Андрей Воронин - Панкрат
— Вы считаете меня бандитом? — усмехнувшись, он откинулся на спинку стула, такого же топорного, как и все остальное в бункере. — Да, кстати, вы так и не представились. Это невежливо, — он быстро сменил тему разговора.
— Панкрат Суворин, — проговорил Седой, чуть-чуть наклонив голову. — Рядовой. Много денег за меня не выручишь.
Усманов недоуменно приподнял брови, потом разразился хохотом. Отсмеявшись, вытер слезящиеся глаза:
— Ну, во-первых, ваше командование и за рядовых иногда платит неплохой выкуп. Это когда телевизионщики раскопают что-нибудь и надо сделать вид, что Россия заботится о своих героях.
Скривив губы, он сплюнул прямо на пол.
— Во-вторых, нам вы нужны не для этого, — он снова улыбнулся. — От вас требуется совсем другое — всего лишь добровольное сотрудничество, кратковременное и ни к чему вас не обязывающее… Панкрат.
— Вот как? — Суворин изобразил на лице интерес и положил руки на стол перед собой, сцепив пальцы. Рашид пригубил вино, одобрительно причмокнул губами и поставил стакан.
— Зря вы отказываетесь. — произнес он, вытирая рот рукавом камуфляжа. — Вкуснейшая вещь. И для здоровья полезно… Да, о чем это мы?..
— Вы, — поправил его Панкрат. — Все еще вы. Усманов кивнул.
— Вы уже познакомились с вашим соседом? — поинтересовался он.
Суворин слегка наклонил голову.
— Значит, познакомились, — сделал вывод Рашид. — Судя по его словам, вы были знакомы и раньше. Рассказать, как произошло ваше знакомство?
И, не дожидаясь согласия Панкрата, чеченец в деталях, как мог бы передать случившееся только очевидец, рассказал о столкновении ликвидатора и Суворина.
— Мы полагали, он выдумал всю эту историю, чтобы скрыть, что на самом деле ноутбук находится у него. Или просто помешался и начал городить чушь — знаете, наши методы допроса не все выдерживают, Замолчав, он отхлебнул еще вина, потом продолжил:
— Затем был почти полностью уничтожен отряд, посланный на поиски тех, кто подстрелил курьера, который должен был доставить мне кое-какую важную информацию. Курьера Службы, кстати… — Рашид сделал паузу, наблюдая за реакцией Суворина.
— Продолжайте, — произнес тот. — Продолжайте, пожалуйста. Я это уже знаю.., от нашего общего друга.
Усманов поморщился. Лоб чеченца прорезали морщины, брови сошлись к переносице.
— Слабый человек, — сказал он, словно подводя черту. — Не может такой быть другом горца. Недостоин быть даже его врагом… Но дело не в этом, — Рашид снова отпил из стакана. — Прошу прощения… Так вот, в конце концов я поверил в ваше существование и в то, что ноутбук действительно у вас, а не спрятан этим.., ублюдком. Теперь я хотел бы с вашей помощью все-таки получить эту машинку.
Суворин усмехнулся. Значит, убивать его пока не собираются. Интересно, насколько высоко его ценит Рашид.., вернее, насколько важна ему информация, записанная на винчестере ноутбука.
— Я не заключаю сделок с бандитами, — ответил он и посмотрел, улыбаясь, Усманову, в глаза. Тот, однако, отнюдь не разъярился.
— Вы уже во второй раз называете меня бандитом, — заметил он. — Почему? Я что-то украл у вас? Я убил кого-то ради наживы? Я надругался над русской женщиной, может быть?
Суворин расцепил пальцы рук и сжал их в кулаки. Получилось внушительно — Рашид вдруг отодвинулся с некоторой опаской и положил руку на пояс, поближе к пистолету.
— Да, украл. Украл спокойный сон и нормальную жизнь у сотен тысяч русских людей, убил и продолжаешь убивать своей поганой наркотой наших детей, а твои чернозадые ублюдки насилуют наших женщин.
Усманов побагровел. Пальцы, державшие стакан, сжались с такой силой, что побелели костяшки. Панкрат решил было, что в этот раз чеченец уж точно не сдержится и схватится за оружие, но полевой командир сумел вернуть себе самообладание.
— “Спокойный сон”, — кривя губы, повторил он следом за Панкратом. — Слова, и не больше. У вас, русских, никогда не было спокойного сна — или на улицах не стреляли до того, как мы вышли на них? Ваши дети… Когда вы в состоянии будете предложить им что-то лучшее, они сами перестанут покупать мою наркоту. А женщины… Это издержки войны, — его глаза на миг бешено сверкнули. — Или ты скажешь" мне, что русские солдаты не насилуют чеченских женщин?
Он перегнулся через стол и приблизил свое лицо почти что вплотную к лицу Панкрата. Тот совсем уже было собрался коротким, без замаха, ударом руки оглушить чеченца и отнять у него оружие, как вдруг он резко отшатнулся и вскочил, выхватив из-за пояса пистолет.
Видно, глаза выдали спецназовца.
Темный зрачок “беретты” смотрел ему точно в лоб.
— Так что дает тебе право называть меня бандитом? Я веду войну, я солдат! — почти с пафосом закончил он.
— Ты — бандит, — устало повторил Суворин, внутренне раздосадованный тем, что его замысел не удалось осуществить. — Война, которую ты сейчас ведешь, нужна только тебе и горстке таких же бандитов. Ты убиваешь не ради наживы, ты убиваешь ради власти. И прикрываешься баснями о свободе, — Панкрат резко подался к чеченцу. — Скажи, кто угнетал вас, когда Джохар затеял все это дерьмо? Мало показалось наркотой торговать? Нефтедолларов захотелось?
Он откинулся на спинку кресла, тяжело вздохнув несколько раз подряд. Все-таки в норму организм еще не пришел — всего минута нервного напряжения отозвалась ему испариной на лбу и дрожанием под коленями.
— Эта земля принадлежит Аллаху, — твердо произнес Рашид, словно последний аргумент, как последний козырь, бросил в игру. — То, что вы здесь делаете, противно заветам пророка. Женщины с открытыми лицами и все остальное…
— Эта земля принадлежит народу, — перебил его Панкрат. — А ты со своими бандитами — только жалкая его часть, причем далеко не лучшая. И нет у тебя правды, потому что не правды ты ищешь, а власти.
— Молчать! — рявкнул вдруг Усманов, и вены канатами вздулись на его покрасневшей шее. — Довольно!
Он изо всех сил хватил кулаком по столу — так, что подпрыгнула посуда и пролилось вино из стакана, который он наполнил для Панкрата — свой чеченец уже опустошил.
— Все, что от тебя требуется, Панкрат, — прошипел он, снова вскидывая пистолет, — это сообщить, где находится ноутбук.
— Пошел ты… — безо всякого выражения ответил Седой.
Рашид оскалился. Глаза его опасно сузились, и Суворин увидел, как указательный палец медленно тянет пусковую скобу.., еще.., еще.
Грянул выстрел. Теплый ветерок, тронувший его волосы, подтвердил — пуля прошла в каких-то миллиметрах от головы.
— Больше, чем есть, я уже не поседею, — спокойно произнес Панкрат, глядя в лицо Усманову.
Тот неожиданно успокоился и сунул пистолет за ремень.
— Выдержка — хорошо. Был бы настоящим горцем, не то, что этот… — и он сделал неопределенный жест рукой, словно указывая на Дыховицкого, к которому, без сомнения, и относилось презрительное определение “этот”.
За спиной Суворина скрипнула, проворачиваясь на шарнирах, тяжелая металлическая дверь, и в бункер с автоматом в руках влетел стоявший в коридоре охранник.
— Все в порядке, Хасыд, — кивнул ему Рашид, скрестив на груди руки. — Подожди, сейчас ты отведешь его обратно в яму.
Когда боевик вышел, командир “освободителей” перевел тяжелый взгляд на Панкрата.
— Завтра у тебя будет возможность еще раз пощекотать свои нервы, — сообщил он ему. — Я назначил на завтра казнь твоего безумного товарища. Посмотришь на то, что ожидает тебя в случае, если ты будешь упорствовать.
Суворин ничего не ответил.
Глава 7
Вечером им принесли поесть. Ведро с похлебкой опустили вниз на веревке, несколько раз дернув так, что добрая половина выплеснулась. Череп набросился на прогорклое варево с жадностью голодного зверя, неспособного контролировать свои инстинкты. Суворин же, подумав, решил, что есть это не будет — с одной стороны, ему необходимо было подкрепиться хоть чем-то, восстановить силы, а с другой — после такой пищи он вполне мог страдать животом несколько дней и распрощаться со своими планами побега из чеченского плена.
В своем решении он оказался прав. Именно это и случилось с Черепом, который к утру загадил свой угол так, что нестерпимая вонь наполнила яму, заставив Панкрата проснуться. А проснувшись, он заставил капитана зарыть свое дерьмо, дав ему пару увесистых пинков. Только когда небо из черного стало превращаться в серое, а звезды, потускнев, погасли окончательно, ему снова удалось забыться сном.
Его разбудил уже знакомый шуршащий звук. Скрипела, сдвигаясь в сторону по каменистому грунту, решетка. Минутой позже упала лестница.
— Вылезайте, — прозвучало сверху, в этот раз — на исковерканном русском. — Оба!
Суворин только приподнял голову, которую опустил было на сложенные руки, и глянул вверх. Череп же вскинулся, как ужаленный — видно, что-то почувствовал.
