Михаил Нестеров - Спецназ не сдается
Да, это было все, что мог обещать себе Сергей. Только это. И если Лене перед походом он говорил «мы», то теперь — только себе и от своего лица.
— Венок — это моя ошибка, — наконец тихо сказал он. — Ты уж прости меня, старина. Я выброшу его в море, как только мы вернемся на лодку. Обещаю.
56
Собаки предоставлялись сами себе лишь на первом и втором — не считая полуподвальных помещений и внутренней площадки форта — этажах, там, где содержались заключенные. Внутренняя же площадка была предусмотрена для смены караула — мероприятие скорее формальное. С восточной ее стороны, где был выход из караульного помещения, на каменном возвышении, находящемся под навесом, часовые проверяли оружие. Для обитателей северной, южной и западной сторон, чьи камеры выходили во двор, это было, наверное, и показательно. Кто давно содержался в форте, уже привык к этому; классное оружие не производило на них сильного впечатления. Может, завидовали, что не могут овладеть им.
Андрей Кашинский рассказывал, что во дворе этого форта в 1990 году был расстрелян заместитель начальника иранской военной разведки, который «отвечал» за горный север Ирака, где жили курды. Его обвинили в предательстве. Суд вершился здесь, на Черепашьей скале. Так называемый «суд кенгуру», или самосуд.
Коридор между внутренними и внешними камерами был узок — чуть больше метра — и, по сути, замкнутым. Его разрывали лестницы, сходящиеся продолговатыми площадками, и два проема на юге и севере. «К ним не помешало бы по паре балконов», — пришел к неожиданному выводу Сергей. И действительно, со стороны казалось, что в этих местах не хватало примитивных ограждений: хотя бы перил. Пробегающие мимо собаки и прохаживающиеся часовые визуально попадали на край ямы. А в искусственной иллюминации форта они ступали, казалось, по воздуху, как призрачный всадник без головы. И пропадали в узком рукаве черно-серого коридора, чтобы снова появиться фантомами с противоположной стороны.
Если бы диверсантов было больше, они бы действовали по наработанной, классической схеме: снятие часовых, сигнал к началу операции выстрелом из гранатомета по одному из элементов системы обороны объекта, уничтожение караула, затем следовала основная часть акции и — по залпу — отход к средству высадки или доставки.
Часовых так и так снимать, а что касается системы обороны объекта, то это был заранее намеченный объект — антенны: уничтожение связи гарнизона с основными береговыми силами. Второе — это энергопитание. Хорошо, что кабель, проложенный под водой, не служил системой оперативного оповещения. Иначе при отключении питания и отсутствии связи с фортом на берегу возникшие неполадки могли посчитать как диверсию.
Сергей первым выбрался из полузатопленной камеры, когда в южном проеме промелькнули силуэты собаки и часового. Он сделал по двору длинный рывок к лестнице, минуя подстанцию, находившуюся прямо над ним. Когда он взошел на первую ступеньку, справа от него (с юга) оказалась караулка, а слева — подстанция и сразу за ней — узкий кольцеобразный коридор.
Командир взял высокий темп, который ему предстояло держать по всему коридору.
Кашинский мог страховать товарища лишь с одной точки, оставаясь на месте — непосредственно у камеры, из которой они вышли: он взял на себя южный проем. Этот открытый участок в десять метров был его.
Бег по кругу — так, наверное, можно было назвать действия Сергея Перминова. Он рассчитал все точно. Устремляясь по кольцевой, он догонял одного караульного с собакой, а позади него — на расстоянии половины окружности форта — шла другая пара.
Коридор был освещен лампами, заключенными в металлические решетки; в их неярком свете бились сотни ночных насекомых. Сергей миновал северный проем (точно под ним находился Кашинский) и скрылся из виду.
Первой диверсанта обнаружила собака. Она бежала впереди часового и резко обернулась. Сергей предвидел такую реакцию и был готов к ней. Припав на колено, он с расстояния в пятнадцать метров произвел из «эмфибиен» два точных выстрела — в грудь и голову животному. Пес, изготовившись к прыжку и напружинив лапы, обмяк, попятился назад, издав короткий визг, и повалился на бок. Следующих два выстрела — в часового, который так и не успел обернуться.
Звуки выстрелов из самого, пожалуй, бесшумного оружия, за исключением стрел, не были услышаны даже чутким ухом Тритоныча, но неладное почуяла вторая собака. Именно почуяла смерть, поджав хвост и заскулив. Но вскоре над страхом взяла верх выучка, дрессировка. Собака рванула по коридору вслед за Перминовым.
Это был бесстрашный и умный пес, он ни разу не гавкнул, несясь по коридору.
Сергей поджидал собаку, стоя на колене. Она четко обозначилась в освещенном проеме и в мгновение ока миновала его. Но вот приостановила свой бег, покачиваясь из стороны в сторону, когда первая пуля попала ей в грудь. В то же место Сергей послал еще две и быстро поменял опустевший магазин.
Второй часовой сделал то, чего от него ожидала амфибийная группа: он, обеспокоенный поведением собаки, появился в освещенном проеме, который контролировал Кашинский. Тритон, держа этот участок под прицелом полуторакилограммового пистолета больше минуты, почувствовал в ослабевших руках дрожь — сказалась нелегкая работа по удержанию чертовых прутьев решетки. Плюс несвойственная закаленному бойцу торопиливость. Он «зацелился», как говорят стрелки, и «попал» в цель раньше, чем поймал ее на мушку.
Короче, старый Тритон промазал. Не попал в охранника и со второго выстрела, Однако своими действиями «выбил» караульного из освещенной зоны, заодно — пару здоровенных кусков камня из стены. Что было плохо и хорошо одновременно. Плохо то, что караульный, скрывшись в коридоре, мог голосом или выстрелом из винтовки поднять на ноги весь гарнизон форта. Вот тогда двойке диверсантов придется на практике показывать, как вдвоем связывать боем целый гарнизон. А у них другая, более амбиционная задача — полностью уничтожить его.
Хорошо то, что караульный метнулся в западное крыло, куда уже ступил командир группы. Не снижая темпа, Сергей в прыжке ударил часового ногой в голову, и тот снова оказался в зоне видимости Тритона. Кашинский видел, как на охранника обрушилась облаченная в черное фигура. Видел короткий взмах руки, вооруженной боевым ножом, и видел окончание этого неравного поединка: Перминов, сжав горло противника, всадил клинок ему в сердце.
«Молодец, — вяло похвалил его Тритоныч, — тихо снял».
Они встретились у караульного помещения. Тритон тихо шепнул на ухо Сергею:
— Зацелился... Руки устали. А раньше такая центральность была...
«Все нормально», — ободряюще кивнул ему Перминов.
Они поднялись на гребень форта. Кашинский, повернув голову в сторону порта, заметил:
— Бог любит диверсантов.
Сергей понял его: ветер, набирая силу, задул со стороны Бендер-Солеймана. Так что ни взрывы, ни трескотня автоматов не долетят до берега. Разве что кто-то заметит мимолетную вспышку на гребне форта. Один шанс из тысячи. К тому же прожектора в порту делали хорошую подсветку на глаза. Это как из освещенной комнаты смотреть в ночь за окном. Сколько ни пялься, все равно ничего не увидишь.
Сергей сам убедился в этом, когда прошлой ночью пытался рассмотреть форт. Лишь в отдельные моменты он видел отблески прожекторов на Черепашьей скале. И снова в голову пришло сравнение, как и в ту роковую ночь: огни святого Эльма. Их появление считалось добрым знаком, но одиночный светящийся пучок предвещал морякам беду. И в душу вкралось суеверное опасение: скала бросала вверх именно одиночный пучок света...
Командир глянул на часы: до смены караула оставалось всего десять минут. И пока не до караульных. Когда в форте не осталось ни одного часового, исполняющего свои функции, нужно было срочно выводить из строя радиостанцию. И лишь одним путем: разрушением антенн, которые располагались по южному гребню форта и между двумя прогулочными коридорами. Этот небольшой пятачок был надежно опутан колючей проволокой и стальной лентой. Стричь этот ощетинившийся газон можно и час, и два.
— Как у тебя руки, Михалыч? — тихо спросил Сергей, глядя на неприступную изгородь.
Кашинский посмотрел на свои мозолистые ладони.
— Вроде отходят.
— А ноги?
— Ноги в порядке.
— Тогда беги вниз, — распорядился Перминов, — к подстанции, готовь ее к взрыву. Сверим часы. Ноль пятьдесят одна сорок.
За последний час это была вторая сверка.
— Точно, — отозвался Тритон, отмечая положение стрелок; часы у него чуть отставали. — С поправкой на двадцать секунд.
У диверсантов осталось всего по одному, взрывному заряду — старого образца, в латунной оболочке и с массой взрывчатого вещества 300 граммов. Где Тритоныч откопал их, Сергей спрашивать не стал. Как не стал выяснять, по какой причине начбазы хранил взрывчатые вещества, подлежащие уничтожению, и оружие. Экономный старикан, вряд ли он предвидел, что они когда-нибудь пригодятся. Хотя как знать. Спроси он об этом у Кашинского, «баталер» мог ответить, не задумываясь: «С волками жить — по-волчьи выть». И, наверное, был бы прав.
