Виктор Доценко - Зона для Сёмы–Поинта
Не желая испытывать судьбу, старший Кум уговорил спецчасть, и неугодного Вора быстро сплавили по этапу в другую колонию: пусть о нем у других болит голова.
Но именно с тех пор Грегорова перестали называть Арканом, а закрепилось за ним новое прозвище — Грек — на этот раз прозвище было производным от его фамилии.
Аркан–Грек старался не вмешиваться в междоусобные распри между «красным» и воровским миром, но только до той поры, пока эти распри сами не вмешивались в круг его обязанностей или лично не задевали его интересы. Тогда он давал решительный отпор.
Грегоров был открыто–прямым человеком и всегда сам привык разрешать все проблемы и конфликты, встающие на его пути.
В первое время, когда он только–только появился в зоне, его пытались подгрести под себя и старший Кум, и заместитель по режиму, и даже один крутой ДПНКа, имеющий связи в областном управлении внутренних дел. И это столь доставало и нервировало Аркана–Грека, что он однажды взял и неожиданно назначил всем троим встречу у себя в нарядной. Причем каждый из приглашенных гостей знал, кто будет на этой встрече. Для всех троих это оказалось столь неожиданным, что они решили явиться на встречу.
Когда вся троица явилась к точно назначенному сроку к дверям в нарядную, из кабинета начальника колонии, расположенного прямо напротив нарядной, появился Аркан–Грек и уважительно предложил:
— Прошу вас! — и отошел в сторону, как бы предлагая войти пришедшим в кабинет начальника колонии.
Не понимая, что происходит, но уверенные, что их приглашает сам полковник, офицеры молча вошли. Вошли, и с большим трудом удержались от восторженных возгласов: длинный стол, за которым начальник колонии обычно проводил оперативки, был накрыт на троих, и был богато уставлен дефицитными по тем временам копченой колбасой, фруктами, овощами, дорогим армянским коньяком, водкой и грузинским вином. А на месте начальника колонии стояла одна лишь рюмка, уже наполненная прозрачной жидкостью, похожей на водку, а рядом с ней — ломтик хлеба с кусочком селедки.
Быстро переглянувшись между собой, троица нерешительно остановилась в проходе. Они все еще были уверены, что их собрал сам начальник колонии для проведения какого‑то торжества.
Но Аркан уверенно опустился на место начальника и спокойно предложил:
— Вы садитесь, не стесняйтесь: гражданин полковник сегодня занят, а больше здесь никого не предвидится! Так что нам никто не помешает!
Трое старших офицеров колонии снова переглянулись, пожали плечами, и, чуть помедлив, нерешительно принялись занимать места: в их глазах можно было прочитать явное любопытство.
— Этот накрытый стол — моя попытка предложить вам нейтралитет между мною и вами. Вы делаете и решаете свои задачи, и я в них не вмешиваюсь, но и вы не мешаете мне решать свои проблемы и выполнять свою работу… Как, договорились? — ровным голосом поинтересовался Грегоров.
— Я — согласен! — тут же воскликнул ДПНКа, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не наброситься на припасы.
— В принципе, и я не против мира! — без особого энтузиазма заметил заместитель по режиму.
— А если кто‑то не согласен? — неожиданно нахмурился старший Кум.
Капитан Спесивцев был еще совсем молод, а потому и не в меру строптив: он еще не приобрел жизненного и профессионального опыта своего дяди Баринова.
— А если кто‑то не согласен с моим предложением, то в моем лице он встретит человека, который дважды мир никому не предлагает! — спокойным, но довольно жестким тоном произнес Аркан–Грек и взглянул на капитана. — Так вы что, против моего предложения? — в лоб спросил он.
— С чего ты взял, Аркадий? — мгновенно улыбнулся старший Кум. — Но мне все же хочется задать тебе всего лишь один вопрос…
— Готов ответить на любой! — усмехнулся Аркан.
— А товарищ Черемных в курсе того, что ты воспользовался его кабинетом в его отсутствие? — капитан даже не попытался скрыть своего ехидства в голосе.
— Если вам так интересно, гражданин капитан, то вы можете сами об этом поинтересоваться непосредственно у самого гражданина полковника! Набрать его номер? — Грегоров взял трубку центрального пульта.
— Нет–нет! — тут же замахал рукой старший Кум. — Это я поинтересовался так, из чисто спортивного интереса!
— Что ж, в таком случае будем считать официальную часть нашей встречи оконченной, и присутствующие, если ни у кого нет других вопросов, могут приступать к более приятной части нашей встречи! А чтобы снять некоторую напряженность с ваших лиц, хочу довести до вашего сведения следующее: на этом этаже нет ни одного постороннего лица, и на время трапезы вы можете быть совершенно спокойны и не поглядывать на часы. Кроме того, если кто‑то, несмотря на договоренность, все‑таки решится меня сдать по причине выпитого алкоголя, сразу хочу предупредить: бесполезно! В моей рюмке — простая водопроводная вода! — он хитро улыбнулся и добавил: — По окончании застолья вас ждет хозяйская «Волга», которая и развезет каждого из вас до вашего дома…
Последние слова совсем добили неугомонную «троицу». Мало того, что для них шоком оказался богато накрытый стол в кабинете самого начальника колонии, который никогда и никому не доверял ключи от своего кабинета, так он еще и дал согласие на то, чтобы его машина довезла их до дома.
Каждый из этой троицы сделал вывод, что старшего нарядчика и начальника колонии связывает нечто большее, чем просто уважение между подчиненным и начальником. И будет разумно действительно согласиться на невмешательство в дела друг друга…
Но вернемся к Серому, шнырю старшего нарядчика, который пришел на субботнюю встречу с Пашкой–Гнусом.
— С Греком все нормально, — ответил Серый. — А что касается свежих новостей в отношении Грека, то мне кажется, у него всегда все будет нормально.
— Что ты имеешь в виду? — сразу насторожился Пашка–Гнус. — Или ты хочешь сказать, что Грек стал работать на «красных»?
— Я этого не говорил! — сразу возразил ему Серый.
— Ты прекрати мне тут загадки загадывать! — недовольно прошипел Пашка–Гнус. — Если есть что, говори прямо!
— Несколько дней назад меня вызвали задолго до утреннего развода в нарядную, редко, но так пару раз было, чтобы я успел убрать нарядную до прихода начальства…
— Говори точнее: когда, где, куда?
— В прошлую пятницу это было… — наморщил лоб Серый.
—Что было‑то?
— Точнее, в субботу!
— Так в пятницу или в субботу? — с трудом сдерживался Пашка–Гнус.
— В пятницу ЭТО было, а меня вызвали часов в шесть утра в субботу…
— И что? — нетерпеливо бросил Пашка–Гнус.
— Когда я пришел, то в нарядной была такая чистота, словно там только что прибрались.
— Не тяни!
— Я и не тяну, рассказываю по порядку, чтобы понятно было, — пояснил Серый. — Я к ночному дежурному, каптерка которого на первом этаже находится: в чем, мол, дело, земляк, в нарядной‑то чисто? Зачем вызывал, мол, понапрасну? А тот протягивает мне ключи, но не отдает мне, а говорит, что чистоту нужно навести не в нарядной, в кабинете Хозяина колонии. Потом кивнул идти за ним на второй этаж. Поднимаемся, открывает он кабинет полковника… — шнырь замолчал и многозначительно уставился на него.
— Ты будешь говорить или театр будешь тут ломать передо мной? — по–змеиному прошипел Пашка–Гнус. — Говори, чего ты там увидел?
— Кто‑то в кабинете Хозяина попировал по- взрослому! Прикинь: коньяк, вино, водка, икра красная, фрукты, рыбка дорогая…
— Тебе‑то досталось? — задумчиво ухмыльнулся Пашка–Гнус.
Он пытался понять, в честь чего приключилась сия вечеринка в пятницу, да еще в кабинете начальника зоны, который в пятницу ушел едва ли не сразу после обеда? Может, он по–тихому вернулся и повеселился с кем‑то от души? Стоп, но на что намекал Серый, говоря о том, что у Грека ВСЕГДА будет все нормально?
— Слушай, Серый, — едва ли не ласково заговорил он, — у меня такое впечатление, что ты знаешь гораздо больше, чем говоришь, я прав? Ночью что, Хозяин оттягивался?
— Если бы, — хитро ощерился шнырь, радуясь тому, как нервничает Пашка–Гнус, а потому не спешил, растягивал удовольствие.
— А по бестолковке своей получить не хочешь? — истерично взвизгнул тот.
— Ну вот, чуть что, руки распускать, — Серый сделал вид, что обиделся.
— А ты не тяни, — чуть смягчился Пашка–Гнус. — Никто тебя бить не собирался, это я так, для профилактики! Рассказывай дальше!
— Если коротко хочешь, то ночью в кабинете Хозяина гулял совсем не он…
— А кто?
— Поначалу ночной молчал как партизан, но я пообещал ему пачуху вышака и он сдался, — Серый выразительно замолчал.
— Вот, держи! — Пашка–Гнус сунул ему пачку азербайджанского чая высшего сорта.
— Совсем другое дело! — обрадовался Серый. — Компашка подобралась что надо! Прикинь: старший Кум, зам по режиму и ДПНКа–Пончик… — он вновь оборвал сам себя.
