Алекс Берн - База-500: Ягдкоманда
Я молча кивнул. Строго у большевиков: спасибо, сразу к стенке не поставили. Впрочем, как и ожидалось: мне не доверяют. Ничего, поверите!
— Я понимаю, что попавший в плен, — пусть даже против своей воли, с ранением, — не может рассчитывать на полное доверие, — тщательно взвешивая слова, произнес я.
Павличенко посмотрел на меня, как на говорящую обезьяну: с любопытством, но без интереса. Оно и понятно: ему надо дело закрывать, а с другой стороны, все ж таки интересно! Ну и по службе отличиться — тоже важно! Мысли Павлюченки ясны, как небо в погожий летний день.
Но у меня свой план. И я упорно продолжаю гнуть свое.
— Слушайте, проверить мои и моих товарищей показания проще простого, — с нами был мальчик, который видел все. Поговорите с ним!
— Не надо нас учить, с кем и как надо разговаривать, — назидательно заметил Павличенко. — Вам лучше было бы подумать о себе. Отвечайте: кто дал вам задание внедриться в наш отряд?
— Я так понял, что мне и моим людям не доверяют, — отметил я, мысленно ужасаясь варианту: а вдруг они мне не поверили, потому что знают больше, чем мы со Штадле рассчитывали? Вдруг кто-то из бойцов раскололся?
Я настолько вошел в роль красного командира, что счел оскорблением недоверие к этому образу и в голову невольно закралась мысль: а не арестовать ли их всех сразу, используя жетон ГФП, который мне выдал на всякий случай Штадле. Повязать красных командиров и прорываться к своим, которые тут, рядом, — буквально километрах в пяти. Нет, разгром одного отряда — не самоцель, важно, чтобы это была именно та диверсионная группа, которая направлена против «Базы 500». Прежде всего надо убедиться именно в том, что мы попали в искомую диверсионную группу. И нельзя обороняться от вопросов — надо наступать.
— Если вы нам не доверяете, так проще простого поставить нас к стенке — и все дела! Я сказал все, как есть, а дальше вам решать…
— Мы знаем, что делать с такими, как вы, Петерсон, — небрежно отозвался Павличенко. — Если вы пришли к нам с чистой душой, то мы дадим вам возможность реабилитировать себя. Ну а для остальных у нас другой разговор…
Он вдруг замолчал: этому предшествовал легкий стук двери в землянку. Пронягин и Павличенко уставились на вошедшего: я не видел, кто вошел, и почему-то не решался обернуться.
— Зачем вы его мучаете? Он пришел и убил этих сволочей! А где были вы?
Я обернулся: у входа стояла та девушка, которую мы принесли на носилках. На плечи ей набросили шинель, скрывавшую ее до пят. Она смотрела на нас. Ей было лет пятнадцать, шестнадцать, — но в ее глазах светилась мудрость тысячелетий.
— Где были вы?! — требовательно спросила она.
Павличенко с Пронягиным переглянулись. Пронягин встал, подошел к девушке, обнял ее за плечи и сказал:
— Мы не мучаем его, что ты! Откуда такая мысль пришла тебе в голову?! Просто нам надо узнать… уточнить все детали.
— Немцы расстреляли всех! А я осталась в живых, только потому что им нужно было развлечься с женщинами! Я их развлекала два дня! Я — немецкая подстилка! Расстреляйте меня! А их не смейте трогать! Они убили этих немецких гадов! Всех убили! А вы тут расспрашиваете… Зачем? Они убили этих тварей и сделали мир чуть лучше! А где были вы? Где?!
Пронягин увел рыдающую девушку из землянки.
— Мы все проверим, Петерсон, — сказал Павличенко внушительным голосом всезнающего начальника. — А пока идите, отдыхайте. Вам и вашим людям отведено место в стороне от основной базы — вас проводят. Понимаете, что это не моя блажь? Требования безопасности.
— Я все понимаю, комиссар, — ответил я. — Но мне больше по душе слова этой несчастной девушки, а не ваши.
Мне показалось, что мои слова прозвучали достаточно убедительно: Павличенко заиграл желваками, но ничего не сказал.
* * *Нас разместили километрах в трех от основной базы, в лагере, где жили бежавшие из слонимского и коссовского гетто евреи. Лагерь охраняла 51-я рота отряда имени Щорса, к моему удивлению, тоже состоявшая в большинстве своем из евреев. До этого я думал, что все партизанские отряды, активно воюющие против германской армии и администрации, группируются вокруг засылаемых из Москвы диверсионных групп. Оказалось, что чудом спасшиеся от смерти евреи вовсе не были бессловесным быдлом.
Вообще, это вечер оказался для меня полон удивительных открытий, как и просто неожиданных, так и ошеломляющих.
* * *Вечером в лагере появился Пронягин. Я понял, что он хочет поговорить со мной с глазу на глаз. Я видел, как он пошептался у землянки с красивой стройной девушкой и лишь потом подошел ко мне.
— Вы, товарищ майор, на моего комиссара не обижайтесь, — сказал Пронягин. — У меня в отношении вас сомнений нет, но порядок такой: прибывших мы проверяем. Хотя вы проверку, считай, прошли: столько карателей положили! Я отправил людей к той деревне, чтобы они лично убедились, что все рассказанное вами правда. Но лично я верю той девушке, что вы спасли. А комиссар… был у нас комиссаром Дудко, отличный человек, да ранили его тяжело и пришлось переправить его в крупный отряд, где хороший госпиталь. Так что…
— Все в порядке, товарищ лейтенант, — ответил я. — И комиссара вашего понять можно: немцы рядом, ведут против вас операцию. Слушайте, а откуда у вас столько гражданских в лагере?
Справка: отряд имени Щорса
Лейтенант РККА Павел Пронягин был родом из крестьянской семьи. Учился на математическом факультете Казанского университета, но, не окончив учебы, оказался в армии. Он командовал взводом разведки, когда его часть попала в окружение под Барановичами. Пронягин не сдался в плен, а ушел с остатками своего взвода в глубь лесов, в глухое урочище Волчьи Норы. Он не стал отсиживаться в землянках, собирая оброк с окрестных крестьян, как поступали некоторые деморализованные и опустившиеся командиры, оказавшиеся вдруг в отрыве от армии. Пронягин начал совершать нападения на полицаев, небольшие немецкие гарнизоны и к нему потянулись те, кто не собирался подчиняться «новому порядку». Весной 1942 года группа разрослась и стала именоваться «отряд имени Щорса», — в честь красного героя Гражданской войны. Партизаны единодушно избрали Пронягина командиром. К лету 1942 года в отряде было около 450 бойцов — в основном местных жителей и окруженцев.
В начале лета 1942 года Пронягин установил связь с подпольем Слонимского гетто. Связь вначале носила чисто практический характер: узники гетто работали на трофейном складе вооружений и благодаря самоотверженности подпольщиков и грамотно налаженной связи отряд Пронягина стал получать боеприпасы и вооружение. Когда над Слонимским гетто нависла угроза полного уничтожения, Пронягин организовал переправку в лес 170-ти узников. В основном из евреев была сформирована 51-я рота отряда, костяк которой составили бывшие подпольщики из гетто.
Пронягин знал, что все гетто в Белоруссии в скором времени будут уничтожены. Однако далеко не все в его отряде были готовы сражаться за спасение жизней евреев: слишком силен был на бывших польских «Кресах всходних» культивировавшийся два десятилетия польскими властями антисемитизм и местные жители зачастую относились к евреям не лучше нацистов.
Пронягин узнал, что в начале августа готовится полная ликвидация Коссовского гетто. Немцы уже уничтожили там в ходе одной из «экзекуций» три с половиной тысячи человек, и Пронягин решил во чтобы то ни стало спасти обреченных на смерть оставшихся узников, успевших спрятаться в подвалах и чердаках. И сделать это он решил при помощи добровольцев и бойцов еврейской роты. Четыре лейтенанта в спешном порядке обучали сугубо гражданских лиц военному искусству. Когда через свою агентуру Пронягин узнал, что на 3 августа намечена окончательная ликвидация гетто, он принял решение.
Две недели тщательной разведки не пропали даром: Пронягин выяснил точную дислокацию и вооружение всего коссовского гарнизона, насчитывавшего около 400 солдат и офицеров.
На рассвете 3 августа около 600 партизан из отряда имени Щорса и добровольцев из соседних отрядов блокировали Коссово. Атака началась с выстрела единственной находившейся в распоряжении Пронягина пушки; атакующие были одеты в форму Красной армии, вооружены советским оружием — не мудрено, что немцы приняли партизан за русский десант и дрогнули. Партизаны выбили немцев из города. Бойцы-евреи криками на идиш собрали прятавшихся в потаенных местах узников гетто и вывели из города в лес почти двести человек.
Целый месяц отряд Щорса удерживал в своих руках Коссово: партизаны захватили запасы продовольствия, мололи зерно на городской мельнице, а городские мастерские обеспечивали ремонт и пошив одежды, снаряжения.
