Екатерина Красавина - Ночной рейтинг звезды
А потом мы с ней расстались. И для меня наступили трудные времена. Работа страховым агентом приносила не так уже много денег. Их едва хватало на то, чтобы снимать квартиру на паях с другом, питаться и одеваться. И тут мой друг предложил мне один план. Дело в том, что я ему часто рассказывал о Евангелине, о ее драгоценностях. Она любила хвастаться ими, но никогда не показывала. Друг предложил снова втереться к ней в доверие. И умыкнуть пару камешков. Он знал, где она хранила свои камешки. В сейфе. Но тут я узнал, что Евангелина умерла. И сразу засвербила мысль: а что сталось с драгоценностями? Я пришел на ее похороны, потолкался среди ее знакомых. И понял по косвенным разговорам, что о драгоценностях никто ничего не знает. Когда открыли сейф, он был пуст. День и ночь в моей голове вертелась одна мысль: куда же они делись? Она могла их спрятать. Но где?
Я подумал, что об этом могут знать ее родственники. Я узнал про этот дом. И знал, что она завещала его тебе. Я подумал, что драгоценности могут храниться либо у тебя дома, либо здесь.
— Откуда ты знал, что она завещала мне дом?
— Она неоднократно говорила об этом: «Я завещаю этот дом своей племяннице Еве. Она девочка странная, но добрая. Больше мне завещать некому».
— Ты женился на мне, чтобы прикарманить чужие драгоценности?
— Ева! — Антон поморщился. — Не надо так.
— Почему?
— Потому… Да, я женился на тебе из-за драгоценностей. Но… Я полюбил тебя. Не сразу. Постепенно. Я так испугался, когда потерял тебя в лесу. Чуть с ума не сошел.
— Почему же… Ты стал бы единоличным хозяином. Всего: и драгоценностей, и домика в деревне. И моей квартиры. Не так ли? После смерти жены муж является наследником первой очереди. Получается, что у тебя ничего своего нет. Даже квартиры нет. А мне ты впаривал, что будешь сдавать ее. А оказывается, ты снимал ее с другом. Ну и ну! Я теперь поняла, почему ты никогда не приглашал меня к себе. Говорил, что у тебя неуютная холостяцкая берлога. А на самом деле — квартира не твоя. А куда делся автомобиль?
— Ну… он тоже не мой. Мне друг одолжил.
— А… поэтому он потом и «сломался», когда нам нужно было ехать сюда. А потом он бы попал в аварию?
— Ева! Прекрати!
— Не-на-ви-жу! Я тебя ненавижу!
— Я не виноват.
— А кто виноват? Я?
— Нет… Это обстоятельства.
— Ты использовал меня в своих интересах. Я тебе нужна лишь как отмычка к наследству Евангелины. Разве не так?
— Я люблю тебя! — выкрикнул Антон. — Понимаешь, люблю!
— Не понимаю. Я знаю только одно: тебе захотелось красивой жизни.
— Я виноват перед тобой. Прости меня.
— Как ты мог! Как?
— Дурак я!
— Я никогда не прощу тебя. Никогда!
В воздухе повисло молчание — тяжелое, злое.
Еве хотелось убить его. Был бы пистолет под рукой — пальнула бы, не задумываясь. За все хорошее. Таких подонков надо бы расстреливать на месте.
— А как бы ты потом выкрутился из этой истории? Развелся со мной? Или убил?
— Ты что? Как ты можешь так думать?
— Я могу думать что угодно. И запретить ты мне не можешь. Это — мое дело. Теперь я понимаю, почему ты все время стучал молотком и делал вид, будто устраняешь неисправности. Ты искал драгоценности. Ты думал, что они замурованы где-то здесь. А я была так наивна… думала: ты что-то ремонтируешь. Я просто идиотка.
— Ева! Я…
Ева заткнула уши. Потом отняла руки.
— Значит, так. Я собираю вещи и сматываюсь отсюда. Не вздумай меня останавливать, искать и звонить. Ты для меня не существуешь. Все! А теперь — уходи! Немедленно. Убирайся! И отдай мне ключи от квартиры! Сию минуту!
С каменным лицом Антон повернулся и вышел из спальни.
Ева собирала вещи трясущимися руками. Кое-как она покидала их в сумку и спустилась по лестнице. Антон ждал ее внизу.
Молча он протянул ключи.
— Я тебя провожу. Договорюсь с кем-нибудь из деревни, чтобы тебя подвезли до Черногубцева.
— Не надо! Оставь меня в покое. Я сама доберусь.
Ева вышла из дома. Закрыла калитку. И пошла по дороге. В деревню.
Все разрешилось довольно быстро. Она договорилась с одним мужиком, который согласился довезти ее до Смоленска за сто рублей.
В Москву Ева приехала под вечер. И сразу вырубилась. Забылась тяжелым сном. Проснулась утром. Села на диван и уставилась перед собой невидящим взглядом. Была такая хренотень, что хуже быть уже не может! Ее поставили раком и поимели. И кто? Собственный муж! Правда, после всего случившегося навряд ли она могла считать его своим мужем. Он был альфонсом, раскатавшим губу на камешки Евангелины. А она была орудием достижения цели. Только и всего.
Эта история была намного хуже того эпизода с Николаем, который поссорился с женой и подкатил к ней ради ночлежки и кормежки в цивильном доме. Там был тупой, примитивный расчет. Дурь, глупость. Здесь — изощренное коварство и жестокость. Ева представила, как Антон строил планы в отношении ее. Серая мышь Ева Грушева будет рада любому мужчине, который появится на ее пути. Тем более молодому и привлекательному. Навряд ли она устоит против предложения руки и сердца. Она, без пяти минут старая дева, оставившая всякую надежду на замужество.
И он был прав! Она слишком быстро клюнула на него.
Ева пошла на кухню и поставила чайник. Зазвонил телефон. Это была мать.
— Алло! Ева! Я никак не могу дозвониться до тебя. Что-то случилось?
— Да. Случилось.
— Ты упала и подвернула ногу?
— Нет. Хуже.
— Что такое?
— Мы разошлись с Антоном.
— Поссорились?
— Нет. Все серьезнее.
— В молодых семьях всегда бывают ссоры. Это не беда.
— Мы не ссорились. Я не могу тебе все объяснить по телефону.
— Хочешь, я к тебе приеду?
— Не сегодня.
— Тогда — завтра. Я заскочу после работы. Я работаю в первую смену.
— Хорошо.
— Тогда договорились. Главное — не вешай нос. Все наладится…
Мать ворвалась в комнату с горестным восклицанием:
— Он тебе изменил? — выпалила, снимая с себя красный пиджачок.
— Тогда все поправимо. Расскажи толком, что там случилось. — Мать села рядом с Евой на диван.
— Антону нужны были драгоценности тети Евы.
— Господи! Он так и сказал тебе об этом?
— Да.
Вперемешку с рыданиями Ева рассказала матери об Антоне, опустив подробности его знакомства с Евангелиной.
Мать надавала кучу советов, главным из которых был куда-нибудь поехать и сменить обстановку. Ева обещала подумать. Но, честно говоря, в таком состоянии она мало что воспринимала.
Дни проходили один, похожий на другой. Пролетела неделя. А вскоре Ева узнала потрясающую новость: она оказалась беременной.
Вначале она не придала задержке месячных никакого значения. Подумала, что это из-за стресса. Она пережила сильнейший кризис, и организм мог дать сбой. Но потом заволновалась. Ева совершенно не помнила, когда у нее в последний раз была менструация. Когда-то она отмечала критические дни красными кружочками в маленьком календаре. Но потом махнула на это рукой. Постоянного бойфренда у нее не было, и можно было не напрягаться из-за «опасных» и «неопасных» дней.
Когда они с Антоном поженились, все было как в тумане.
И необходимость предохраняться вылетела из головы. Как сказала бы ее мать, сплошная безответственность.
Ева пошла к гинекологу. Рассказала проблему. Темноволосая полная женщина посмотрела на нее и задала вопрос: как давно у нее задержка? Ева пожала плечами. Врач посмотрела на нее, как на ископаемое животное.
— Вы замужем?
— Была замужем.
Врач что-то черкнула в карточке.
— Вы можете пройти тест на беременность.
— Когда?
— Прямо сейчас. Сто пятьдесят рублей.
— Я согласна.
— Сходите в туалет в эту баночку. Мочу принесите мне. Вне очереди. И сидите в коридоре. Я вас вызову.
— Хорошо.
Ева сделала все, как ей сказали. Через какое-то время ее вызвали.
Она вошла в кабинет с замиранием сердца.
— Вы беременны. Будете делать аборт? Или оставите ребенка?
Врач оторвалась от карты и посмотрела на нее.
— Я… не знаю.
— Подумайте, время еще есть. Но не тяните. Если будете делать аборт, приходите ко мне. Я дам направление на анализы. Вопросы есть?
Ева сидела ошеломленная.
— Н-нет.
— И учтите, — врач заглянула в карту, — вам двадцать девять лет?
— Да.
— Через год вы уже переходите в категорию позднородящих. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Так что думайте!
…Ева встала со стула и пошла к выходу.
Дома у нее все валилось из рук. Ребенок! Она никогда не думала о детях. И вдруг… Она должна сделать выбор. Оставить ребенка или нет? Как она будет его воспитывать одна? Сможет ли? Может, лучше сделать аборт? Так проще.
Она терзалась этими вопросами несколько дней. А потом решилась. Будь что будет. Может, это ее последний шанс.
