - Серебряный шрам
Глава 37
Я поднял глаза и с удивлением увидел, что над картавым, затягивая на его шее стальной тросик, стоит Борис. Вероятно, на моей физиономии было столько счастья, что она отяжелела и челюсть отвисла сама собой.
– Ты заставляешь меня заниматься делом, которое с точностью до наоборот соответствует моей профессии, – сказал он, оттаскивая обмякшее тело картавого в сторону и связывая ему за спиной руки.
– Борис, – прошептал я, еще не веря в свое спасение. – Это ты? Откуда? Боря, ты очень вовремя…
– Я заметил, – ответил он. – Опоздай мы на пару минут, и ты бы уже дрыгал ножками в предсмертных судорогах.
Я только сейчас заметил Ризо – грузина из гостиницы «Таджикистан», который дал мне полмиллиона. Он стоял перед Валери, склонив голову, и что-то спрашивал у нее. Валери пыталась расчесать спутавшиеся волосы, но расческа застревала, как плуг на камнях.
– Откуда ты, Боря? – повторил я.
– Откуда! – передразнил он меня и, надавив мне на шею, стал распиливать ножом веревки на запястьях. – Ты когда обещал быть? Через две недели?
– А сколько уже прошло?
– Сколько-сколько… Столько, в общем-то, и прошло. Но я, как старый многоопытный кот, понял, что ты запутался в любовных делах настолько, что без моей помощи не выкарабкаешься. Опыт не пропьешь… Э-э, браток! – протянул он, глядя на мои позеленевшие ладони. – Пальчиками пошевелить можешь?
Я пошевелил.
– Нормально, – кивнул Борис. – А то я уже грешным делом намеревался укоротить тебе лапки.
Он присел возле меня и стал растирать мне руки. Я смотрел, как Ризо помогает Валери подняться на ноги. Кажется, она не была связана. Но почему тогда не попыталась треснуть картавого со спины по голове? Борис проследил за моим взглядом.
– Кажется, ваши отношения с этой вумэн достигли степени вопиющей гармонии. Что, уже ревнуешь?.. Ризо! – Борис повернул голову. – Ты представляешь, человек едва выкарабкался из могилы и сразу начал ревновать.
– Все правильно, – отозвался грузин, не оборачиваясь и продолжая распутывать Валери. – Так должен делать настоящий мужчина!
– Так он к тебе ревнует!
– Правильно делает. Он чувствует серьезного соперника.
– Борис, ты не убил его? – Я кивнул на картавого.
– Что ты! – возмутился Борис. – Я такой грех никогда не возьму на душу. А ты считаешь, что его следовало бы убить?
– Нет, он мне нужен живым. Это очень опасный человек…
– Потом расскажешь, – перебил меня Борис. – А сейчас надо сваливать отсюда, и как можно скорее. Я из-за тебя в такие истории вляпывался!.. Идти сможешь?
Я кивнул, ухватился рукой за выступ в скале и поднялся на ноги. Все тело пронзило острой болью, словно сквозь меня пропустили ток, но я устоял. Борис, глядя на меня, покачал головой.
– Любишь же ты приключения, Кирюша. И башка у тебя разбита. Чем это он тебя?
– Не знаю. Может быть, булыжником?
Ризо поднял Валери на руки.
– Ну что, вперед? – спросил он и, не дожидаясь ответа, пошел вдоль скал.
Я взглянул на Бориса. Он молча пожал плечами и предложил мне свою руку, чтобы я мог на нее опираться.
– Но как вы нас нашли? – опять спросил я.
– Это целая история, – ответил Борис. – Но я расскажу тебе ее как-нибудь на досуге. – И как-то странно взглянув на меня, добавил: – Между прочим, ты оставил столько следов, что тебя мог бы разыскать любой юный следопыт. И милиция, по-моему, успешно идет по этим следам.
Я кивнул:
– Да, Борис, да. Поэтому этот человек мне и нужен.
Борис недолго приводил картавого в чувство, воткнув ему в ноздрю ватный жгутик, смоченный в нашатырном спирте. Картавый поморщился, открыл мутные глаза и, увидев меня, с усилием усмехнулся.
– Напрасно, – сказал он.
– Ну-ка, гражданин, вставайте! – приказал ему Борис и отвесил довольно крепкую оплеуху.
Я, морщась от боли, принялся догонять Ризо и Валери. Когда я поравнялся с ними, Валери сказала:
– Спасибо, дальше я пойду сама.
Ризо опустил ее на землю и только теперь смог пожать мне руку.
– Я тебе должен, – сказал я.
– Вот я за долгом и пришел.
Если на свете и бывает чудо, так это мужская дружба. Слезы сами собой навернулись мне на глаза. Серые холмы поплыли передо мной, превращаясь в штормящее море.
* * *Возвращение на дачу я помню смутно, словно это происходило во сне. У меня едва хватило сил, чтобы дойти до кишлака. Там нас встретил Глеб и едва не задушил Валери в объятиях. Где ж ты раньше был, братишка, подумал я. Валери в нескольких словах рассказала ему о наших злоключениях. Глеб стал мрачнее тучи и, отведя картавого в сарай, как я полагаю, разрядил на нем свое раздражение, затем снова вывел во двор – ссутулившегося, с залитым кровью лицом, точнее, тем, что от него осталось, и заставил его влезть на прицеп трактора и лечь на доски лицом вниз.
Мне стало противно от этой трусливой демонстрации силы над раненым и связанным человеком, который сейчас был не опаснее барана, уготовленного на убой.
– Почему ты не ждал нас на отмели? – спросил я его, чувствуя, как во мне вскипает злость.
Валери поняла, что я завожусь, встала между мной и Глебом.
– Не надо, Кирилл, – ласково сказала она. – Он и не должен был ждать нас там.
– Силу показывает, – сквозь зубы произнес я. – А где он раньше был? Почему этот юный качок не показал свою силу, когда картавый точил на нас нож?
– Заткнись, – попросила Валери. – Ты устал. У тебя нервы.
– Что ему не нравится? – спросил Глеб, пытаясь отстранить Валери и подойти ко мне. – Посеял весь порошок, а прыгает так, будто подвиг совершил. Кажется, он хочет со мной драться?
– Валери, купи ему короткие штанишки и научи вежливо разговаривать со старшими, – сказал я.
Глеб въехал мне кулаком в челюсть довольно неожиданно, но я отреагировал мгновенно и свалил его на землю двумя быстрыми ударами справа.
За поверженного Глеба рассчиталась со мной Валери. Вот уж у кого нервы! Она хлестала меня по щекам с такой яростью, что через полминуты моя голова гудела, как барабан, и я стоически терпел эту экзекуцию, с удивлением глядя на то, как Валери стремительно заливается слезами. Наконец она устала, опустила руки и закрыла ими лицо. Я отвел ее под кран, умыл и, обнимая и похлопывая по плечику, успокоил.
Подошел Глеб. Не глядя мне в глаза, буркнул:
– Времени нет, надо ехать.
– Куда?
– На дачу.
– А охранка там?
– Нет, я всех отправил в Душанбе.
Валери села в кабину трактора рядом с водителем, а я, Глеб, Борис и Ризо – в кузов прицепа, рядом со связанным картавым. Водитель оказался лихой, гнал вовсю, и прицеп швыряло на ухабах со страшной силой. Картавого подкидывало, как мешок с картофелем, он бился изуродованным лицом о борта, оставляя на них кровавые пятна. Мне стало его жалко, и я ничего не мог поделать с этим предательским чувством. Пришлось поднять его и посадить, прислонив спиной к борту. Глеб поморщился, беззвучно выругался и сплюнул. Юноша не научился еще сострадать, он был молод, самоуверен и глуп и не знал, что чем больше страданий перенесешь на своей шкуре, тем больше потом жалеешь других.
Ризо распрощался с нами, когда мы подъехали к даче. Он договорился с водителем, чтобы тот подкинул его в Куляб. Я протянул ему руку, стал что-то бормотать про долг, который красен платежом, но грузин не дал мне договорить, крепко обнял меня, и в этом жесте теперь уже не было ничего наигранного, лицемерного.
Глеб, прихватив кусок тонкой стальной проволоки, потащил картавого в баню. У меня уже не было сил контролировать судьбу картавого. Я сделал свое дело. Пусть теперь Глеб упивается своей властью над человеком, который намного сильнее его.
Мы остались с Валери вдвоем в той самой комнате, где я впервые увидел Рамазанова, где он раскрыл мне свой план. Какой был самонадеянный человек! Теперь его душа парит где-то высоко над землей, а его кровожадный компаньон – избитый, покалеченный, озверевший вконец – сидит под арестом в бане. И сама Валери уже не та.
Она обрабатывала мне рану на голове ватным тампоном, смоченным в какой-то пахучей жидкости.
– Что теперь? – спросил я ее. – Теперь – все? Все, Валери? Или мы начнем новую игру?
– Теперь все, – тихо ответила она. – Ты свободен.
– Мы расстанемся?
– Должно быть.
– Куда ты поедешь?
– Наверное, домой.
– В Вильнюс?
– Нет, в Лиму. К отцу. Хотя… Хотя он ждет меня иной.
– Что значит иной, Валери?
– Это значит, что я не оправдала его надежд.
– Ты для него шла за порошком?
– Для него, не для него… О чем ты, Кирилл?
Мы не понимали друг друга, но оставались очень близкими, почти родными людьми. Она завинтила пузырек с жидкостью, положила на стол пинцет и ножницы.
– Все. До свадьбы заживет.
– Выходи за меня замуж, – сказал я.
Ее глаза потяжелели от слез. Она коснулась моей щеки ладонью.
– Не надо, – прошептала Валери. – Это просто такое у тебя настроение. Я совсем не тот человек, которого ты себе представляешь.
