Александр Тамоников - Придворные отморозки
Понятно!
Его засекли, связались с главарем, тот приказал брать наемника живым, поэтому пост сняли, пропуская его дальше. Туда, за изгиб, где, скорее всего, и планируют захват. Третий оставлен как прикрытие с тыла и в целях продолжения наблюдения за ущельем.
Ну и ладно! Подождем немного, пусть подготовятся!
Через десять минут Астафьев, спустившись с валуна, рванулся туда, где ранее находилась позиция передового поста. Не выходя на нее, залег. Нужно играть роль правдиво, действовать так, как бы он действовал, идя в одиночку. А значит, мелкими бросками, от укрытия к укрытию, постоянно осматривая местность.
Выдержав паузу, Егор рванулся дальше, мимо поста, за изгиб.
Он выскочил на довольно широкую площадку и хотел уже залечь за большую глыбу, как сверху, с этой самой глыбы, ударила автоматная очередь, выбившая фонтанчики мелкого камня у самых ног Егора, и приказ справа:
— Стоять! Оружие на землю!
Астафьев, как бы от неожиданности, замер, не торопясь выполнять поступивший приказ.
Голос справа, из расщелины, вновь приказал, уже повысив тон:
— Что неясно? Ты под прицелом! Брось оружие в сторону, иначе открываем огонь на поражение.
Астафьев, грязно выругавшись, отбросил свой «АК-74» в сторону.
Голос продолжил:
— Теперь все остальное!
Егор к автомату швырнул пистолет и нож, запасной магазин, крикнул:
— Больше ничего нет!
— Раздевайся до трусов!
— Чего? А может, еще и раком встать?
— Выполняй, сука, а то я поставлю тебя раком, и не только поставлю, ты у меня сейчас от боли как юла завертишься! Ну?
Егор в ненаигранной раздраженности стал снимать с себя камуфляж. Остался в одних плавках. Его тут же окутал холод, и он пытался сдержать дрожь, что ему не удавалось.
— Отойди в сторону! Кара! — позвал напарника голос из трещины. — Спустись, осмотри одежду.
Вскоре его костюм был тщательно осмотрен.
— Тимур, кроме сигарет и зажигалки, ничего, — доложил Кара.
— Одевайся, — разрешил Астафьеву из расщелины голос Тимура.
Егор оделся.
Тот же Тимур приказал:
— Кара, свяжи его. Руки за спину. Ноги стреножь, но так, чтобы мог идти.
Бандит выполнил распоряжение.
Из расщелины вышел Тимур — коренастый молодой кавказец с автоматом.
— Забери оружие этого «профи», Кара, и давай к Али. Только скрытно, восстановите наблюдение.
Кара, чеченец помельче Тимура, беспрекословно подчинился тому.
Тимур же подошел к Астафьеву:
— Ну что, гяур, в гости пришел, да?
— Как видишь!
— Кто же с оружием и тайком в гости ходит? — спросил Тимур.
— А это смотря с какой целью идти, — спокойно ответил Егор.
— Смелый, да? Смерти не боишься, да? Профессионал?
— А ты развяжи меня, тогда и узнаешь, кто я!
— Развязать? Ай, умный, да? А вот этого взамен не хочешь?
Чеченец нанес Астафьеву удар кулаком в солнечное сплетение.
Нечто подобное Егор ожидал, поэтому пресс напряг, но бандиту показал, что удар пропустил, согнувшись пополам и закашлявшись, как это бывает при неожиданном нарушении ритма дыхания.
Чеченец, видимо, остался доволен ударом.
Он стоял, скалясь и потирая руку. Автомат, как только пленника связали, он забросил за спину.
«Отдышавшись», Егор выпрямился.
Тимур вплотную приблизил к нему свою испещренную оспинами физиономию. Хотел что-то сказать. И этим совершил ошибку. Астафьев не прощал подлости. Поэтому, как только чеченец открыл рот, Егор сильным ударом головы отбросил Тимура с разбитой мордой к расщелине, откуда тот недавно подавал команды. Сам же Астафьев как ни в чем не бывало осматривал окружающие его вершины гор.
— Ты… ты! — захрипел чеченец, стирая кровь с разбитых губ и носа. — Да я тебя сейчас на куски, тварь, порежу!
— У Хозяина сначала разрешение спроси, мудак!
Напоминание о Хозяине охладило пыл Тимура, но он все же злобно, как змея, прошипел:
— Когда с тебя, с живого, будут сдирать кожу, я спрошу разрешения у Хозяина. Чтобы он мне доверил сделать это, и сдыхать ты будешь долго, гяур проклятый!
— Сам доживи еще до казни, чухан немытый!
— А ты борзый, пидор! Надолго ли?
— Надолго!
— Сейчас посмотрим!
Тимур поднял увесистый камень, с явным намерением применить его против Астафьева.
Но в это время из-за поворота вышла группа вооруженных боевиков. Два, три… шесть. Шесть человек! Впереди немолодой, с аккуратной седой бородкой чеченец.
Тимур бросил камень.
Свита подошла к Егору. Бесцеремонно осмотрела его, затем бородатый спросил:
— А что это ты, Тимур, с разбитым лицом? Наемник оказал сопротивление при задержании?
— Было немного, Беслан!
— Ретивый, значит?
— Ретивый и борзый! За ним глаз да глаз нужен!
— Это ты своего Али учить будешь!
— Извини, Беслан!
Бородатый подошел к Егору:
— Пришел, значит?
— Пришел!
— А зачем пришел? Кто тебя звал сюда?
Астафьев отвернулся.
— Молчишь? Герой, да? Ничего, будешь говорить, много будешь говорить!
Он отошел от пленника, отдал приказ подчиненным, те скрылись за изгибом.
— Русский, — неожиданно вновь спросил бородатый Беслан, — сколько с тобой пришло людей?
— Все федеральные силы!
— Ну-ну. Ты, наверное, глуп и упрям, как осел? Не понимаешь, где находишься? И не знаешь, что, когда тебя спрашивают, надо отвечать?
— Ты спросил, я ответил! Что еще надо?
— Я спросил, сколько людей пришло с тобой? Ты ответил глупостью. Я повторяю свой вопрос, Егор Астафьев, бывший подполковник войскового спецназа!
— Вот даже как? Ты, оказывается, все обо мне знаешь?
— А как ты думал?
— Значит, меня сдали? Как и женщину в свое время?
Беслан засмеялся.
— Думай что хочешь, но о тебе мы действительно все знаем.
— Тогда получается, что осел не я, а ты, раз спрашиваешь о том, что знаешь.
— Да, прав Тимур, борзеешь ты не в меру! Но ведешь себя, как мужчина, и это мне нравится. Посмотрю, останешься ли ты мужчиной до конца.
В это время по ущелью подошли еще трое.
Солидная банда у этого Хозяина, если в короткие сроки он смог перебросить сюда целый отряд. При этом наверняка не снимая посты с главных направлений.
— А вот и Палач! Знакомься с ним, русский! С этого момента он повелитель твоего тела. Да и души тоже.
Чеченец, которого Беслан назвал Палачом, носил свое погоняло, видимо, не зря!
Черные, безжалостные, полные ненависти глаза ничего хорошего ему, Астафьеву, в дальнейшем не обещали. Палач что-то коротко бросил Беслану, лишь мимоходом взглянув на Егора. Затем Астафьеву:
— Иди за мной!
Повернулся и медленно, так, чтобы успевал пленник, в одиночестве пошел в глубь ущелья.
Следом за Егором двинулись и два его сопровождающих, вооруженные современными автоматами «вал».
Галкин передал по цепи:
— Егора взяли, повели в глубь ущелья. Пост оставлен, усилен. Через двадцать минут начинаем выдвижение, как поняли?
— Поняли, командир, — поочередно ответили Краснов и Буш.
До Алтан-Юрта шли почти два часа.
Движение задерживал стреноженный, как конь, Астафьев. Но Палач не торопил. Если Егор требовал остановки, тот не противился, а одним словом объявлял короткий привал. Иногда этот молчаливый чеченец отходил в сторону, чтобы его не было слышно, о чем-то говорил по рации, скорее всего, с Хозяином.
Параллельно по хребту, практически ползком, между камней продвигалась колонна прикрытия полковника Галкина. Пока им удавалось и на противника не напороться, и держать группу конвоя Астафьева в зоне контроля.
Аул, как и рассказывал в свое время Буш, открылся неожиданно, когда Егор и Палач с охранением прошли через узкий проход по реке и вышли на широкое плато. На нем, слева, прижавшись к скалам, словно слившись с ними, тянулась череда развалин и нескольких более-менее пригодных для временного обитания домов с окнами, напоминающими больше бойницы.
Вероятно, бандиты облюбовали это глухое место для разовой акции, так как никакой реконструкции не предприняли. Алтан-Юрт выглядел таким, как его описал Буш, побывавший здесь более полугода назад.
Видна была и одна из двух троп, утопающая в неглубоком овраге и уходящая вниз. То есть все, как обозначил на схеме старший лейтенант Турчин.
Егора Астафьева провели в крайний уцелевший дом. Там через широкое круглое отверстие по переносной длинной лестнице спустили в мрачный подвал, где на каменный пол были брошены большая охапка сена и несколько одеял.
Массивная дверь, через которую его ввели, где-то там, наверху, закрылась, и Егор остался в сплошной темноте. Астафьев привалился к копне, закрыл глаза. Надо дать им привыкнуть к мгле, потом осмотреться. Хорошо еще, что перед спуском его освободили от пут, а то и руки и ноги начали было затекать.
