Капкан для Скифа - Александр Чернобук
Вид кухни оставлял желать лучшего. Загаженная двухкомфорочная газовая плита. Ржавая мойка, полная грязной посуды. Допотопная, еле живая мебель. Собственно, перекосившийся дощатый стол под клеенкой и два табурета, не располагающие к тому, чтоб на них садиться, таким словом, как «мебель», называть язык не поворачивался. Дребезжаще-лязгающе-рычащий холодильник полувековой давности. Пол не метен и не мыт пару месяцев. Вокруг переполненного мусорного ведра — пустые бутылки из-под водки, пива, вина, выпотрошенные пачки сигарет, окурки, презервативы. По-партизански суетящиеся вокруг этого натюрморта тараканы.
Брезгливо осмотрев чайник, Рыка не рискнул в нем кипятить воду и, найдя чистую эмалированную миску, поставил воду на газ в ней. Нашел на столе початую банку растворимого кофе, вымыл чашку и, ожидая, пока закипит вода, закурил.
Хозяина квартиры в блатном, приблатненном, бандитском, милицейском и всех вертящихся вокруг мирах звали Крабом. Ни имени, ни фамилии этого человека Рыка не знал и знать особенно не стремился. Ни к чему. Зато о подвигах этого вольно определяющегося бандита Прохор поведал очень доходчиво и обстоятельно. Краб и компания занимались разбоем на трассах. Переодевшись в мусорскую форму, останавливали и грабили в глухих местах транзитные машины. Сколько и как долго — неизвестно. Свидетелей не оставляли никаких и никогда.
И никого б это особо не трогало, кроме разве что родственников, которым приходилось подавать в розыск на пропавших без вести и хоронить, в зависимости от скорости обнаружения тел, если бы не одно обстоятельство. Неделю назад на выезде из города пропал Женя Лучик. Довольно известный и авторитетный человек. Случай был неординарный — на уши подняли всех.
Тела его жены, десятилетнего сына и самого Лучика нашли через двое суток в семидесяти километрах от города. В посадке, в общей плохо прикопанной могиле. Нашли менты. Им, в основном, о подобных находках сигнализирует население. А вот искать и карать виновных будут другие люди. Более заинтересованные.
Еще через пару дней на автомобильном рынке, в рядах разборки, замелькали запчасти от машины Лучика. Первыми в городе это вычислили люди Прохора. Так вышли на Краба. Теперь осталось узнать всех участников и наказать.
Это был, конечно, не уровень Павла, но решать вопросы рабочего характера тоже кому-то надо. К тому же, когда он услышал о произошедшем на дороге, о десятилетнем ребенке, сам твердо решил это дело никому не отдавать. От помощников, предложенных Прохором, сухо отказался. Это было его дело. Его на все сто процентов.
Павел неторопливо пил кофе, смотрел в окно и, в который раз, думал о фатальном выборе своего жизненного пути…
***
Рыка стал киллером добровольно и осознанно. Произошло это около года назад. Получилось так, что Прохору надо было срочно убрать одного зарвавшегося и зажравшегося бизнесмена, а исполнять в этот момент было некому. «Одних уж нет, а те далече».
Прохор пометался, никого толкового не нашел и решил из своих молодых кого-нибудь благословить на этот подвиг. Сделать одноразового убийцу. Наобещать золотые горы, подкормить деньгами, расписать последующую карьеру, проявить отеческую заботу к личным делам… И все, киллер для разового употребления готов. Как презерватив. Сначала жутко необходим, а потом, сразу после использования, с брезгливой сосредоточенностью — в утиль. Именно так, и никак иначе. Причем кандидатур — пруд пруди. Столько вокруг молодых, энергичных, спортивных и тщеславных. Главное — глупых. Можно поточное производство открывать. Когда Прохор уже сделал выбор, Павел его остановил и вызвался сам. Прохор долго, не мигая, смотрел в глаза своему ближайшему помощнику. Много было вопросов в этом взгляде, но вслух прозвучал только один:
— Ты понимаешь, на что идешь? — Подразумевалось многое: от спуска вниз по иерархической лестнице до непродолжительной карьеры киллера.
— Да, — абсолютно спокойно тогда ответил Рыка.
С тех пор он исполнил шесть человек. Пятерых коммерсантов — все, как на подбор, разжиревшие скоты, без чести и совести. И одного деятеля из областной государственной администрации — тоже сволочь редкостную. Павел понимал, что идет по дороге, конец у которой может быть только один — смерть. Причем она не заставит себя долго ждать. Но сделать с собой ничего не мог.
Ненависть, всепоглощающая ненависть овладела им. Как захлестнула в армии, так и не отпускала. Там были боль, кровь, пот, смерть, муки и страданья. Это с одной стороны. С другой — уютные штабы со спецпайками, доступными радистками-телефонистками, охотой с вертолетов, чуть ли не открытой торговлей оружием прямо со складов, трехэтажные коттеджи избранного офицерского состава. На гражданке все оказалось точно таким же. Дорогие машины, роскошные виллы, холеные рожи, лицемерные речи о всеобщем благе. И тут же рядом шеренги нищих, безработных, беспризорных, голодных, убогих. Смотреть спокойно на это Павел не мог. Надо что-то с этим всем делать… А начинать надо с себя… И Павел начал…
Заказчиков было несколько. Кроме Прохора — еще два городских авторитета. Всего трое. Всем он задавал один и тот же вопрос: «Почему?», а не «Сколько?» Не так, как другие киллеры. Цена не была главным критерием при взятии заказа. Он никогда не торговался — сколько давали, столько и брал. Пять тысяч — значит, пять тысяч. Десять — значит, десять. Пятнадцать — пятнадцать. Значит, столько и стоит данный объект. Радость приносили не деньги, а осознание того, что прерываешь жизнь ублюдку. Сдох, а это значит, больше никого не обманет, не обворует, не предаст, не изнасилует, не закажет. Не будет распинаться по телевизору о всеобщем благе, справедливости, равных возможностях и призывать к всеобщей терпимости. И в то же самое время не будет оплачивать себе новый домик в Испании, квартиру любовнице возле центральной площади, семерых телохранителей и четыре машины. Не сможет уже вести деловые переговоры о хищениях, тактично называя это уводом денег из государственного бюджета. Не будет нанимать братву, чтоб «порешать» вопросы с конкурентом, таким же беспринципным хапугой. Не станет спонсором очередного конкурса красоты с единственной целью — перепробовать всех молодых симпатичных глупышек с соблазнительными фигурами и пустенькими, как у щенят, глазенками.
А если все это прекратится — значит, все верно, все правильно. А раз верно, то Бог простит, он видит, что намерения благие, а, как известно, именно ими вымощена дорога в ад. Туда-то он и определит всех: и Рыку, и его клиентов. Но и там Павел не даст им существовать спокойно. А со своей участью Павел смирился, памятуя о том, что он занимается нужным, полезным делом.
***
Вот и сейчас он не понимал, как
