Дмитрий Вернидуб - Полынь и порох
Не дожидаясь окончания службы, полковник Смоляков как начальник штаба, имеющий огромное число неотложных дел, направился к переносному пункту полевой связи, которую удалось наладить путем включения в железнодорожную линию. На проводе «висел» командир северного заслона. Поздравив Ивана Александровича со взятием города, он сразу же стал требовать подкрепления, утверждая, что большой отряд Грушевских шахтеров пытается выбить его из Персияновки. Приказав заслону действовать по обстановке, но дальше Персияновки не отходить, Смоляков пообещал отправить в помощь две резервные сотни, для чего с помощниками поскакал на станцию Хотунок.
За ним, вырулив на спуск из праздничной толпы, устремился потрепанный тарантас.
Партизаны нагнали Смолякова за мостом. Полковник остановился, махнув сопровождающим, что догонит. Попросив Женьку Денисова отойти в сторонку, он улыбнулся:
– Слава Богу, вы живы! Ну, докладывайте, могикане вы эдакие.
Лиходедов и Мельников быстро рассказали, как все было.
Иван Александрович нахмурился:
– Значит, Федорин решил пойти ва-банк. Интересно. Теперь вот что: удрал Ступичев от него или нет, уже не важно. Я передам начальнику контрразведки Иоль-де-Монклару, чтобы подъесаула при случае поймали и расстреляли. Прошу, будьте крайне осторожны и держитесь вместе. Пичугина не забудьте. Ценципера пусть передаст контрразведчикам. Все одно толку никакого. По моим сведениям, немцы вот-вот возьмут Ростов. Надеюсь, что ротмистр Сорокин тоже скоро прибудет.
– Господин полковник, – попросил за всех Алексей, – вы бы об охране позаботились. Мы за вас тоже волнуемся. И еще, может, пора координаты нашего схрона передать полковнику Денисову?
Иван Александрович немного помолчал, но кивнул:
– Спасибо, ребятки. Хорошо, Лиходедов, я подумаю. Пора золото возвращать народу.
Вернувшись к церкви, экипаж остановился под деревьями, сбоку от нее, но так, чтобы можно было видеть пространство перед входом. Служба заканчивалась. Пожилой настоятель вышел вместе с Походным атаманом за ворота и, читая молитву, перекрестил всю открывающуюся с этого места панораму – огромное пространство, только что бывшее полем сражения за Новочеркасск. Вдалеке, у Персияновки, еще слышались взрывы – там шел бой.
Усаживаясь в отбитый у красных открытый «Олдс-мобиль» с постеленными поверх сидений коврами, генерал Попов подозвал полковника Федорина и стал о чем-то его спрашивать. Тот несколько раз кивнул, отошел, дал распоряжение стоящим поодаль двум офицерам и сел в автомобиль с Походным, чтобы торжественно ехать по Московской в Атаманский дворец.
– Для нас официальная часть закончена, – прокомментировал Мельников. – Похоже, это те, из «шинелей». Давай, Жека, двигай потихоньку за ними, посмотрим, куда они собрались.
Женька не вытерпел:
– Я что, извозчик? Может, объясните, как могикане могиканину, чем вы занимаетесь? Почему со Смоляковым шепчетесь?
Алешка и Серега переглянулись.
– Хорошо. Только в двух словах, – решился Лиходедов. – Когда мы в казначействе ценный груз охраняли, у нас его по поддельным документам вывезли, а Смолякова оговорили.
– Сперли, значит? А кто?
– Полковник Федорин и его люди.
– Ух ты! Вот гады! Ну ладно, поехали… Никуда они от нас не денутся. За нашего начштаба я на все готов.
Офицеры, сев на коней, добрались до Студенческой, свернули на Почтовую и спокойно поехали дальше, не обращая внимания на стрельбу у Политехнического института, из которого партизаны Новочеркасского полка выбивали засевших в главном корпусе красногвардейцев.
– Жаль, не видит этого безобразия наш Барашков, – покачал головой Алексей, – он бы точно нашел способ гегемонов выкурить.
– Вы чего? – наигранно ужаснулся Денисов. – Хотите, чтобы Веня альма-матер в щебенку разнес?
– Правильно, Жека! – согласился Мельников. – Нам еще в нем учиться!
Про Вениамина Лиходедов вспомнил неспроста. Накануне, перед уходом Барашкова с подрывниками северного заслона, у них был разговор. Алешка показал тетрадь археолога и вкратце объяснил, о чем идет речь. Барашков слушал с интересом.
– Похоже на страшную сказку, – произнес он. – Ну-ка дай глянуть.
У студента-химика было много поразительных черт. Он не только моментально улавливал суть, но и читал раз в пять быстрее, чем обычный грамотный человек.
Вернув Алексею проглоченную залпом тетрадь, Вениамин задумался. Зная Барашкова, Алешка не торопил, но уже начинал нетерпеливо ерзать.
– Это, конечно же, антинаучно, но… – Первая фраза вселяла надежду. – Но, с другой стороны, у нас есть все необходимое для эксперимента: во-первых, как утверждает уважаемый покойный, коды для энергетического воздействия на настроенный определенным образом мозг. И, во-вторых, сам мозг, переживший клиническую смерть.
– Журавлев, что ли?
– Да, наш славный рыцарь Анатоль.
Алешку даже передернуло от такого лабораторного подхода к едва не погибшему другу.
– Вот вернусь из Персиановки, – мечтательно проговорил Вениамин, – и мы организуем собственную лабораторию по изучению феномена. Только давай поклянемся не делать сию непроверенную гипотезу достоянием общественности. Это очень опасно, даже если ничего не подтвердится.
– Хорошо. А Журавлев согласится?
– Согласится? Ха! Эпохально! Да он напрашиваться будет, когда узнает! Толик у нас отчаянный…
Двое из контрразведки свернули на Комитетскую.
– Погоди, не гони, заметят, – Алешка придержал Денисова за плечо. – Давай твоего коллегу пропустим.
Подождав, пока проедет телега с винтовками, подобранными на улицах, и эскорт – пятеро подвыпивших казаков, – тарантас повернул за угол. Пристроившись за поющими разудалую песню станичниками, партизаны приняли безмятежный вид.
Однако через квартал лица друзей стали вытягиваться. Двор, в который завернули люди Федорина, находился точь-в-точь напротив дома дяди полковника Смолякова.
– Постой, Серега, – выговорил Лиходедов, – только не говори, что мы с детства полные идиоты.
– А я и не говорю…
– Он знает, – хихикнул Женька.
Но на его шутку никто не отреагировал.
– Нужно срочно узнать, к кому они направились, – Алексей попытался встать, но охнул и осел, держась за бок.
– Посидите лучше здесь, инвалиды, – сказал Женька, – и не высовывайтесь, а я на разведку.
Соскочив на землю, он направился в соседний двор. Там, изображая из себя квартирьера-завоевателя, собирающегося оформить на постой, по крайней мере, сотню, Денисов выяснил, кто и сколько живет тут и в соседних дворах.
– А это что у вас, голубятня? – негодующе поинтересовался он у бабки, обитающей в какой-то пристройке в глубине общего двора.
Над сараями возвышалось выкрашенное в синий цвет обитое железом сооружение.
– Ей-ей, нет, – закрестилась бабка, – не наше это… И вход туда с ихней стороны. – И показала за забор.
– Щас проверим, – Денисов взял стоящую у сарая лестницу.
Владения за забором принадлежали двум хозяевам. Вернее, вытянутый вглубь дом был разделен на две независимые друг от друга половины. Денисов уже знал, что одна из них пустует, потому как все соседи старались сбагрить постояльцев именно туда.
«Там большевики-титовцы квартировали, и вы сможете, – говорили они. – А ключи у старшины квартальных дворников. Его вход первый».
Заглянув через крышу сарая в соседний двор, Женька увидел, как офицеры выходят из «нежилой» части, неся деревянную лестницу. Судя по всему, они тоже собирались осмотреть голубятню.
«Да у них тут почтовые голуби! – догадался Денисов. – Надо же, хитро! И как только их гегемоны не съели?»
Он тихонько зашел за синюю, с двумя решетчатыми окошками будку, прислонился к ней спиной и стал слушать. По лестнице поднялся только один северянин. Замок он открыл не сразу, долго ковырялся ключом. Голуби внутри заволновались, подняв шум. Некоторые вылетели через садок на улицу.
– Сколько их нужно, штук пять? – спросил поднявшийся у стоящего внизу напарника.
– Число нечетное. Бери шесть, – ответил тот.
– Ладно. А что в вольере заперты, это наши?
– Так точно-с, вашинские. Токма трое осталось. Привезти б надо, – раздался снизу заискивающий голос третьего человека.
– Привезем, когда груз забирать будем.
«Дворник! – догадался Женька. – Ну и компания! Интересно, господа, а о каком грузе речь? Уж не…»
– Вы скажитесь, вашбродия, кады ждать, – поинтересовался дворник, – а то ить мне стенку разбирать.
– Пока не знаем. Как будет приказ, сообщим. А пока вот тебе от хозяина, за службу.
– Премного, премного благодарен! Рад стараться! – принялся раскланиваться дворник. – Уж как я радый, что большаков побили… Они меня, ироды, тут на вечные мучения обрекли. Самогон весь, что был, вылакали и сожрали все подчистую. Чуть голубков ваших не сварили… Однако я уговорил!
