Евгений Сухов - Ассасин
— Рисунок сложный. — Анисимов как будто бы оправдывался. — С какими-то непонятными вензелями. Он опять расплывается.
— Сделаем его еще четче, — спокойно пообещала Ангелина. — Вот так хорошо?
— Да. — Голос Анисимова стал тверже. — Теперь я хорошо вижу рисунок. На перстне изображен ястреб. Он держит в своих когтях извивающуюся змею.
— Вы знаете, что это за рисунок?
— Это символ ассасинов.
— Есть ли на нем какие-нибудь буквы?
— Есть. Вижу две латинские буквы. Остальные стерты. На тыльной стороне кисти наколка, изображающая выходящее из-за горизонта солнце.
— С той стороны, где вы стоите, хорошо видна верхняя часть лестницы. Вот ваш взгляд скользнул по ступеням, вы осмотрели перила. Ваш взор падает на поручни. Теперь вы четко видите даже противоположную стену коридора. Что вы видите еще?
— Вижу ноги человека, стоящего на верхней площадке лестницы. Он не сделал даже шага, чтобы уйти или броситься на помощь. Спокойно наблюдает за происходящим.
— Ваш взгляд скользнул вниз к его обуви…
— Обуви не рассмотреть, она спрятана от взора за лестницей. Но хорошо видно, что он в темно-синих джинсах. Заметно, что он худой, невысокого роста.
— Ваш взгляд поднимается выше, останавливается на уровне груди.
Лицо Анисимова напряглось, словно воспоминания приносили ему очень болезненные ощущения.
— Я не могу рассмотреть его туловища. Оно спрятано от меня пролетом лестницы.
— Вот вы уклоняетесь, и кастет скользнул по вашей голове.
— Я упал. Щекой чувствую прохладу лестницы.
— Ваш взгляд направлен прямо перед собой. Что вы видите?
— У моего лица лежит окурок. Чувствую, как он пахнет жженым табаком. — Анисимов с неприязнью поморщился. — Вижу ботинки из темно-коричневой кожи.
— Боковым зрением вы улавливаете движение наверху лестницы.
— Вижу еще одну пару ног. Вижу черные, до блеска начищенные ботинки, длинные шнурки. Их кончики свисают почти до самого пола.
— Ваш взгляд чуть скользнул выше. Вы видите брюки.
— Вижу брюки из темно-серой ткани в светлую полоску.
— Сосредоточьтесь. Сейчас они говорят о вас и решают, что с вами делать.
— Слышу голос откуда-то сверху. Голос негромкий, приглушенный.
— Внимательно прислушайтесь. О чем они говорят?
— Человек говорит, что убивать меня пока нет необходимости. Говорит о том, что, возможно, я буду даже полезен, что меня нужно отвезти подальше от этого места. Чувствую прикосновение чужих рук на своих запястьях. Меня перевернули на спину. В глаза ударил яркий свет.
— Вас потащили вниз, вы пробуете открыть глаза, чтобы рассмотреть человека, который находится наверху лестницы.
— Я открыл глаза, пытаюсь его рассмотреть. У меня такое впечатление, что я уже где-то видел этого человека. Мне знаком его облик. Но он не торопится спускаться вниз.
— Вас тащат по лестнице, ваш взгляд скользит по потолку, стенам. Вас выносят во двор. Вспомните, может, кто-то попался вам навстречу?
— Вижу мужчину, который хотел войти в подъезд, но, заметив, как меня выносят, попятился назад. Позади прозвучал высокий голос.
— Что произнес этот голос?
— Ему объяснили, что я пьян.
— Вас несут через двор. На какое-то время вы очнулись, что вы видите прямо перед собой?
— Небо. Оно расплывается.
— Соберитесь. Вы видите машины, ваш взгляд сосредоточен на кузове машины. Что это за машина?
— Джип «Лексус».
— Какого он цвета?
— Кузов машины серебристого цвета.
— Открывается дверца, вы видите сиденье. Что еще?
— Меня положили на пол. Мужчина с наколкой вытащил из кармана пистолет и вложил его мне в руку.
— Что вы чувствуете?
— Я ощущаю прохладу металлической поверхности пистолета. Мне хочется сжать рукоять, но в пальцах нет силы.
— Что же это за пистолет?
— «Браунинг». Пистолет очень старый. Рукоять потерта. Наверняка это оружие поменяло не одного хозяина.
— Что происходит дальше?
— Пистолет вытянули из моей ладони. Слышу, как открылась передняя дверца. Раздался женский голос. У меня такое чувство, что я его где-то слышал прежде. Все, дальше тьма.
Анисимов пришел в себя через несколько минут. Некоторое время он сидел неподвижно, пытаясь сосредоточиться. Потом молча посмотрел запись сеанса. Опять помолчал.
— Хорошая работа, — наконец сказал Анисимов.
— Я старалась.
— Но что было дальше?
Пожав плечами, Ангелина сказала:
— А ничего больше не было. Так что ничего особенного. Во всей этой неприятной истории хорошо одно — то, что ты жив. Все могло быть гораздо хуже.
— Я это знаю, — сдержанно подтвердил Анисимов. — Давно хочу спросить: как это у тебя получается?
— Некоторые способности, потом учеба… Если этому долго учиться, то подобные вещи уже не покажутся каким-то необъяснимым чудом. А вообще подобный процесс называется гипнореконструкцией.
Игорь чувствовал некоторый дискомфорт. После первых минут пробуждения его тело казалось ему каким-то чужим, и требовалось некоторое время, чтобы вернулись прежние ощущения. Ему казалось, что он заново учится не только воспринимать окружающее, но даже дышать. Нечто подобное происходит с человеком после тяжелой болезни или после затянувшейся депрессии.
Возможно, что подобное вмешательство в психику не проходит бесследно для личности. Не исключено, что «кинолента памяти» после многократного просмотра изнашивается и ветшает, именно поэтому даже недавние события для него не выглядели яркими и больше походили на размазанные неясные видения, словно его от них отделял большой промежуток времени.
А что, если в результате этих экспериментов его «кинолента памяти» поизносилась настолько, что из нее были выброшены целые главы жизни?
От этого предположения Анисимова невольно бросило в жар. Действительно, с недавнего времени он обратил внимание на то, что некоторые эпизоды его жизни становились едва различимыми, туманными и чужими. Такое впечатление, что на его «кинопленке памяти» вдруг неожиданно потускнела эмульсия, обесцветив до неузнаваемости прожитые дни. Некоторые моменты его прошлой жизни при воспоминании о них казались настолько тусклыми, что их подчас невозможно было отделить один от другого. Они накладывались, переплетались. Его сознание выдавало какие-то искаженные воспоминания, напоминая изрядно побитый электронный файл.
С его памятью что-то было не так.
— Что случилось? — встревоженным голосом спросила Ангелина.
Игорь пожал плечами:
— Ничего особенного. Лезет в голову какая-то чертовщина. Даже не представляю, как от нее отделаться.
— Ты сильно побледнел. Знаешь, я очень испугалась за тебя.
— Послушай, Ангелина, тут такое дело… — Засомневавшись, Анисимов тут же добавил: — Хотя знаешь… Выброси все это из головы. Это я так.
— Ну, смотри, я могла бы помочь тебе, — обиженно сказала Ангелина.
— Попробую справиться сам, — после некоторых колебаний буркнул Анисимов.
— Мне кажется, что домой тебе пока лучше не ходить. У тебя есть где спрятаться?
— Со мной все в порядке.
— Ты не хочешь остаться?
— Нет. Слишком много дел.
Анисимов вышел на улицу. На него навалилась какая-то апатия — не было желания ни работать, ни думать. Скорее всего такое состояние не что иное, как постгипнотический синдром. Нужно завязать со всеми этими проникновениями в сознание, иначе можно заработать какую-нибудь психическую болезнь.
Ходьба доставляла ему удовольствие. Топаешь себе, ни на кого не глядя, размышляешь о жизни, и тебе совершенно нет никакого дела до окружающих. Этакое одиночество в толпе.
Анисимов пробродил около часа, прежде чем ему удалось вернуть душевное равновесие. Вытащив из кармана телефон, Анисимов набрал номер Альберта.
— Послушай, у меня к тебе имеется маленькая просьба.
— С маленькой просьбой ты ко мне обращался только что. Мы же с тобой договаривались, что твои звонки не будут слишком частыми.
— Этот последний, — заверил его Анисимов.
— Ты серьезно?
— Я серьезен, как никогда. Ты хочешь, чтобы я позабыл о твоем существовании?
В трубке повисло напряженное молчание, после чего Альберт заговорил вновь, выдавая свое состояние легкой дрожью в голосе:
— Где гарантия, что я могу тебе верить?
— Скажи мне откровенно, я тебя когда-нибудь обманывал?
Голос в телефонной трубке задумчиво прогудел:
— Что-то не припомню.
— Вот видишь. Как только ты сделаешь для меня маленькое одолжение, так я тотчас уничтожу все бумаги.
В последнее время отношения между ними стали весьма напряженными. Пора как-то разрубать этот узел. Альберт совершенно не та рыба, которую можно бесконечно долго держать на крючке. Такая может и утянуть за собой в глубину, только брызги разлетятся во все стороны.
