Альберт Байкалов - Превентивный удар
– Уходи, – сначала по-русски, а потом зачем-то по-чеченски проговорил он дрожащим голосом, словно пытаясь угадать, какой из этих двух языков знает хищник.
Дернув ухом, ягуар слегка вытянул шею, принюхиваясь, и отступил назад. Секунда – и он беззвучно растворился среди обилия зелени. Вахид устало перевел дыхание и выпрямился. Сердце учащенно билось, готовое вылететь из груди. Чеченец поймал себя на мысли, что впервые испугался убивать.
Вытерев мокрые ладони о штаны, он вернулся на тропинку и двинулся дальше. Начался небольшой спуск. Он вспомнил, что прямо за ним должна начаться плантация коки. Что делать? Обойти? Неизвестно, насколько далеко простираются ее границы, да и где гарантии, что на обходном пути он не наткнется на какой-нибудь завод или селение? Навстречу Хуану выходил один колумбиец. Интересно, сколько их всего дежурит? Вопросы роились в голове, мешая думать. Нет ножа, которым можно было бы бесшумно снять бандита. Выстрел же могут услышать остальные. Тогда не только ему придется туго, но и всей группе, на которую он может вывести погоню.
Тем временем туман сгустился и стало совсем темно. С двух шагов уже нельзя было различить, что перед тобой – человек или причудливый куст какого-то растения. Вахид вышел на плантацию коки. Он продвигался почти на ощупь. Неожиданно впереди он услышал кашель. Крадучись направился на звук. Послышались неторопливые шаги. Хрустнула ветка. Отчетливо стали слышны шорохи – кто-то двигался среди густых зарослей.
Вахид присел на корточки, весь превратившись в слух. Мимо, всего в нескольких шагах, вполголоса переговариваясь между собой, прошли три человека с оружием. Дождавшись, когда голоса стихнут, Вахид вернулся на тропинку и направился дальше. Миновав плантацию, оказался в сельве. Через нее даже днем было тяжело продираться. Лицо уже не чувствовало укусов насекомых. Руки горели от ссадин и порезов. Споткнувшись о поваленное дерево, он на ощупь уселся на него и вновь достал телефон.
– Я в паре километров от реки, – проговорил он в трубку, едва Антон отозвался.
– Жди рассвета, – Антон выдержал паузу. – Мы все равно сейчас стоим.
* * *Появившись после довольно долгого отсутствия, Оскар Лопес сразу же собрал всех начальников в хижине, приспособленной под штаб. Андрес приказал Акутину ждать окончания собрания снаружи, объяснив это решение незнанием химиком языка.
Был вечер. Весь день висевшие в кронах деревьев клочья тумана слились в одно сплошное облако, которое накрыло землю.
Оскар был не в духе. Это стало заметно, как только разлетелась весть о его возвращении. Лагерь словно вымер. Женщины, снующие у кухни, передвигались почти бегом. Над селением нависло что-то зловещее. Не покидало ощущение надвигающейся бури.
Грохот и крик, донесшийся из хижины, заставили Акутина вздрогнуть. Он осторожно приблизился к окошку, светившемуся в темноте бледно-желтым светом, и, затаив дыхание, заглянул внутрь.
Расположившись вокруг длинного, грубо сколоченного стола, сидели собранные Оскаром люди. За время пребывания в лаборатории Акутин так толком и не разобрался, кто здесь кто. Один, грузный бородатый мужчина, был начальником охраны. Андрес, сидевший сейчас по правую руку от стоящего у стола Лопеса, считался его первым заместителем. Дальше худощавый старик, который отвечал за хозяйство. Трое всегда до зубов вооруженных молодых мужчины – что-то вроде полевых командиров. Остальных он видел редко и понятия не имел, кто они такие. Всего администрация состояла из двенадцати человек.
Тем временем Лопес обошел стол и, оказавшись за спиной кучерявого парня в камуфлированной форме, схватив его за волосы, ткнул лицом в стол. Далее последовали крики и топот ногами. Опасаясь, что его заметят, Акутин отошел в сторону. Спустя некоторое время в хижине наступила тишина.
– Все свободны, – разобрал он уже выученную фразу, произнесенную Оскаром. Послышался шум и шаги. Двери открылись. Понуро опустив головы, стали выходить участники совещания. Последним – Андрес. Он отыскал в темноте Акутина.
– У нас большие неприятности, – покосившись на оставленную открытой дверь, он положил руку на плечо Геннадию Леонидовичу и увлек в сторону. – В Боготе пропал связной, который знал, каким образом добраться к лаборатории. Когда стали разбираться, оказалось, что вчера он вылетел сюда с одного из наших аэродромов с каким-то человеком. Однако, как ты сам знаешь, мы никого не видели. Сегодня утром Оскар узнал, что самолет все же был в нашем районе, а летчик вернулся один. Куда делись проводник и этот парень, которого он сюда доставил, неизвестно.
– А разве пилот не знает? – осторожно поинтересовался Акутин.
– Он при посадке погиб, – Андрес вздохнул. – Странно все это.
Некоторое время шли молча. Акутин ощутил непонятную тревогу и поежился:
– Что все это может значить?
– Пока не знаю, – колумбиец остановился. – Оскар не исключает, что американцы узнали о базе.
– Почему именно американцы? – немея от страха, выдавил из себя Акутин.
– Наши не способны на это, – усмехнулся Андрес.
Перед глазами Акутина встали кадры из когда-то виденного американского боевика. Бравые парни с гримом на лице под цвет местности, одетые в камуфляж и с ног до головы обвешанные оружием, хладнокровно и методично истребляют население какого-то острова, состоящее из террористов. Лужи крови, стоны раненых, горящие фигурки бегущих к воде людей. Словно желая избавиться от видения, он тряхнул головой:
– Что же теперь делать?
– Мы усилили посты. Увеличили их количество. Кроме этого, организуем круглосуточное дежурство во всех домах. Эти бестии проходят сквозь стены. А вам, – он вздохнул, – надо максимально увеличить производство иприта и «агонии».
Наблюдая гибель людей, выбранных для испытания вещества, изобретенного Свергуном, Андрес был удивлен тем, что человек бьется в судорогах и бредит довольно длительное время. В некоторых случаях смерть наступала на вторые и даже третьи сутки. Отсюда было придумано и название. Хотя Акутин был уверен, как только те, кто заказал это вещество, получат его, они назовут его иначе. У них в ходу «джихад», «месть неверным», «возмездие пророка» и так далее.
Едва переступив через порог своей хижины, Геннадий Леонидович ощутил новый приступ страха. Быстро задвинув металлический засов на дверях, он на ощупь добрел до стола и, нашарив спички, зажег свечу. Электричество от автономной электростанции, установленной в глубине джунглей, протянули лишь до лаборатории и к нескольким домам, в которых жили боссы. Во избежание обнаружения поселка кабель уложили в заранее вырытую траншею длиной около трех километров.
Язычок пламени заплясал на кончике сложенной в несколько раз нитки-фитиле самодельной парафиновой свечи. Причудливые, зловещие тени заметались по стенам.
Не раздеваясь, он улегся на кровать. Сердце билось с такой силой, что болью отдавало где-то в затылке. Перевернувшись на спину, чтобы лучше слышать доносившиеся с улицы звуки, он закрыл глаза. Звуки усилились. Акутину стало казаться, что поблизости, в подступивших почти к самой хижине зарослях, кто-то разговаривает. Некоторое время он, затаив дыхание, вслушивался, боясь пошевелиться.
«Что будет, если меня найдут?» – неожиданно возникший сам по себе вопрос заставил его сесть. Обхватив голову руками, он задумался.
Соучастие в убийстве Свергуна и совершенно незнакомого мужчины, незаконное пересечение границы по чужим паспортам. Далее убийство поляка и должника чеченцев. Потом еще предательство решившихся на побег коллег, повлекшее убийство Пьянова. Здесь он снова соучастник. Что его ждет дальше? Да ничего хорошего. Либо сгниет в этом лесу заживо, либо отравится какой-нибудь гадостью или, того хуже, попадет в руки американскому спецназу. Тогда его будут судить как террориста. Вспомнив о том, что в Америке не отменена смертная казнь, он и вовсе раскис.
* * *После выхода Джабраилова на связь Антон успокоился. Высадившись на берег, он сразу отправил двоих спецназовцев осмотреть окрестности. Вскоре Мишенев обнаружил спрятанную в камышах лодку. Уверенные в том, что именно на ней до этого места добрались Хуан и Вахид, стали готовиться к ночлегу.
Быстро темнело. С реки наполз густой туман.
Нарубив тростника, устроили нечто похожее на шалаш, пол которого засыпали охапками листьев и накрыли сверху куском прорезиненной ткани.
Огонь Антон разводить не разрешил, да никто и не собирался этого делать. Все понимали: поблизости партизаны, а дым от костра можно почувствовать за километры.
– Завтра к утру от нас останутся одни кости, – накрывшись с головой, простонала Кристина.
Воздух в буквальном смысле слова кишел от москитов. Опасаясь пауков и муравьев, Дрон опрыскал все укрытие специально прихваченным керосином. Задыхаясь от зловония и отбиваясь от комаров, кое-как пересидели ночь, изредка погружаясь в болезненное забытье. На рассвете пошел дождь.
