Сергей Соболев - Танцы с волками
Подомацкий, устроившись на лесенке, мигом покромсал «сталкером» колючку, протиснулся меж двумя пиками, затем, зависнув на мгновение на руках, мягко опустился на землю уже по другую сторону стены. Следом прыгнули Заварзин, за ним Дорохов и еще один боец. Оба снайпера, висевшие на деревьях на противоположных углах периметра, на манер финских «кукушек», остались на своих позициях, позволяющих контролировать и простреливать, коль возникнет нужда, весь огороженный участок и подъездную дорогу к нему.
Трое вошли внутрь флигеля. В одном из помещений находился пульт с полудюжиной мониторов, на которые подавалась картинка от следящих телекамер. Здесь же имелась комната, где расположилась дежурная смена караевских охранников.
В помещении с пультом обнаружился, как и следовало ожидать, всего один охранник, на боку у него висела кобура с пистолетом. Он, очевидно, решил, что в электронной начинке системы что-то вышло из строя, поскольку пытался, щелкая тумблерами, вернуть изображение на два ослепших монитора... Увидев на пороге незнакомого боевика да еще в спецназовской амуниции, он от изумления открыл рот... И тут же рухнул с отвисшей челюстью на пол, получив пулю в лоб.
Сделав контрольный выстрел, Подомацкий присоединился к двум боевикам, стоявшим в коридоре по обе стороны от двери, из-за которой доносились мужские голоса. Поскольку начальство этих охранников, несмотря на поздний час, все еще бодрствовало, то и они, дежурящие здесь сутки через трое, вынуждены были коротать время за разговорами да карточными играми, ибо сон на вахте им был запрещен.
Леший поднял руку, прислушиваясь к доносившимся из-за дверей голосам. Там как минимум трое... Он показал на себя, потом на застывшего у дверного косяка Дорохова, после чего решительно толкнул дверь от себя.
Двое здешних охранников и телохран Вадима Артамонова, вяло перекидывавшиеся в картишки за столом, дружно уставились на двух боевиков, перешагнувших поочередно порог комнаты и вдруг оказавшихся с ними лицом к лицу.
— Вы че?! — нервно отреагировал сидевший по центру стола, у которого под мышкой была прилажена кобура с пистолетом. — Кто вам...
Получив от Лешего пулю меж глаз, он опрокинулся на пол вместе со стулом. Дорохов тоже не колебался ни секунды, вернее сказать, прежде чем в мозгу его возникли хоть какие-то мысли, палец сам плавно потянул спусковой крючок снабженного глушаком короткоствольного автомата... Двумя экономными, но яростными очередями он разложил караевских охранников по обе стороны от стола — эти тоже свалились на пол.
Подомацкий обошел все помещение вкруговую, сделав каждому из застигнутых врасплох охранников по «контрольке».
— Мы работаем без брака, — сказал он, прикрыв ладонью скобку микрофона. — Напрасно они сели играть в карты... Сам видишь, какой у них нынче хреновый расклад.
Осмотрев тщательно флигель, они спустя короткое время выбрались наружу и вслед за своим командиром перебрались под самые стены резиденции Николая Караева...
* * *— Полкан, вмажь ей для начала кубик «винта», — скомандовал Караев. — Хочу посмотреть, как на нее подействует твое «ширево»...
Бельская тем временем постепенно приходила в себя. Действие галлюциногенного препарата ЛСД, сравнительно небольшой дозой которого попотчевали ее эти господа, хотя и не исчезло полностью, все же несколько ослабело, после чего и средневековый город, и палач с топором в спецназовском шлеме, которые являлись всего лишь продуктом ее подсознания, растаяли, как радужный туман, оставив ее наедине с жестокой реальностью.
Она только сейчас стала понимать, в какую жуткую историю влипла со своим расследованием... И как прав был Андрей Заварзин: чего-то и не договаривая до конца, он все же предупреждал ее об опасностях, каким она себя подвергает.
Он, кажется, обещал ей защиту на случай возможных осложнений... Ну и где он, этот крутой с виду «детектив»? Да что он может сделать против Караева, которому сам черт не брат?!
Громила взял со стола жгут и стал перетягивать ей руку выше локтя.
— Не надо... Пожалуйста, прошу вас, — взмолилась она против собственной воли. — Не делайте этого... Вас потом... всех накажут!
Ответом ей был громкий хохот. Возможно, именно поэтому они не расслышали звона битого стекла, донесшегося одновременно снизу, где у входа, в привратницкой, коротал время охранник, и на этаже, где они находились сами, — со стороны летней террасы.
Распахнув дверь, Заварзин на мгновение застыл на пороге. Он в один миг вобрал в себя всю картину: Алину Бельскую, которая в разорванной одежде полусидела-полулежала в глубоком кожаном кресле в полуобморочном состоянии с туго перетянутой жгутом обнаженной рукой; он видел двух подонков, один из которых сидел в кресле, а второй стоял к нему спиной, и еще он внимательно наблюдал за верзилой, одетым в черный похоронный костюм, — тот, первым заметив возникших на пороге незваных гостей, взял со стола не шприц, как собирался, а хищно сверкнувший в его ладони острым лезвием нож.
Не раздумывая более ни секунды, Заварзин вскинул ствол и всадил сразу половину обоймы в его широченный торс...
Девушку переодели в теплый свитер цвета хаки, доходивший ей почти до колен, закутали в ее собственную дубленку, которая нашлась в гардеробе на первом этаже дома, после чего двое сотрудников Заварзина вынуждены были отвезти ее на спецобъект в Петрово-Дальнем. Бельскую нужно было немедленно показать врачу, ну а впоследствии слишком рисковую и любознательную журналистку ждал «специнструктаж»: Заварзин намеревался провести с ней определенную воспитательную работу.
Что касается Караева и двух его давних приятелей — Зяму спецназовцы вытащили из постели и доставили в резиденцию Караева, — то разговор с ними затеялся короткий, конкретный, деловой.
Все трое валялись на полу в просторном каминном зале на первом этаже особняка. Лицо Землянкина напоминало кусок отбитой телячьей вырезки, а из груди его вперемешку со стонами вырывались неприятные булькающие звуки. Двое других пока выглядели чуть лучше, но лишь потому, что за них взялись всего несколько минут назад.
Заварзин пинком перевернул Караева на спину. Придавив ему коленом грудь, вставил провонявший пороховыми газами ствол ему в пасть, в которой уже не хватало нескольких зубов.
— Ты, Караев, убил моего друга! А ну не мотай башкой, тварь, а то разнесу череп! Да, я знаю, кто это сделал... Червонец свое уже получил! Но моего товарища убил именно ты, Горелый!! Потому что сделано это было по твоему приказу! Во-вторых... Ты приказал выкрасть девушек, одну из которых я обязался защищать от таких, как ты! В-третьих... Ты, действуя по беспределу, накачал мою подзащитную наркотиками и намеревался ее изнасиловать! Знаешь, что за все это тебе полагается?!
Выдернув ствол из окровавленной пасти Караева, Заварзин вначале вытер его о леопардовую накидку, которой был застлан один из диванов, сунул пистолет в наплечную кобуру и лишь затем закончил свою мысль:
— Ты всю жизнь был отморозком, Горелый... Но как ты жил все эти годы по беспределу, так по беспределу ты и сдохнешь!
В резиденции Караева спецназовцы пробыли ненамного дольше, чем до этого у Григория Сагалаева.
— На сегодня все, — устало сказал Заварзин, усаживаясь в «Тойоту». — Надо передернуть чуток остаток «колоды», чтобы сподручнее было добраться до «козырного туза»... Тебя и твою сестру «заказал» Асмолов. Но я надеюсь, Александр, что вся эта история будет иметь благополучное окончание...
Ближе к утру опять пошел снег. Он падал густыми хлопьями, безостановочно, укрывая землю белым пологом, смахивающим на саван... Землянкин, он же криминальный авторитет Зяма, остался в каминном зале с продырявленной головой. Его приятель и босс Николай Караев, он же Горелый, остался лежать в своем выстроенном на доходы от продажи наркотиков огромном, похожем на дворец доме, с горлом, туго перетянутым резиновым жгутом, которым обычно пользуются наркоманы, и с наполненным наркотой шприцем, воткнутым ему в грудь на манер осинового кола.
Артамонову пока сохранили жизнь: Заварзин приказал доставить его на базу в Балашиху и там подвергнуть тщательному допросу.
На другом конце поселка, когда спецназовцев и след простыл, вдруг жутко, по-волчьи, но явно запоздало завыл чей-то сторожевой пес...
Глава 9
Особняк Мезенцева вкупе с двумя флигелями, хозпостройками, садом и открытым кортом занимал участок площадью в полтора гектара. Один флигель с четырьмя спальнями предназначался для приема гостей, каковые, впрочем, в последнее время бывали здесь крайне редко. Другой аккуратный двухэтажный домик, возведенный для сыновей Николая Ивановича и их домочадцев, тоже почти всегда пустовал: старший сын Игорь, владелец крупной рекламной фирмы, купил особняк поближе к Москве, в окрестностях престижного Рублевского шоссе, в элитном поселке Жуковка-3, и там постоянно жил вместе с семьей, а младший, Юрий, два года назад закончил МГИМО, женился на своей однокурснице Тамаре, единственной и горячо любимой дочери Леонида Гордеева, — эти двое жили и работали в Лондоне.
