Тим Уиллокс - Бунт в «Зеленой Речке»
— Я вам не верю, — сказала она.
Странно, пока речь не зашла о Клейне, она не могла вымолвить ни слова… Инертная жидкость в ее теле начала постепенно сжиматься.
— Если вы нас не впустите, мы притащим его сюда и прямо на ваших глазах обдерем шкуру с его петушка.
Жидкость полностью отхлынула от рук, ног и головы Девлин, она обнаружила, что при желании сможет двигаться. Ей на память пришла не так давно произнесенная Коули фраза, и она повторила ее:
— Поцелуй меня в задницу.
— С удовольствием, — ухмыльнулся Грауэрхольц.
Резко просунув руку между прутьями решетки, он схватил девушку за левое запястье и потащил ее к двери. Его вторая рука нырнула вниз и сгребла Девлин между ног.
— И эту штучку я тоже с удовольствием сожру, — пропыхтел он, раскрыв рот в детской улыбке и злобно щурясь в лицо Девлин.
Девлин, подавляя отвращение, сунула мерзавцу носик тюбика прямо в левый глаз и с силой нажала.
— Сожри лучше это, — посоветовала она.
Сдавленно выругавшись, Грауэрхольц отшатнулся от решетки и сложился вдвое, царапая лицо и пытаясь протереть глаз от полупрозрачного вещества, липнувшего к пальцам длинными нитями.
— Бубба! — взревел он.
Раздался топот множества ног, и из-за угла в коридор вывалилась целая толпа. Девлин начала потихоньку отходить. Полуосевший Грауэрхольц враз затерялся среди здоровенных потных мужиков, сгрудившихся у решетки, тянущих к женщине руки и наперебой выкрикивающих гнусные угрозы, требования снять трусики и мольбы немедленно отсосать всем или хотя бы показать сиськи. В глазах светилось безумие, из ощеренных, распяленных в крике ртов текла слюна. Жидкость, наполнявшая тело Девлин, теперь сосредоточилась в ее животе, и имя этой жидкости — страх. Она настолько испугалась, что плохо соображала. В первый раз с тех пор, как Галиндес подтолкнул ее к лазарету, Девлин испугалась по-настоящему. Одна из тварей, воющих по ту сторону решетки, достала свой член и начала онанировать.
С возрастом католицизм вложил в Девлин свою концепцию зла как посторонней силы, непознаваемой вещи в себе, неизбежности; как некоей первичной формы, которая, не будучи явлением сама по себе, получала воплощение в некоторых других явлениях. Например, в массовом убийстве невинных. Научный же опыт девушки зло отрицал. Подобно тому как в цепочке поставленных друг за другом костяшек домино падение первой провоцирует рано или поздно падение всех, в жизни отдельной личности одно или несколько событий неизбежно приводят к массовому убийству в конце. Изучение этого процесса и составляло суть ее профессии. Если преступление на первый взгляд представлялось бессмысленным, то это происходило от недостатка информации, а не оттого, что преступником руководило зло как явление. Миллионы слов, сказанных на лекциях, отрицали существование зла. Но сейчас, глядя на искаженные, покрытые шрамами хари, всклокоченные бороды и татуированные лапы, Девлин видела зло воочию, в чистом его виде. Нет, его нельзя было потрогать или почуять — она видела злобные лица, чувствовала свой страх, обоняла вонь множества тел; зло же не поддается органам чувств. Зло нельзя посадить на скамью подсудимых. Но оно присутствовало здесь, в этих людях, в нечистом воздухе, в стальной решетке, содрагавшейся под ударами кулаков, в самих гранитных стенах, окружавших всех присутствующих…
— Девлин!
Она обернулась. Из-за сплошной стальной двери Эрл Коули тащил за собой пожарный шланг. Девлин подбежала к нему, чтобы помочь. Вслед ей выплеснулся поток бессильной ярости:
— Нигерсукаблядьубьюпаскудасука!..
Когда Девлин поравнялась с Коули, тот крикнул в глубь коридора:
— Давай!
Древний желтый полотняный рукав вздулся и закрутился в руках негра. Из наконечника вылетела тугая струя, и Коули уперся было ногами в пол, но тут же обалдело вытаращился на Девлин, которая без лишних слов вырвала у него шланг и, вопя сквозь стиснутые зубы сама не зная что, прижала наконечник к бедру, чувствуя, как сила воды передается и ей. Сияющая струя прострелила весь коридор и ударила прямо в толстые брюхи, колючие бороды и истекающие ненавистью морды. Таща шланг за собой, она мелкими шажками вернулась к решетке, не обращая внимания на предостерегающие крики Коули. Ее губы шевелились, в горле клокотало, и снова она не могла разобрать собственного голоса за грохотом боевых барабанов в ее голове. Направляя струю то на одного, то на другого, она по очереди отшвыривала головорезов от решетки, вынуждая их беспорядочно отступать. Она смыла онаниста и его поганое семя, разъяренных гигантов, все это грязное татуированное отребье вместе с тем злом, которое они несли ее друзьям. Когда до решетки оставалось два метра, шланг натянулся, не пуская ее дальше; перед ней остался только один человек, вцепившийся костлявыми руками в стальные прутья с силой безумного, — ангел-психопат с искаженной безмерной злобой одноглазой физиономией. Девлин бросила шланг на пол, где он тут же принялся крутиться и извиваться, и достала из-за пояса разводной ключ под непрерывные бессвязные вопли Грауэрхольца:
— Сука! Сдохни! Сука! Сдохни! Мать твою! Падло! Нигеры! Нигеры! Сдохни! Сука!..
Размахнувшись, Девлин съездила его по костяшкам пальцев правой руки. Грауэрхольц подавился и отдернул руку. Девлин снова занесла ключ и посмотрела прямо в его единственный, ярко сияющий, налитый кровью глаз. Грауэрхольц не отцепился, и тогда девушка ударила его и по левой руке. Негодяй, всхлипывая от расстроенных чувств, отшатнулся назад, тряся окровавленными руками. Из-за его спины вынырнул промокший насквозь мордоворот и, обхватив его за плечи, потащил назад. Грауэрхольц не сопротивлялся. Пока он отходил, всхлипывания перешли в хихиканье, а оставшийся незаклеенным глаз взглянул на Девлин.
— Мы еще вернемся, подстилка негритянская. Мы вернемся. Вернемся!
Девлин следила, как они свернут за угол.
— Мы вернемся, сука…
Коридор перед ней внезапно оказался пустым, и в этой пустоте даже шипение бьющегося о стенки пожарного рукава казалось тишиной. Девлин качнулась вперед и, не в силах устоять перед невесть откуда взявшимся спазмом в желудке, выпустила в крутящуюся под ногами воду тонкую струйку желчи. Чтобы устоять на ногах, ей пришлось придерживаться за решетку. Некоторое время ее колотило, затем дрожь внезапно прекратилась. Рука Коули легла ей на спину.
— С тобой все в порядке?
Девлин сплюнула едкую слюну затем, наклонившись, зачерпнула горстью воды и прополоскала рот. Затем она плеснула себе в лицо, выпрямилась и, глядя в глаза Коули, кивнула. Коули достал из кармана бумажное полотенце и подал ей. Девлин прочистила нос.
— Спасибо…
К ее собственному удивлению, голос прозвучал ровно. Дальше по коридору за спиной Коули стоял в дверях Робен Уилсон. Поймав взгляд Девлин, он подмигнул ей. Девлин ответила тем же и повернулась к Коули: у того, похоже, не было слов. Внезапно Девлин вспомнила одну важную вещь, о которой она думала весь день, и враз забыла все, что видела и делала. Улыбнувшись Коули, она сказала:
— Я только сейчас вспомнила, что хотела тебе что-то показать…
Глава 25
— Куда это ты ведешь этого латиноса, кореш? Нев собирался с ним хорошенько поговорить, он ведь выпустил всех черномазых…
Кольт Грили, руки которого от плеч до кистей украшала татуировка, стоял в воротах блока „В“ загораживая Клейну дорогу и пальцем показывая на Галиндеса:
— Куда это он прется?
— Он с нами, — ответил Клейн.
— Лично против тебя, док, я ничего не имею, поэтому предупреждаю как кореша: не надо с нами шутки шутить. — Грили беспокойно взглянул на возвышающегося за спиной Клейна Эбботта. — А если понадобится, так ребята расправятся с твоим психом в два счета.
Клейн направил луч фонарика прямо в лицо Грили, и тот заслонился рукой.
— А кто это придумал штуку с головой? — спросил доктор.
— Какой такой головой?
— Той, что стоит на стуле в этой камере?
Грили положил руку на рукоятку заточки, торчащей у него за поясом.
— Думаю, тебе лучше поговорить с мистером Эгри.
— Ты сам резал или только помогал держать за руки? — допытывался Клейн.
— Нигер был уже дохлый, док. Но, чисто между нами, удовольствия мы получили немало.
Грили чуть отступил, и Клейн решил его задержать, решил хладнокровно и без лишней злости. Теперь нужно вести себя только так, если он хочет добраться до Девлин.
Включив фонарик, он заткнул его сзади за пояс штанов. Улыбнувшись Грили, он сказал:
— Слышь, Кольт, никто из ребят не слыхал, как идет игра у „Лейкерс“?
Грили заметно расслабился.
— Отчего же, — осторожно сказал он, — говорят, во второй четверти „Никс“ шли на пять очков впереди. А что?
