Сергей Соболев - Террорист №1

С Феликсом Ураевым они общались урывками, потому что тот был занят едва ли не больше, чем сам Романцев. Остальные двое, Сергей и Артем, хотя и находились на этом же объекте, в поле его зрения как-то не попадались.

Периодически Романцеву казалось, что он сходит с ума, что все происходящее с ним — всего лишь дурной сон. Но одного лишь взгляда на монитор, состыкованный с комплексом медико-диагностического оборудования, где высвечивались данные последнего экспресс-анализа, было достаточно, чтобы понять, что он не только бодрствует, но и, судя по результатам медицинских тестов, находится в «полном порядке».

Понятно, что выбор Карпинского в отношении полковника Романцева сделан не случайно. Замысел Стоуна все еще до конца неясен. Не исключено, что все они готовятся к худшему из всех возможных вариантов развития событий. Но чем бы вся эта история ни обернулась, что бы с ним ни пытались вытворять, он, Алексей Романцев, все же надеется сохранить свое базовое «я», он будет и впредь изо всех сил стараться оставаться до конца самим собой.

Первоклассный «софт» позволял производить целенаправленные поиски нужной информации не только в местном «архиве», но и общаться, при соблюдении определенной процедуры, с дружественной базой данных Центра «Узел-Переходный». В принципе никто не пытался заставить его в столь короткий срок выучить, образно выражаясь, наизусть полное собрание томов Британской энциклопедии, да еще в переводе на язык китайских иероглифов. Так вообще вопрос не ставится. Он уже разобрался, что каждый из членов втайне формируемой Стоуном команды, в которую, хотя и против его собственной воли, по крайней мере на первых порах, включили и Алексея Романцева, обязан был освоить определенный объем довольно-таки специфической информации. В силу присущих лично ему качеств Романцеву одного только этого «минимума» уже недоставало. Он хотел получше разобраться в ситуации, хотя бы для того, чтобы не ощущать себя марионеткой в чужих руках.

Освоившись с компьютерным терминалом, Романцев принялся выуживать из базы данных информацию, касающуюся закончившегося полным крахом амбициозного проекта под кодовым названием «Новый Порядок». Его интересовали имена руководителей и разработчиков как всего суперпроекта в целом, так и сохранившиеся сведения по его основным направлениям, а также судьбы исполнителей.

Его живо интересовали также подробности последних событий, касавшиеся ультимативных требований некоей тайной Сверхорганизации, чьи руководители прикрываются пришедшим из глубокой древности именем Аваддон. Он уже знал от Стоуна, что американцы тоже получили «предъяву», хотя сроки для них, учитывая масштаб их сферы «хай-тек», в той ее части, что занимается разработками технологий «стелс», геномикой, технотронными генераторами, выбраны более щадящие, чем для россиян. И он хотел знать об этом максимально подробно, с учетом, конечно, дефицита времени. Помимо этого, он затребовал оба экземпляра «черных списков», американский и российский. Из последнего была вычеркнута уже почти треть фамилий: кто-то погиб в автокатастрофе, либо выбросился из окна собственного офиса, или же застрелился, другие умерли, казалось бы, от «естественных причин», к примеру, в результате острого сердечного приступа или от внезапного кровоизлияния в мозг, а были и такие, кого изо всех сил пытались сохранить, поместив их на хорошо укрепленные объекты типа «Комплекс-5» — но так и не смогли спасти.

Он хотел внимательно проанализировать оба этих списка, потому что у него уже появились кое-какие мысли и кое-какие подозрения.

Романцев также перечислил по памяти с полдюжины известных ему по работе в Спецотделе МВД фирм, специализирующихся в сфере промышленного строительства, чья деятельность в определенный период времени привлекла к себе внимание полковника Романцева и его коллег, а также их коллег из некоторых других ведомств, — все эти фирмы тут же испарились, не оставив после себя ни документации и денег на счетах в московских банках, ни видимых результатов своей активной, казалось бы, деятельности.

Он присовокупил к своему запросу название еще двух фирм, действовавших по схожему сценарию, о существовании которых он узнал от своего коллеги из ГУЭП. Обе эти конторы, едва только собрались нагрянуть к ним с серьезными проверками, тут же закрыли свои офисы на замок. Куда испарились освоенные ими, судя по полученным данным, как минимум семьдесят миллионов долларов и где находятся построенные на эти деньги объекты, установить так и не удалось. Знакомый подполковник из столичного УЭП, занимавшийся этой историей, угодил с тяжелым нервным расстройством в «Кащенко» — теперь понятно, что недуг этот поразил его неспроста.

Когда Романцев на исходе лета наведался на Старую площадь и передал из рук в руки Стоуну дискету, на которую был помещен составленный им по просьбе последнего секретный доклад; там, помимо всего прочего, содержалась информация и о некоторых из этих, ставших известными Романцеву, довольно странных случаев.

Стоун, сознательно допустив утечку большей части представленных ему Романцевым данных, а также тех выводов и предложений, которые сформулировал для руководства начальник Спецотдела МВД, лично изъял из романцевского доклада все, что относилось к разряду «Х-файлов». Карпинский ничего не делает просто так. Теперь Романцев понимал, что в те дни, еще несколько месяцев назад, он сам находился на грани гибели, потому что полез, как говорится, не в свои дела. Стоун же, действуя как всегда точно и аккуратно, отвел его от края пропасти, о чем Алексей Андреевич в ту пору даже не догадывался…

— Алексей, — прозвучал в динамике голос Ураева, — если ты закончил, приглашаю тебя на чашку кофе.

Жилое помещение, которое занимал Ураев, напомнило Алексею «келью» на объекте «Комплекс-2», от которого, надо полагать, теперь мало что сохранилось. Ураев разлил из кофейника в чашки свежезаваренный кофе, затем кивком указал на вазу с фруктами, предлагая отведать и их.

Романцева беспокоили многие вещи. Например, безопасность его близких. Хотя он разведен и какое-то время проживает отдельно, это все равно ничего не меняет. Впрочем, данную тему он уже затрагивал. Не только Стоун, но и Феликс подтвердил, что этому вопросу уделяется повышенное внимание… Романцеву пока не оставалось ничего иного, как только смириться с существующим положением. Он ведь не по собственной инициативе влез во все эти дела? Как-то само собой так вышло, что жизненная траектория вновь вывела его на Карпинского-Стоуна и прочую «гоп-компанию»…

— Как твои успехи, Алексей? — поинтересовался Ураев. — Вижу, осваиваешься помаленьку?

— В дурдоме тоже люди как-то живут, — хмыкнув, сказал Романцев. — И если рассматривать ситуацию именно под этим утлом зрения, то можно сказать, что я уже почти приспособился.

— Наоборот, дружище, психика после всех этих манипуляций, замешанных на «джанке», стала куда более устойчивой… Не знаю, как у тебя, а у меня вроде как даже мозги стали лучше варить, нежели прежде.

— Какого черта Стоун продолжает темнить? Почему бы ему не предъявить нам весь существующий расклад?

— Тебе лучше знать, Алексей, что задумал твой бывший начальник, потому что вы оба прошли одну школу, и, как многие ваши коллеги из Ясенева, просто подвинулись на своих тайнах и секретах…

— Можно подумать, Феликс, что ты не такой.

— Не гони лошадей, брат! Когда придет наше время, нужно будет очень-очень быстро соображать и еще быстрее вертеться… Пулей все делать! Так, чтоб ты сам летал впереди собственного визга!..

Пока они потягивали кофе, Ураев рассказал, как он и несколько его самых отборных сотрудников слетали на Северный Кавказ, где и оформили ничего не подозревающего Романцева «в расход» — не по-настоящему, естественно, но очень убедительно и правдоподобно. Упомянув о том, что он вынужден был инсценировать также собственную гибель, Ураев напоследок сказал:

— Кстати, Алексей… Стоун хотел поручить обстряпать дельце с твоей «ликвидацией» другим людям. У меня, знаешь, своих забот хватало… Но я сказал Игорю Юрьевичу, что ты «мой». Я заявил ему, что такое тонкое дело, как ликвидацию моего друга Романцева, никому, кроме себя, я поручить не могу! Сработал я, как видишь, аккуратно. Так что даже чертов Аваддон натурально поверил в твою гибель в предгорьях Чечни…

— Премного благодарен, друг, — со стороны Романцева последовал церемонный кивок. — А как тот субъект, что лежит сейчас в ростовском морге? Без головы и обрубленных кем-то кистей рук? Доволен ли он таким раскладом?

— А ты хотел бы лежать на его месте? — жестко спросил Ураев. — Если хочешь знать, то это еще не худший вариант! От тех, кто попал под атаку на «пятерке», вообще мало что осталось, так что даже хоронить было особо нечего…

Помолчав немного, Романцев сказал примирительно: