Евгений Сухов - Пираты офшорного моря
– Сейчас подъедет охрана, – сказал Кирсанов, пытаясь задержать генерального директора.
– Нет желания ждать, – отмахнулся Ефимцев.
– Может, мне пройтись с вами? – выкрикнул Глеб в раскрытую дверь.
– Этого еще не хватало! – раздраженно сказал Павел Егорович. – Побудь пока в машине, дождись остальных. А то могут машину оттащить на штраф-стоянку, что мне прикажешь тогда делать? Новую, что ли, покупать?
– Нет, но…
Громко хлопнула дверь, оборвав Кирсанова на полуслове, и Павел Егорович, не оглянувшись, пошел по тротуару.
– Черт возьми! – невольно выругался Глеб, слегка стукнув по рулю.
Машина сопровождения подъехала через несколько минут. Афанасий Авдеев, начальник службы безопасности, вышел из салона и направился к нервно покуривающему заместителю.
– Где Ефимцев?
Отшвырнув сигарету в сторону, Глеб произнес:
– Не знаю… Пошел в ту строну, – махнул он рукой по направлению к перекрестку.
– Ну а ты что? – спросил Афанасий с укором. – Почему не пошел за хозяином?
– Он мне не велел, – отвернулся Кирсанов.
Взгляд начальника охраны был непереносим. С таким выражением лица обычно обвиняют в преступлениях против человечества. Но самое большое, что он мог сделать, так это просто прогнать его с работы. Служба у Ефимцева не особенно обременительная, платит хорошо, а потом, близость к начальству как-то добавляла к чувству собственной значимости дополнительный процент.
Но уж если расклад не удался, то цепляться за место не имеет смысла. Не тот случай, чтобы гнуть шею.
– А я ему нянька? – глухо отозвался Кирсанов, невольно вызвав у начальника охраны слабую улыбку. И уяснив, что малость погорячился, произнес несколько помягче: – Сказал, чтобы я при машине оставался, мало ли чего, – кивнул на белый «Рейндж Ровер», помигивающий аварийными сигналами. – Вот теперь охраняю да еще и вас дожидаюсь.
– Хорошую отмазку выбрал, – безрадостно протянул Авдеев, прикидывая, куда мог податься генеральный директор. – А телефон он взял?
– Нет, на сиденье лежит, – кивнул Кирсанов на кресло.
В двух кварталах от этого места проживала давняя юношеская любовь Ефимцева Полина, на которой он когда-то едва не женился. Что-то у них там не сложилось, и девушка вышла замуж за своего школьного друга. Родила ему двух сыновей-погодков, а вскоре они разошлись.
Четыре года назад Ефимцев совершено случайно повстречался с прежней возлюбленной на одном из раутов, организованных мэрией. Как выяснилось, десять лет назад она перебралась в Москву и теперь стала весьма успешной бизнес-леди, продавая французскую косметику. С тех пор Ефимцев наведывался к ней регулярно, причем эту связь он старался скрывать ото всех. Он никогда не приходил к ней прямым путем, а как влюбленный мальчишка соблюдал конспирацию, добирался окольно: сначала наведывался в один из соседних домов, потом проходил через проходной двор и только после этого входил в ее подъезд.
Афанасий Петрович знал об этом увлечении шефа, но никогда не давал ему знать об этом даже намеком. Но тем не менее выставлял своих людей даже в проходном дворе, опасаясь случайностей. И вот теперь ниточка оборвалась, и генеральный остался без прикрытия.
Рядом невесело топтался Глеб Кирсанов, ожидая распоряжений. Посмотрев в его напряженное лицо, начальник охраны увидел отражение собственных хмурых мыслей.
В принципе Ефимцев мог пойти куда угодно. Авдеев даже допускал, что генеральный директор мог просто пройтись по улице, организовать, так сказать, небольшой выход в народ за новыми впечатлениями: одно дело, когда посматриваешь на прохожих из окон дорогого автомобиля, и совсем иное, когда продираешься по многолюдным улицам, ненамеренно расталкивая плечами прохожих.
Наверняка Павел Егорович получит немало впечатлений от встречи с горожанами.
– Вот что сделаем, Глеб… Знаешь, где живет Полина?
– Конечно.
– Давай, езжай туда. Может, сумеем перехватить его. Не хватало, чтобы Ефимцев влип в какую-нибудь скверную историю перед самым отлетом в Лондон.
– Понял, – кивнул Глеб. – Лучше доехать на машине.
– Вот и действуй! А я проеду здесь, может, где-нибудь пересекусь с ним.
* * *Обернувшись, Павел Егорович увидел, что Глеб Кирсанов нелепо топчется у машины. Переживания его понятны: машину оставлять нельзя, но и ехать дальше тоже невозможно, все-таки по тротуарам как-то не принято.
Хмыкнув, Ефимцев пошел дальше.
Поначалу он хотел прямиком направиться к Полине. Последняя их встреча прошла как-то скомканно, да и расстались они весьма прохладно. А все потому, что женщина просила от него больше, чем он мог ей предложить. Ошибка Полины заключалась в том, что она продолжает вести себя так, как будто бы между ними не было разлуки в четверть века. А ведь у каждого в это время была собственная насыщенная событиями жизнь: обязанности, семья, какие-то увлечения на стороне. Почему же она обо всем этом вдруг как-то сразу позабыла и принялась изображать из себя юную вузовскую красавицу, за которую билась едва ли не половина курса?
Менять привычный образ жизни на ее потускневшие прелести – увольте! Если бы Полина соизволила выйти за него замуж эдак лет двадцать пять тому назад, в то время, когда он ее так настойчиво добивался, а потом по капризу судьбы они бы вдруг разбежались, тогда, возможно, в нем проснулись бы какие-то обязательства. Не исключено, что он предпринял бы даже попытку войти в одну и ту же воду дважды…
И все-таки, вопреки здравому смыслу, ноги сами собой несли его к дому Полины, и сейчас Павел Егорович молился о том, чтобы она оказалась дома.
Осмотревшись, Ефимцев шагнул на «зебру». До противоположной стороны улицы оставалось каких-то метра три, когда к перекрестку, едва притормозив, подъехал мини-вэн. Нетерпеливо просигналив, тот промчался перед самым Ефимцевым, задев стопу. Невольно стиснув зубы от боли, Павел Егорович успел ударить по затемненному стеклу автомобиля. Машина остановилась всего-то в нескольких метрах, прижавшись к обочине. Дверца иномарки распахнулась, и из нее, злобно посмотрев на разъяренного Ефимцева, вышел высокий хмурый кавказец в темных брюках и рубашке с короткими рукавами.
Приблизившись к Павлу Егоровичу, он спросил:
– Ты чего по стеклу колотишь?
Ефимцев оценил его комплекцию, мимоходом подумав о том, что парень будет килограммов на десять потяжелее, а при его молодости это подавляющее преимущество. В создавшейся ситуации только безумец способен поставить на Ефимцева.
Что ж, так оно даже веселее!
Холеный, наглый, уверенный в собственной безнаказанности – для него Ефимцев всего лишь нелепое недоразумение, возникшее на его пути. Вот сейчас разотрет его между делом в порошок и поедет дальше, высоко задрав голову. Машина, брошенная на краю дороги, создавая явные неудобства для водителей, вопила о статусе владельца. По всему выходило: дескать, в данную минуту я перетираю с каким-то хмырем, а вы как хотите, так и корячьтесь!
– А ты почему на пешеходов наезжаешь? – миролюбиво спросил Ефимцев. – Ногу мою задел.
Давно небитые губы смяла кривая ухмылка:
– Это ты, что ли, пешеход?
– Разве не похоже? Тогда объясняю, – терпеливо заговорил Павел Ефимцев, – пешеход это тот, кто находится на пешеходном переходе. По правилам уличного движения их сначала нужно пропустить, а потом ехать самому. Или ты думаешь, что те, кто пешком ходит, так они уже и не люди, что ли?
– Я тебя спрашиваю, почему ты по стеклу колотишь? – Голос кавказца прозвучал на полтона выше.
Ситуация кардинально менялась. Кавказец уже сделал свой вывод и отнес стоящего перед ним пешехода в какую-то свою шкалу ценностей, в которой Ефимцев занимал невысокое место. Действовал он нахрапом, как привык, полагая, что любое препятствие можно убрать с дороги повышенными интонациями или пудовыми кулаками. А мужчина довольно преклонных лет, качавший не к месту права, вызывал у него всего лишь презрение. Сейчас возраст и благородная седина на висках у нынешней молодежи не в почете, они могут считаться только с деньгами и с силой. А у мужичка, что так неожиданно возник на дороге, не было ни первого, ни второго. Судя по всему, он один из тех правдолюбцев, встречающихся во все времена, что ищут справедливости, да вот только никогда ее не находят.
– Чего же ты такой крутой, а на старом мини-вэне разъезжаешь? Или денег никак накопить не можешь? Я бы вот, например, постыдился, на твоем месте, даже по двору на такой тарахтелке раскатывать.
В глубине темно-карих глаз кавказца вспыхнул недобрый огонек: свидетельство вялой работы мысли. В какой-то момент он осознал, что его оскорбили, насупившись, подался вперед и протянул с угрозой:
– Так ты мне еще и дерзишь!
Ефимцев усмехнулся собственным невеселым думам: вот что значит – оторвался от народа. Ведь сейчас он вращался на такой орбите, где таких хамов просто не встречается. Стоило только выйти в народ, и тут же началось!
